Дикари. Дети хаоса

– Просыпали, когда вносили?

– Нет, слой слишком равномерный.

– Может, что-то религиозное? – предположила Куинн.

– Соль применяется во многих японских магических и религиозных ритуалах. – Херм медленно провел факелом вдоль пола. – Насколько я знаю, ее обычно используют, чтобы очищать территорию от злых духов или чего-то подобного. Если соль насыпается перед окнами или дверями, думаю, это обычно делается, чтобы зло не проникло в помещение или, наоборот, не вышло из него.

Куинн отвернулась и подняла свой факел выше, осветив больше.

– Будто это место и так недостаточно жуткое.

– Скорее всего, они провели здесь какой-то ритуал. – Херм потянулся к маленькой парчовой сумке, лежащей поверх соли.

Внутри он обнаружил тонкую деревянную дощечку, обтянутую красным шелком. С одной ее стороны край был не прямым, а скошенным, а к шелку прикреплены несколько маленьких кусочков бумаги с японскими иероглифами.

– Почти уверен, что это – талисман, призванный отгонять зло, или вроде того. Не помню, как называются эти штуки, но они довольно распространены в синтоизме и буддизме. На тех маленьких клочках бумаги, вероятно, какие-то молитвы или заклинания.

– Я не хочу здесь стоять, – заскулила Харпер, снова прижавшись к Джино.

– Успокойся. – Тот обнял ее рукой. – Я не дам тебя в обиду.

– Что бы здесь ни происходило, – сказал Херм, поднимаясь на ноги, – это так их встревожило, что они попытались очистить территорию при отходе.

– Вряд ли это сработало, – сказала Куинн. – Не чувствую, что это место очищено.

Херм направил факел во тьму перед собой. Пламя осветило бесчисленные обрывки бумаги и разные канцелярские принадлежности, разбросанные за пределами соляного ковра, а также кое-какую мебель – в основном стулья, маленькие столы и картотечные ящики. Прямо у них на пути лежала большая бочка, предположительно для бензина.

– Осторожно. – Херм указал на нее и повел всех в обход.

Затем он снова присел и поднял с пола охапку бумаг.

– Похоже, в основном, бланки и отрывки донесений, – сказал он, разглядывая их в свете факела. – Судя по маркировке, это определенно какая-то официальная армейская документация, но я понятия не имею, что в ней.

Куинн осветила факелом стены. Как и почти все остальное здесь, они хоть и были обшарпаны и покрыты выбоинами, но на удивление хорошо сохранились. В отличие от большей части аванпоста, остров не пытался захватить это здание, и оно долгое время было запечатано. Будто время остановилось в этих стенах, сохранив все почти таким, каким его оставили японские солдаты.

Воздух здесь был более разрежённым и прохладным, чем снаружи. Но вокруг туманом висел какой-то неприятный запах. Подобно медленно затягивающейся петле, чувство клаустрофобии, вызванное низкими потолками и тесными стенами, окружающим мраком и древними призраками, несомненно наблюдающими за ними из теней, нарастало и давило все сильнее, по мере того как люди проходили по комнатам.

Факел Куинн задержался возле большого выцветшего флага с восходящим солнцем, висевшего на дальней стене. Когда свет двинулся вдоль стены, он явил полки, на которых по-прежнему стояли различные предметы, в основном бутылки и коробочки. Несмотря на толстый слой пыли, похоже, все сохранилось в изначальном виде. Куинн подошла ближе, осторожно взяла бутылку с одной из полок, сдула с нее пыль и попыталась рассмотреть этикетку. Поставив ее обратно на полку, она проверила пару других бутылок, после чего вернулась к Джино и остальным.

– Это медицинские препараты.

– Здесь располагался госпиталь? – спросил Джино.

– Вряд ли островной аванпост имел госпиталь таких размеров, – ответил Херм. – Хотя возможно, что эта часть здания использовалась в качестве лазарета.

– Идем дальше. – Джино, все еще держа Харпер за руку, жестом велел Херму идти вперед.

Херм бросил бумаги и направил факел в поджидающую тьму.

Тени ползли по стенам, пылинки кружились в свете факелов, звуки океана и джунглей, к которым они успели уже привыкнуть, не проникали сюда. Лишь звук их шагов и дыхания нарушал царящую здесь мертвую тишину. Внутри этих старых стен внешний мир перестал существовать во всех смыслах.

Они двигались сквозь зияющий дверной проем. Сама дверь лежала на полу неподалеку. Сильно поврежденная, она выглядела так, будто ее сорвали с петель и отбросили в сторону.

В следующей комнате они увидели несколько столов, стульев, маленьких шкафов и металлических стоек. Когда Херм опустил факел к единственному столу, оставшемуся стоять, свет упал на пару кожаных оков. Они крепились прямо к столу, всего было две пары: одна – для рук, другая для ног.

– Вы видите это?

– Да, это определенно было какое-то медицинское учреждение, – сказала Куинн. – Но…

– А что это за фиксаторы? – спросил Даллас.

Куинн опустила факел и поводила им, освещая пол. Как и в других помещениях, пол был покрыт бумагами и различным мусором. Но здесь было кое-что еще.

Фотографии.

Она наклонилась и подняла одну, затем еще одну и еще.

Черно-белые, зернистые, сильно потускневшие от времени, в остальном снимки неплохо сохранились. На первых была запечатлена комната, в которой они теперь стояли, и человек, прикованный к одному из столов. На фотографиях просматривался явно обезумевший, болезненного вида молодой японский солдат, пытающийся освободиться от оков. На бледном лице застыло выражение животного ужаса, рот широко раскрыт и перекошен. Фотокамера явно запечатлела его в момент крика. На последней фотографии щеки человека выпачканы в льющейся из глаз крови, живот вскрыт, края раны зафиксированы с помощью какого-то металлического устройства, внутренности вывалены на колени и тянутся по столу. К фотографии был прикреплен отчет в виде таблицы.

– Господи, – тихо произнесла Куинн, протягивая снимки остальным, чтобы те тоже смогли их увидеть.

Джино прищурился, пытаясь разглядеть их в тусклом свете.

– Что это, черт возьми?

– Не знаю.

Даллас принялся вглядываться в фотографии, которые по одной передавал ему Джино.

– Боже мой, чем они здесь занимались?

– Что бы это ни было, – сказал Херм, заглядывая ему через плечо, – не думаю, что это как-то связано с Богом.

– Пытки?

– Возможно. – Когда снимки вернулись к Куинн, она бросила их обратно на пол, больше не желая их касаться. – А может, медицинские эксперименты. Я не знаю.

– Когда речь заходит об экспериментах на людях, все думают про нацистов, – сказал Херм, – хотя японцы тоже были замешаны в этом дерьме. Было такое подразделение, которое называлось «Отряд семьсот тридцать один». Занималось отвратительными вещами. Испытания химического и бактериологического оружия, вивисекция, изнасилования, насильственная беременность, лишение людей пищи, воды и сна, отравление ядами, заражение различными болезнями, в том числе сифилисом, сибирской язвой, бубонной чумой, холерой, всеми…

– Думаю, мы поняли, – сказала Куинн.

– Ходили слухи, что некоторые фракции также имели оккультные корни.

– Оккультные?

– Эксперименты, которые предположительно дали результаты, контакты с неведомыми сущностями, другими мирами, и все такое. Нацисты сообщали о подобных вещах.

– Мне это напоминает фольклор.

– Возможно. Кто знает?

– И японцы проводили эксперименты над своими соотечественниками? – спросил Даллас.

– В основном над китайцами и корейцами, военнопленными, но в некоторых случаях, да, экспериментировали даже над собственными солдатами. Использовали также женщин и детей. Мы говорим про зло почти запредельного уровня.