Дикий цветок

— Он жив-здоров. Спасибо за высокое мнение обо мне, но мистер Толивер в данный момент пребывает в лагере каравана из Виллоу-Гроув. Это в пяти милях от окраины Нового Орлеана. Рассказать вам, как лучше туда проехать?

— Мистер Толивер собирается возвращаться в отель в ближайшее время?

— Завтра. В полдень мы будем праздновать день рождения его сына.

— В таком случае я встречусь с ним здесь. Из меня плохой наездник, но я могу заверить вас, что не намерен мешать празднику. Я повидаюсь с мистером Толивером после того, как праздник окончится.

«А потом ты передашь Сайласу деньги, если все счета — в порядке», — подумала Джессика.

Это станет вторым платежом ее мужу, платежом, который следует использовать на благо Сомерсета.

— Как хотите, мистер Гловер, — сказала девушка, чувствуя, что ее хорошее настроение испорчено.

Впрочем, празднование дня рождения Джошуа прошло так, как запланировали, за исключением небольшого недоразумения с владельцами отеля. Одно дело, когда чернокожая служанка спит в номере со своей госпожой, но совсем другое, когда она сидит с белыми господами за одним столом в общей гостиной. Конец дискуссиям положила Джессика, предложив устроить праздник в отдельной комнате, куда Типпи сможет пройти черным ходом. Джессика купила для Джошуа несколько подарков, но все они померкли перед лицом радости, вызванной появлением курточки из оленьей кожи, сшитой Типпи. Даже Сайлас, который обычно сторонился Типпи или, быть может, пренебрегал ею (Джессика пока еще точно не знала), так поразился ее искусству, что потерял дар речи. То же можно было сказать и о Стефани Дэвис, которая, как видно, чувствовала себя не в своей тарелке, когда поняла, что придется сидеть за одним столом с негритянкой.

— Красивая работа, ma petite [21] . Неудивительно, что мой отец, — Анри взмахнул своими идеально ухоженными руками, — был в восторге от замечательного платья мадам, когда вы посетили его магазин.

Торт был двухъярусным, шоколадным, и сверху его украшала сделанная из глазури широкополая плантаторская шляпа, похожая на головной убор Сайласа. Все, в том числе и Сайлас, громко выразили свое восхищение.

Отец поднял сына, чтобы он лучше мог разглядеть торт.

21

Моя маленькая (фр.).

— Когда-нибудь, сынок, ты будешь разъезжать вместе со мной в такой вот шляпе по полям Сомерсета.

Все зааплодировали, включая Типпи, которая даже не поняла, что своими руками создала очередной символ угнетения собственного народа. При виде радости подруги, вызванной тем, что ее усилия привели в такой восторг Джошуа и Сайласа, Джессика решила об этом умолчать.

Когда время клонилось уже к вечеру, а гости Джошуа, погрузившись в фургон, уехали обратно в лагерь, Сайлас покинул всех и отправился на встречу с агентом Виндхема. По прошествии нескольких часов Джессика пустилась на поиски мужа и нашла его сидящим в одиночестве в баре. Сайлас тупо уставился на стакан с какой-то жидкостью, стоящий перед ним. Агент, должно быть, уже ушел. Рядом на барной стойке лежал кожаный конверт, символизирующий собою договор, который ее муж заключил с ее отцом ради будущего Сомерсета. Как плохо, что это приводит Сайласа в такое угнетенное расположение духа! Джессика прикоснулась рукой к его руке.

— Веселый выдался праздник, — сказала она. — Джошуа места себе от счастья не находит. В куртке ему, должно быть, очень парко, но он упорно отказывается ее снимать.

Неожиданное появление Джессики встрепенуло Сайласа. Он спешно сунул конверт во внутренний карман своего сюртука.

— Да, он вне себя от счастья. Я очень рад, что ты и Типпи так ему угодили. Очень разумно, что твоя Типпи сшила куртку на вырост. Она очень умная, твоя Типпи.

— Если ты захочешь, она будет и твоей Типпи тоже.

— Она не белая, Джессика.

— Почему ты не можешь позабыть о цвете ее кожи и принимать ее такой, какая она есть? Она моя подруга, человек, которого я люблю и о благополучии которого беспокоюсь.

— Нет, Джессика, не могу, но я буду ценить ее личные качества и уважительно относиться к тому, что есть между вами.

— Обещаешь, что никогда ее не продашь?

— Обещаю.

— И не будешь мешать нашей дружбе.

Мужчина улыбнулся.

— А у меня есть выбор?

— Нет, но мне будет спокойнее услышать от тебя, что ты не против.

— Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Джессика улыбнулась.

— Замечательно. А теперь пойдем и посмотрим, как там Джошуа.

День они окончили легким ужином. Уложив Джошуа спать и отпустив Типпи, Джессика вернулась в свой номер и принялась с нетерпением ждать Сайласа, который пошел в конюшню проведать мерина. Она уже переоделась к ночи, когда в дверь, соединяющую оба номера, легонько постучали. Джессика открыла дверь. За ней стоял Джошуа с книжкой в руке. В его широко раскрытых глазах, обрамленных длинными ресницами, о которых Типпи сказала, что мальчику такие «не положены», застыла мольба. В лице Джошуа не было ни единой черты отца. Глаза были карего, а не зеленоватого цвета. Вместо густой черной шевелюры — мягкие каштановые кудри. Нос — скорее воробьиный, чем ястребиный. Верхняя губа — аккуратная арка, а не изогнутая ветвь.

— Я не могу заснуть, — прозвучал детский голосок. — Почитай мне, пожалуйста, мама.

Сердце Джессики сжалось. Как можно ему отказать?

— Конечно, почитаю, Джошуа.

— Спасибо, — поблагодарил мальчик.

Без лишних слов, по-хозяйски, он, сжимая книжку в ручонке, залез на ее кровать.

Когда Сайлас, переодевшись в домашний халат, появился на пороге, то с изумлением уставился на сына и жену, уютно примостившихся на подушках. Джессика оторвала взгляд от книги. В ее глазах посверкивало лукавство.

Джошуа похлопал ладошкой возле себя и сказал:

— Ложись, папа. Сейчас будет самое интересное.

— Да, конечно, с удовольствием, — сказал Сайлас, влезая на кровать.

Позже, когда Джошуа уже заснул в своей кровати, они занимались любовью, а потом мужчина долго лежал без сна. Агент тестя был отнюдь не единственным, с кем он встречался этим вечером. Еще с ним пожелал встретиться Жан Дюмон, отец Анри. Побеседовав немного с этим человеком, Сайлас как никто другой смог понять желание своего нового друга оказаться как можно дальше от высокомерного и властного владельца «Универсального магазина Дюмона». Джессика, описывая это заведение, назвала его «изумительным», «превосходящим самые элегантные магазины Чарльстона». Анри же жаловался Сайласу на то, что отец обращается с ним как с лакеем, не позволяя самостоятельно принять даже самого ничтожного решения. Сайлас немало удивился, застав Жана Дюмона поджидающим его в салоне-баре. Сначала мужчина решил, что отец пришел попытаться отговорить сына от поездки в Техас. Но намерения Жана Дюмона были совершенно иными.

— Среди сопровождающих вас лиц, — начал француз, — есть странного вида негритянка по имени Типпи. Она является служанкой вашей супруги. Я желал бы ее у вас купить.

А потом Жан Дюмон назвал цену, от которой сердце в груди у Сайласа подпрыгнуло, словно безумное. Эта сумма, добавленная к уже имеющимся у него сбережениям, существенно сократила бы время, за которое он намеревался расплатиться с Карсоном Виндхемом.

— У меня слов нет, сэр, — вымолвил Сайлас.

— Значит, договорились? — приподняв аристократическую бровь, спросил Жан Дюмон.

Француз уже потянулся в карман своего сюртука за чековой книжкой, как вдруг Сайлас охладил его пыл:

— Нет, сэр. Я вынужден вам отказать. Типпи не продается.

— В таком случае я удваиваю цену.

Сайлас колебался. Согласно законодательству, после его венчания с Джессикой Типпи стала и его собственностью, и он, несмотря на устную договоренность жены с ее отцом, имел полное право ее продать. Однако, хотя искушение оказалось колоссальным, делать этого было никак нельзя. Отец Анри ему сразу же не понравился. Даже если бы Сайлас не был уверен в том, что Джессика будет его презирать, случись ему продать ее служанку, то и в этом случае он не променял бы Типпи на возможность расплатиться с Виндхемом… и тем самым дать Джессике свободу.