Дикий цветок

Будущий капитан Джетро Берлесон вступил в легендарное подразделение в возрасте двадцати лет и уже двадцать два года защищал фронтир штата от преступников, мексиканских бандитов и воинственно настроенных индейцев. Генерал Захария Тейлор, под началом которого Джетро Берлесон служил во время Американо-мексиканской войны, прозвал его Всадником Ветра из-за того, что Джетро мог верхом взлететь на самый крутой откос с мастерством лучшего воина из племени команчей.

Джессика заочно возненавидела капитана, когда в 1839 году он прославился во время войны с индейцами племени чероки в Восточном Техасе. В той войне погиб вождь Баулз, мудрый и уважаемый восьмидесятитрехлетний старик. Джессика восхищалась длившейся десятилетиями борьбой этого вождя за право его народа владеть землями Техаса.

Но если кто-то и сможет позаботиться о том, чтобы ее сын вернулся с войны живым и невредимым, решила женщина, то это капитан Джетро Берлесон, поседевший ветеран, почетный гость за обеденным столом.

Томас встретился взглядом с матерью и подмигнул ей. Джессика слегка улыбнулась в ответ, но тревога на ее лице при этом не исчезла. Во главе стола восседал хмурый отец. По бокам его расположились не менее угрюмые Анри Дюмон и Джереми Уорик. На званом обеде также присутствовал Джейк Дэвис, который не позволил ссоре между его отцом и Сайласом Толивером омрачить собственную дружбу с Томасом, с которым водился с самого детства.

Единственными женщинами за столом были Джессика и Присцилла. Никто из них не добавил и лучика света к полусумраку, разгоняемому лишь свечами в канделябре. Томас прекрасно понимал природу мрачных мыслей матери. А в это время капитан Берлесон говорил собравшимся, что «война продлится гораздо дольше, чем думают эти глупцы из законодательного собрания». Присцилла, думал Томас, молится о том, чтобы вечер никогда не заканчивался и ей не довелось подниматься в спальню, приготовленную для новобрачных. Жена надеется, что долг призовет мужа раньше, чем придется снова исполнять супружеские обязанности.

Первая брачная ночь обернулась полной катастрофой. Томас сначала думал, что Присцилла с нетерпением ожидает этого знаменательного события, что она не меньше его заинтересована в зачатии ребенка, но девушка явно нервничала, была напряжена в его руках, плотно жмурилась и скалила зубы так, словно боялась, что ее сейчас ударят наотмашь кулаком.

Во время проникновения Присцилла завизжала.

— Я не готова, — отпихивая мужа, кричала она. — Пожалуйста! Прекрати!

Томас почувствовал себя бесчувственным чудовищем.

— Ты… такой… большой.

Губы девушки искривились в гримасе отвращения. Она отстранилась от мужа и свернулась калачиком. Присцилла, конечно же, никогда не видела мужского достоинства, но Томас предполагал, что ее мать рассказала дочери, что ожидает девушку во время первой брачной ночи. Теперь у молодого человека появились сомнения на сей счет. Има Вудворд была пуританкой. Не исключено, что она посеяла в голове дочери зерна божьего страха перед интимными отношениями.

— Ничего страшного, дорогая, — сказал он. — Это в порядке вещей — мужской орган увеличивается, когда мужчина желает женщину.

Девушка уставилась на него поверх плеча.

— Ты меня хочешь? Дело не только в том, чтобы я забеременела?

— Конечно же нет, — солгал Томас.

Вторая ночь оказалась значительно лучше. Присцилла не отказывала, но проще было бы разжечь мокрую древесину, чем вызвать огонек страсти у этой девушки. Третью ночь они исполняли свой долг, но ни о какой радости, ни о какой любви, как надеялся Томас, и речи быть не могло.

Лежа позже на своей стороне кровати, Томас в припадке отчаяния вопрошал:

— Что не так? Присцилла! Почему ты мне сопротивляешься? Ты меня не любишь?

— Конечно же люблю, — ответила жена.

Голос ее прозвучал жалобно, как плач котенка, потерявшего свою мать.

— Я… я просто боюсь.

Боюсь… Он познал нескольких женщин, и ни одна из них не жаловалась, что он ее испугал. Всем им очень даже понравилось.

Томас повернулся к Присцилле. Он провел рукой по изгибам ее тела под простыней, потрепал спутанные, поблескивающие светлые волосы, разбросанные на подушке, погладил по лицу.

— Все хорошо, Присцилла, — сказал молодой человек. — Нам понадобятся время и терпение.

Но спустя две недели он уже испытывал нехватку как первого, так и второго. Через несколько дней, в начале июня, его роте полагалось отправляться в Галвестон и там, соединившись с другими войсками, охранять побережье. У Томаса почти не оставалось надежды на то, что он оставит свою жену беременной.

Сейчас за столом Присцилла вдруг оживилась и подняла в разговоре интересующую ее тему.

— Капитан Берлесон! Знаете ли вы, что будете вести в бой сыновей аристократических семейств, предки которых прославились своей храбростью на полях брани в Англии? — сообщила она.

Похоже, его жена слишком налегала на вино, пытаясь заглушить страх перед предстоящей ночью. Только сейчас Томас осознал, что Присцилла явно навеселе. Вообще-то, она была утонченной, соблюдающей все приличия женщиной, вернее, девушкой, которая и в помыслах не пыталась оспорить авторитет своей свекрови. Не в повадках Присциллы было начинать разговор на тему, которая будет неинтересна капитану, а родителям ее мужа и их гостям может показаться даже неловкой, но молодая женщина просто обожала болтать о принадлежности Толиверов и Уориков к королевским домам Англии.

— Просветите меня, миссис Толивер, — попросил капитан Берлесон, вежливо приподнимая свои кустистые брови.

— Не стоит вашего внимания, — спешно заявила Джессика и, подняв лежащий у ее тарелки маленький серебряный колокольчик, звоном призвала к себе Петунию. — Джентльмены! Портер и сигары ожидают вас в гостиной.

Присцилла выглядела смущенной. Томас ее пожалел. Он отодвинул свой стул и прошептал ей на ухо:

— В другой раз, дорогая, когда мы будем в настроении слушать все это.

— Но я просто хотела сменить предмет разговора, — надув губы, изрекла Присцилла. — Я горжусь историей твоей семьи.

— Я знаю, Присцилла, но никому, кроме нас, она не интересна. Лучше выпей. Быть может, это поможет тебе расслабиться.

— Неплохо бы, — сказала она.

Вцепившись в графин, молодая женщина порывисто налила себе вина.

Томас вздохнул и, оставив ее, присоединился к мужчинам.

Пока все пили портер, курили сигары и говорили о войне, Томас думал о девушке, на которой женился. Он не мог ее понять. Если женщина любит мужчину, то не является ли наиболее естественным для нее желать с ним физической близости, хотеть почувствовать его в себе, прижиматься и обнимать его тело? Присцилла говорит, что любит его. Не связано ли поведение жены с тем, что она чувствует: Томас не отвечает на ее любовь взаимностью? Может, поэтому она не в состоянии полностью отдаться ему. Не исключено, впрочем, что Присцилла чувствует отвращение ко всему имеющему отношение к половому акту. Пот… плотские жидкости… спаривание, подобное животному… ощущение производимого над нею насилия… боль…