Дикая стая

Бледный долговязый, худой мальчишка дрожал осиновым листом. Он видел того, первого, которого мешком бросили в камеру. Этот очень боялся боли. Он еще совсем недавно был низкорослым, а за полгода вдруг вымахал в настоящего дядьку, но не успел свыкнуться сам с собой. И хотя внешне стал похож на парня, в душе так и остался визгливым, беспомощным и слабым.

— За что убили Дмитрия? — услышал совсем рядом.

— Я не убивал!

— А кто? — подскочил следователь.

— Другие…

— Кто они? Давай, назови имена, фамилии!

Пацан молчал.

— Тебе помочь вспомнить? — тряхнул слегка.

Мальчишка понял, если будет молчать, его измесят в котлету как предыдущего.

— Я с девками был, а остальные мочили Шмыря, — сказал заикаясь.

— За что убили? — сел за протокол следователь.

— Из-за «метелок»! Димон достал всех. Стал клеиться в наглую к ним. Ну, а они еще не готовы были, не окосели. Надо было добавить, а он полез к трусам. «Метелка» ему в рожу сунула. Кореш завалил и стал с нее барахло рвать в клочья. Хотел в Питер мужиком возникнуть, но «метелка» с ним отказалась трахнуться, и на групповуху не уломали. А Димону по хрену, решил силой взять. Тут пацаны взъелись, почему первым полез? Такого уговора не было. Наподдали слегка, успокоить хотели. А он в «бутылку» попер в натуре. Наехал на корешей. Ему покруче вмазали. Вроде перестал наезжать. Ну, добавили мы, Димон отвалил и уснул. Мы с девками кувыркались, как хотели, по очереди оттянулись. Тут Шинкарев проснулся, увидел, что его опередили, полез махаться. Вот тут круто завязалось. Достал он всех нас и девок. Пацаны велели мне отвести «метелок» чуть подальше. Я сделал, как просили.

— А что дальше?

— Ничего! Я нарисовался, когда Димон был жмуром. Не знаю, кто уделал, но ни я и ни девки. После всего сбросили его в лодку, пацаны сами со жмуром справились. Я девок проводил и сам домой пошел. Кореши мне сказали, что Димона ночью сунули под корягу, под мост. И если он вдруг всплывет или его найдут, чтоб на Гошку «стрелки перевели», а мы отмажемся.

— Ваши девки знали, что Димка убит?

— Не-ет! Им вякнули, что он вырубился от водки. Успокоили его, чтоб не мешал всем. А им плевать на Димку было. Они и не глянули на него. Ох, и рассвирепел за это кореш! Одной в морду насовал, а она все равно не поддалась ему. Вякнула, что не хочет развращать малолетку.

Допросы длились всю ночь. Пацаны и девки признались в убийстве Димки Шинкарева.

Утром Стас Рогачев пришел на работу немного позднее. Когда следователь доложил ему о результате допросов, Стас достал из сейфа заранее подготовленные документы Гошки и, отдав следователю, попросил:

— Передай их ему сам. Сумел задержать, теперь освободи! Пусть уезжает от нас навсегда. Мне стыдно, поверишь, смотреть ему в глаза. Я знал, что он не виноват. Не мог убить мальчишку. Его убийц мы вырастили у себя, здесь, на воле! За что, возможно, не раз поплатимся, — Рогачев набрал номер телефона старшего Шинкарева и попросил его прийти в милицию. — Услышите результаты допросов! Нет, ни поселенец, ни чужие, а друзья вашего сына виновны в смерти Дмитрия. Я зачитаю вам их показания! — пообещал Стас.

В это время оперативники вывели из камеры Георгия Корнеева. Следователь отдал ему документы, похлопал по плечу, сказал:

— Прости, Гош! Ты не виноват. Я погорячился. Сам знаешь, работа у меня собачья! Считай, что я малость перебрал. Слышь? Ну, а по пьянке чего не бывает?

— Иди ты на хер! — трясло Гошу.

— Слушай, быдло, если с тобой звенят по-человечески, чего тут щеришься? Иль мне добавить тебе? С какой сырости хвост распустил? Устал дышать нормально, козел? Забирай свои ксивы и отваливай отсюда, чтоб никогда здесь не увиделись!

Гошка вырвал документы, пошел вниз по ступеням. Оглянулся назад на секунду.

— Пшел вон, пропадлина! Мне не попался, другой заграбастает тебя! — крикнул вслед следователь.

— Чтоб вы сдохли, мусора проклятые! Волчья стая! Да разве вы люди? Зверье! — ступил во двор и, пройдя его торопливо, пошел домой без оглядки, не здороваясь ни с кем.

Его кто-то окликнул. Человек лишь ускорил шаги. Он возненавидел поселок и его жителей. Вот мелькнуло лицо старшего Шинкарева, тот спешил в милицию. Лицо черное, глаза запали. Еще бы! Всю ночь просидел возле сына, похоронив с ним все свои надежды и мечты. Он поклялся мертвому отомстить за смерть, потому что своя жизнь перестала быть нужной.

Павел Павлович тяжело поднялся по ступеням. Плохо соображая, вошел в кабинет начальника милиции. Кроме Стаса, здесь были еще какие-то мужики. Они о чем-то говорили.

— Присядьте! — предложил Рогачев Шинкареву, указав на стул рядом.

Но Павел Павлович словно не услышал, продолжал стоять.

— В ходе следственного дознания нами установлено, что виновниками в гибели Вашего сына явились его друзья. Пятеро ребят, жителей нашего поселка, которые вместе с Дмитрием поехали на реку, пригласив с собой двух девиц. Там они распивали спиртное, после чего Дмитрий Шинкарев стал приставать к девушке. Получив отказ, ударил ее и оскорбил. Его друзья попытались успокоить, но он набросился на них с кулаками. Завязалась драка, в которой Дмитрий был убит. Уже мертвого его привезли в поселок и сунули под мостом, под корягу, — выдохнул Стас и глянул на Шинкарева.

Тот слушал и не слышал. Его трясло от горя, а тут еще Рогачев поливает грязью мертвого сына.

— Все виновные, конечно, будут наказаны, — услышал человек как извинение.

— Но Димка сам виноват, если честно. В наше время брать женщину силой, да еще кидаться из-за нее с кулаками на своих друзей — это дико! Он вообще

был несдержанным, непредсказуемым человеком Многих в поселке обидел беспричинно. Надо было держать его в руках с малолетства. Теперь уж ничего не исправить. Может, даже к лучшему, что его не стало…

Выстрел грянул неожиданно. Стас, пошатнувшись, упал. Сотрудники райотдела не успели сообразить ничего, оглянувшись, увидели дымок из дула пистолета в руках Шинкарева. Павел Павлович тут же направил его в висок, выстрелил, упал рядом со Стасом.

— Сдвинулся! Крыша поехала у мужика! — обронил следователь.

— А при чем Стас? За что его убил?

— За сына! Мы могли предотвратить, но все боялись Шинкарева и главной помехой каждому был Стас! — впервые честно признал Петр Бойко.

— Шинкарев всю милицию перестрелял и сам застрелился! — понеслось по поселку.

Гошка, услышав, не удивился. Он как никто другой знал, что в любой стае выживают сильнейшие…

В день похорон Рогачева Гоша с Анной и Ольгой улетали в Петропавловск. Корнеев сам погрузил багаж в самолет, помог жене занять место поудобнее, затем вышел за Ольгой. Та, стоя на трапе, кричала в сотовый телефон:

— Толик, вылетаю! Встречай! Я очень соскучилась по тебе! Наверное, снова спаслась от смерти, не попав под горячую лапу мстителя. А раз жива — твоя навсегда! Ты любишь? Спасибо! Для этого стоило выжить! Встречай!

Анна, выглянув в иллюминатор, смахнула со щеки слезу. И только пограничник, глянувший в документы Гошки, спросил удивленно:

— Сегодня Рогачева хоронят. Ты не будешь его провожать?

Нет! Я был для него постоянной подставой, которой всегда затыкают любую беду. Устал приноравливаться к стае и жить тем зайцем, на которого охотились все!

Ох, и поломали головы в райотделе милиции Усть-Большерецка, узнав, что в их район направляют на поселение Гошу Корнеева на целых пять лет.