Дикарь

А я… Я изо всех сил пыталась дышать. И ить.

Шерх сел рядом, сжал мои ладони.

– Ты могла не отпускать ее, - странно, но в голосе Хенсли я услышала отчаяние.

– Не могла, – я снова перевела взгляд на закат.
– Она сама выбрала, а я не могла лишить ее будущего. Ее народа, ее семьи. Ее отца… родного отца. Если бы Линк усомнилась… но я видела, как она смотрела на их крылья. Этельмар прав, Хенсли. Здесь она стала бы одинокой… я не могу заменить ей все это. Полеты под радугой, магию, знания. Моей любви недостаточно. отя видят Духи… Я хотела бы, чтобы это было так. Но, увы…

Поднялась, не желая показывать слезы, что грозили снова хлынуть из глаз.

Прошло две недели с того дня, как моя девочка протянула ладошку предводителю эйлинов. Каждая минута без нее оставила отметину на сердце. Шерх беспокоится обо мне, я это вижу. Заботится. Не оставляет меня одну, словно боится. Мы посадили виноград, и я знала, что это будут волшебные лозы,из которых получится не только вкусный, но и исцеляющий напиток. Дом, как и Шерх, утешает. Наполняет мне ванну после рабочего дня, пыхтит закипающим чайником, когда я сижу на террасе, кутаясь в шаль, разукрашивает цветами стены или подсовывает тапочки к кровати, чтобы ноги не мерзли. Иногда вместо тапочек, правда,там оказываются туфли на каблуке, а то и вовсе – носки разного цвета, но я покорно принимаю и это. Понимаю, что для Оливковой рощи все внове, в том числe – и забота о хозяевах. Ничего, дом научится со временем. Как и Шерх, привыкающий к новой жизни. вот привыкну ли я?

Последние дни я почти не видела енсли, он много времени проводил, запершись в кабинете на втором этаже, и что он делал там, я не знала. Сегодня я решилась с ним поговорить и в нерешительности застыла у резнй двери, на которой красовался оскалившийся волк. Постучала и засунула голову в комнату.

– Слушай, разве на этой двери был рисунок?

– На днях появился, – рассеянно пробормотал Хенсли, выводя быстрые строчки на бумаге. Дописал и поднял голову, вскочил. – Что-то случилось?

– Нет…– я смутилась, рассматривая его, словно видела в первый раз. Куда делся мой непричесанный и хмурый дикарь? Волосы Шерха были аккуратно подстрижены и причесаны, на нем красовалась новая темно-синяя рубашка и черные брюки. Щетина украшала подбородок, но, пожалуй, она лишь добавляла мужчине привлекательности. И все же это не главное. Дикарь стал уверенным. Собранным. В темных глазах теперь билась не боль, а сила. Даже сутулость исчезла, теперь плечи енсли были гордо расправл ены. Травы Линк разрослись и исправно помогали Хенсли. А когда мы сделаем из винограда вино, ма гический поток Шерха стабилизируется окончательно. Уже сейчас дикарь понемногу использует свою магию, снова привыкает к ней, учится управлять. Пройдет немного времени, и он станет тем, кем был рожден – великим магом, сильным мужчиной и наследником Лангранж-Холла.

Я сглотнула, готовясь к тому, что хотела сказать.

Словно почувствовав, Шерх нахмурился и быстро пересек кабинет, сжал мои ладони.

– Софи, что случилось?!

– Я лишь хотела поговорить… – выдавила улыбку и вдохнула воздух.
– Послушай… Тебе совсем не нужно оставаться здесь, Шерх. Со мной.

н помрачнел ещё больше,и я торопливо заговорила, боясь снова разрыдаться.

– Послушай, я ведь все понимаю! У нас было… ну, то есть… мы были вместе, когда… Раньше… До того, как ты излечился. И теперь ты захочешь наверстать упущенное, вернуться к жизни, наверное, встретишь кого-то… кого-то еще… а я… меня не надо жалеть!

– Кто бы говорил о жалости! – кажется, он разозлился, хотя я и не понимала почему. Может, Шерх не осознал, о чем я говорю?

– Я хочу сказать, что ты вовсе не должен заботиться обо мне и проводить со мной время, Хенсли. Я очень благодарна тебе за все. Ну, кроме того хаосника, что испугал меня до колик! И что ты свободен и можешь…

– Прогоняешь? – его лицо исказилось,и я снова увидела того дикаря, что так пугал меня в первые дни. Шрам побелел, а плечи Хенсли согнулись, словно от боли.

– Нет. Я лишь хочу тебе объяснить! – торопливо закричала я, внезапно дико испугавшись. Что он поверит и уйдет, что оставит меня… но Шерх прав. Нельзя оставаться с человеком из жалости. Противно это, когда из жалости… – я лишь хочу сказать, что ты ничего мне не должен…

Он вдруг сжал мои плечи так, что стало почти больно.

– Не должен тебе? Да я… вот же зараза рыжая… Думаешь, я теперь развернусь и уйду?! Ты так обо мне думаешь?!

– Я хочу, чтобы ты был счастливым… – прошептала я, и Хенсли вдруг успокоился, погладил меня по голове, как маленькую. Потом отстранился и серьезно посмотрел в глаза.

– Я и правда должен уехать, Софи. Ненадолго. А ты обещай, что будешь сильной и дождешься моего возвращения. Обещаешь?

Я заторможено кивнула. Уезжает? Значит, все-таки уезжает…

– Я скоро вернусь, не вздумай реветь!

– И не собиралась, - буркнула я, вырываясь. – И вообще… у меня там пирог стоит!

Понеслась к двери, но Хенсли догнал возле створки, развернул к себе. Резко, дергано. Но к губам прикоснулся так нежно и невесомо… И вытолкнул меня за дверь.

– Твой пирог горит!

Я помчалась вниз по лестнице, а утром Шерх уехал.

***

Оливковая роща грустила вместе со мной. Кажется, даже природа расстраивалась, Ированс затянуло низкими тучами, словно погода отыгрывалась за слишком рано наступившее лето. Теперь я знала, что дело было в Линк, это маленький эйлин притянул горячий южный ветер.

Я проводила дни,то ухаживая за виноградником и садом,то качаясь в кресле-качалке, то рассматривая лоскуты и бусины, которые мне приносили женщины Дейлиша. У меня уже скопился огромный список из желающих приобрести мою брошь, но я не могла себя заставить вдеть нитку в иглу. Я бродила по дому как приведение, забывала в печи жаркое и пару раз чуть не спалила новую кухню. Так что Марта, всерьез переживающая за меня, велела не приближаться к огню и каждый день поставляла мне горячую еду из своей кофейни.

Впрочем, есть я тоже не хотела.

Дни тянулись пустые и бессмысленные, а я казалась себе мухой, барахтающейся в паутине.

Пока однажды…

Я сидела на террасе, укутавшись в плед, рядом устроился дракн, который категорически отказывался покидать Оливковую рощу. В колечке его хвоста дремал кот. Они-то первые и нарушили мое спокойствие, вскинув одинаковым движением треугольные головы и сощурив желтые глаза.

– Что случилось, Малахит?
– я отложила бумагу, на которой старательно записывала предстоящие покупки и расходы.

Дракон тихо рыкнул, кот соскочил с его хвоста и понесся во двор. Следом поковылял и наш нелетающий летун, царапая когтями свежие доски.

Я поднялась, нахмурившись. Сердце замерло, а потом заколотило с невероятной силой, грозя лишить меня чувств! У двери тявкал мангут, как будто… Как будто увидел доброго знакомого!

Отшвырнув шаль и забыв про домашние туфли, я метнулась к лестнице, птицей слетела вниз, оглянулась. Двор бы пуст. Но почему же тявкал зверь? Или ошибся?

Растерянно обернулась, кусая губы. И вскрикнула.

В дверном проеме появился силуэт. Такой знакомый. Такой любимый.

– Шерх! – закричала я.
– Ты вернулся!

Хенсли сделал шаг, глядя на меня с заговорщицкой и таинственной улыбкой.

– Я ведь тебе говорил, рыжая. У меня подарок.

– Подарок?
– совершенно ошалела я.

А потом мой дикарь отошел в сторону,и я все-таки расплакалась. А Линк кинулась в мои руки:

– Мама! – закричала она.

***

– Пятьсот лет назад или чуть больше между нашим народом и эйлинами был заключен договор, - Шерх поднес к губам кружку, и мы с Линк нетерпеливо заерзали. Через окна кухни, которые дом снова разукрасил цветными стеклышками, лился закатный золотой свет. И в небольшом, но таком уютном помещении все казалось мерцающим и теплым от этих лучей. Южный ветер играл с легкими занавесками, над накрытым столом жужжал настойчивый шмель, норовя отведать сладостей. Мы с Линк умостились в одном кресле, Хенсли сел на стул с высокой спинкой. И, кстати, пока не наелся, не хотел ничего рассказывать, так что я чуть не взвыла от любопытства. Теперь мы лениво пили сладкий чай, прогоняли шмеля и слушали.