Дикая, или Когда взойдёт солнце
Шрифт:
– И? Что это значит?
– Скорее всего, кого-то из нас опять оставят свободными на этом выборе, но остальным тоже придётся хуже: кому-то придётся стать тирайей для двоих сифэйнов…
Пол подо мною покачнулся.
– А где же дэкханэ с новыми тирайями? – не смогла не спросить я.
– Они теперь появятся только во время наступления теплых лун… Дорога сюда, на Границу, очень трудна, поэтому обозы приходят только два раза за цикл – перед наступлением холодных лун и после них…
То есть, всю зиму десятку девушек предстоит развлекать сотню "голодных" мужиков? Вот это да!
Я
Пошатываясь не от усталости, я, на негнущихся ногах, отправилась на своё рабочее место, пытаясь осознать услышанное, уместить в голове: то есть, если в этот раз я не соглашусь стать постельной грелкой кого-то из мужчин, то меня оставят "свободной", и я должна буду… должна буду…
На лестнице я чуть не упала, соскользнув со ступеней своими обёрнутыми в кожу ступнями, и это немного меня отрезвило. Я с невиданной до сегодняшнего дня энергией бросилась на уборку комнат, пытаясь забыться, но нехорошие мысли непрошено лезли в мою голову.
"Что делать, что же делать?" – настойчиво пульсировало у меня в голове, и выход просился только один: согласиться на предложение кого-то из сифэйнов.
От этой мысли всё моё нутро переворачивалось, разум и чувства протестовали, мне резко затошнило, а между ног за пульсировало от воспоминаний о причинённой мне боли. Как же мерзко стало на душе!
День заканчивался, и я отправилась спать, так ничего не решив. Утро я встретила хмурая и не выспавшаяся, и новый день меня дальше тоже перестал радовать: Мирно объявил на завтра выбор. Девушки оживились, только трое тех, кто надел красные платья, оставались спокойными.
– Ри-та, как ты? Ты вчера ушла такая…
– Спасибо, Смилтэ, всё хорошо!
– Сегодня пойдём в купальни, чтобы завтра быть чистыми и красивыми! – сказал кто-то по соседству, и я, жуя свой завтрак, подавилась куском хлеба, вставшим поперёк горла.
– Ты чего? Тебе плохо?
Смилтэ, как всегда, была добра и заботлива, но я ответила слишком резко:
– Всё хорошо…
В купальни идти я не собиралась, больше туда не ходила, вспоминая тот раз, и предпочитала купаться в маленьком корыте в своей комнате. Но теперь на моё отсутствие могли обратить внимание, и мне нужно было сходить на общее омовение, что так претило моей морали.
Вечером все девушки и женщины уже готовились к походу в купальню, когда в дверь комнаты Смилтэ, в которой находились я и она, резко постучали.
– Войдите! Ой… – сказала Смилтэ, и я обернулась на дверь. Там стоял Лэнг. Увидев в моих руках чистую рубашку и кусок ткани серого цвета, заменяющий в этом мире полотенце, мужчина хмыкнул, развернулся и ушёл. – Чего это он?
Кажется, я знала ответ, и он мне не нравился.
На этот раз, в купальнях прошло всё спокойно. Никто не врывался, не требовал показать "товар" лицом, хотя, мужчины, видимо, уже всё у тех, кого надо, разглядели. А я заснула спокойным сном без сновидений, стоило только голове коснуться подушки, это прошлая бессонная ночь
сказалась на мне.А вечером следующего дня я, как и другие девушки, уже стояла на улице, под холодным снегом. Это был не знакомый для меня дворик, это была небольшая площадь, на которую девушки шли уверенно, смеясь и переругиваясь, а я, с понурой головой, плелась в самом конце, так толком и не разглядев дорогу. Длинные извилистые переходы Чертога, лестницы и залы – всё это сливалось перед моими глазами в одно большое пятно. От осознания того, что я сейчас поступлю так, как противоречит моей натуре, моему воспитанию и представлениям о жизни, хотелось выть или забиться в угол, а лучше опять оказаться в вонючей сточной канаве! Но выбора у меня теперь не было: или кто-то один, или все!
Нас выстроили в линию, и я встала с краю. На выбор пришло около трёх десятков мужчин, а девушек было пятнадцать. Что-то я как-то упустила из-за своих переживаний расспросить, как будут нас делить, и сейчас я смогу сама пронаблюдать за этим процессом! Я хихикнула. Рядом стоящая девушка косо посмотрела на меня, а я – на неё. Она сильно отличалась от тех, с кем мне приходилось до этого общаться в замке, да я её раньше и не видела.
Она была высока и очень худа, что немного перебивало тот шаблон, что сложился в моей голове о внешнем виде тирай. Но больше всего меня поразили её глаза: огромные, голубые, живые, блестящие, вокруг которых чернели тёмные круги с синими прожилками. Да и вся её кожа словно просвечивалась, являя миру сеточку вен.
– Ри-та, – нараспев, как местные, представилась я.
– Ойнэ, – ответила мне девушка, и, добавила, – общая…
Сначала смысл сказанного не дошёл до меня, а потом я ещё внимательнее пригляделась к ней. Теперь мне стала понятна синева вокруг глаз и бледность кожи: девушка была физически измотана. Мне стало страшно, а она, разглядев что-то такое в моих глазах, дёрнула головой и отвернулась.
– Прости, – я кончиками пальцев дотронулась до её руки, и она коротко глянула на меня и вымученно улыбнулась.
– Я понимаю, – прошептала она, но наш тихий диалог был прерван громогласным:
– Сифэйны! Перед вами – тирайи, готовые принимать вашу Тьму! Готовы ли вы благодарить их за это?
– Да! – хором рявкнули мужчины, и голос Мирно, выступавшего с речью перед всеми нами, продолжил:
– Тирайи! Вы понимаете, как важна ваша миссия для всей Эстрайи! Вы будете очищать сифэйнов от Тьмы, принимать её! Это – великая честь, ведь сифэйны стоят на защите нашего мира! Они уничтожают порождения Тьмы и охраняют Врата! У вас и и нас одна цель – сохранять и беречь этот мир от гибели! Понимаете ли вы важность этого?
– Да, – нестройно, но громко ответили девушки, лишь одна я промолчала. Меня не волновала гибель этого мира, меня сейчас беспокоила своя собственная судьба, мысли о которой вгоняли в тоску.
– С благословения Светлейшей, да начнётся выбор!
И мужчины сделали шаг вперёд, девушки замерли. И вдруг я почувствовала лёгкое касание к своей груди в области сердца. Она было слабым, но очень ярким, как будто пёрышко пощекотало там кожу. Я зажмурилась и ещё раз это почувствовала.
А потом кто-то сказал: