Дикарь

Он спрыгнул в комнату. В соседнем помещении раздалась какая-то возня — похоже, хозяин квартиры услышал звон разбитого стекла. Не теряя времени, Филипп распахнул дверь в спальню.

Николай Андреевич был не один. В широкой двуспальной постели находилась женщина, чей густой макияж на неопрятном лице не оставлял никаких сомнений в её профессии. Начальник вскочил с кровати и спешно натягивал штаны. Бросив взгляд на женщину, Филипп коротко скомандовал:

— Пошла вон.

Просить дважды не пришлось. Испуганно закивав головой, женщина обернулась одеялом, подхватила с пола короткое откровенное платье и торопливо выбежала из комнаты. Кратов повернулся к начальнику:

— Добрый вечер, Николай Андреевич!

— Кратов, что ты здесь делаешь?! — прошипел начальник. Он изо всех сил старался придать себе уверенный вид, но рыхлый голый живот и лихорадочно бегающие глазки сводили его попытки на нет.

— Ничего особенного, — проговорил Кратов, уверенными шагами приближаясь к начальнику. — Просто пришёл сказать вам, что увольняюсь.

Николай Андреевич не успел ничего ответить. Закованная в снежный доспех рука пробила его грудь, ломая рёбра и нащупывая сердце. Филипп с мрачным удовлетворением смотрел, как из широко раскрытых от испуга глаз утекает жизнь, а затем сжал пальцы.

Пытаясь схватить окровавленным ртом хотя бы глоток воздуха, Николай Андреевич грузно упал на пол. Филипп огляделся. Подойдя к комоду, он извлёк оттуда аккуратно сложенную белую рубашку и брезгливо обтёр об неё руку. Кратов в последний раз взглянул на затихшего начальника и направился к разбитому окну, насвистывая себе под нос весёлый мотив. Здесь ему больше нечего было делать. Нужно было успеть заглянуть в свою квартиру прежде, чем туда прибудут сотрудники СЗГ, а затем — бежать.

Возле дома его ждал неприятный сюрприз.

Его любимая машина грудой бесполезного металла стояла у трансформаторной станции на боку. Никто из жителей не озаботился тем, чтобы вызвать эвакуатор, и теперь автомобиль, много лет служивший Кратову верой и правдой, грустно глядел на хозяина разбитыми фарами.

Нападавшие тщательно убрали за собой, но от всех следов избавиться не удалось. Асфальт в нескольких местах был разбит. Пару раз Кратов увидел тёмные, спешно затёртые пятна. Кровь. Снежный элементаль подошёл к автомобилю, провёл пальцами по дырам в металле, оставшихся, несомненно, от десятков пробивших его пуль. В голове словно наяву вырисовывалась картина того, что здесь произошло.

— Похоже, Игоря надо спасать, — обречённо произнёс Филипп, поглаживая искорёженный дверной проём автомобиля. Судя по всему, побег из города придётся отложить. — А заодно — отомстить за машину.

ЭПИЛОГ

Больше всего тёмное помещение напоминало музей.

Вдоль стен, украшенных дорогой бордовой драпировкой, располагались стойки с оружием и доспехами. Изукрашенные и вычурные, они тем не менее были сделаны из качественного металла без единого намёка на ржавчину. Было очевидно, что любой из этих предметов не был дешёвой подделкой, годной лишь для создания антуража, и их вполне можно было использовать по прямому назначению. Но никто и никогда их не применял.

За спинами людей, сидящих у круглого стола, располагались огромные картины, изображающие основателей соответствующих Домов. Первой заговорила молодая улыбчивая женщина, чьи светлые, почти белые кудри точь-в-точь повторяли цвет волос высокого бородатого мужчины, выглядывающего с изображения над поверх её стрижки-каре. Несмотря на легкомысленный внешний вид, голос девушки звучал официально:

— В сложившихся на настоящее время обстоятельствах считаю поступившее предложение разумным. От лица Дома Зевса я выступаю за создание Института Элементалей.

В помещении воцарилась гулкая тишина. Создание специализированного учебного заведения для элементалей было беспрецедентным случаем, поэтому требовало от всех Домов серьёзного решения. Если большинство не согласится его одобрить, в учреждении Института не будет никакого смысла.

— Семья Ветровых поддерживает предложение, — наконец протянул невысокий худой мужчина лет сорока, сидящий по правую руку от девушки. Впрочем, это никого не удивило: в том, что Гермес поддержит дружеский Дом, никто не сомневался.

— Семья Морозовых тоже выступает за создание Института, — подал голос тот, кто носил титул Ареса.

— Семья Гордеевых поддерживает предложение, — ровным произнесла зрелая женщина — глава единственной семьи, не изменившей фамилию в соответствии со своей стихии. Согласие женщины, носящей звание Посейдона, заставило некоторых присутствующих удивлённо приподнять брови: многие думали, что она принципиально не согласится с Морозовыми — побочной ветвью Гордеевых, отделившейся от них всего несколько поколений назад. Но Посейдон ставила общие интересы выше личных дрязг.

— Семья Каменевых тоже за, — гулко проговорил глава самой малочисленной семьи, глубокой старик, тщательно взвешивающий каждое своё слово. Аид.

— Дом Деметры поддерживает, — негромко произнёс молодо выглядящий мужчина с длинными абсолютно седыми волосами. Его внешний вид не мог обмануть никого из присутствующих: он был намного старше Аида. Настолько, что был главой Дома ещё в то время, когда за столом скрытого в лесу европейского замка собирались их прадеды. Вечная молодость была особенностью силы Деметры, заставляющей остальных бессильно ему завидовать.

Все обернулись к человеку, не высказавшему своё мнение. Мужчина лет шестидесяти выглядел в точности так же, как предок на картине за его спиной — редеющие седые волосы, твёрдый взгляд, волевой подбородок и мускулатура, непомерно развитая для его возраста. Игнорируя остальных, он c подслеповатым прищуром рассматривал что-то в своём телефоне. Мужчина улыбался.

— Владимир Дмитриевич? — вежливо позвала его Зевс.

Тот подчёркнуто медленно поднял голову:

— Приношу свои извинения, — раскаяния в громоподобном голосе не было и в помине. — Мне сообщили хорошие вести. — Прокашлявшись, он торжественно заявил: — Дом Прометея поддержит решение об учреждении Института! — Он обернулся к своему соседу. — А что скажешь ты, Гефест?

Крупный мужчина, смотрящийся блекло на фоне Прометея, тускло произнёс так, будто у него был какой-то выбор:

— Семья Титановых за.

— Тогда решено! — подытожила Зевс. По традиции, главную роль на подобных сборах играл её Дом. — Объединённый совет Домов и Семей примет участие в учреждении Института Элементалей. На этом заседание объявляется закрытым.

Владимир Дмитриевич встал первым, и, ни с кем не прощаясь, стремительно направился в сторону выхода. Ему не терпелось вернуться в столицу. Он достал телефон, не без удовлетворения перечитывая сообщение: