Дикий вьюнок

Но… отчего так мгновенно вокруг темнеет, а ноги окутывает ледяная изморозь, остужающая вьюга, мягко, но стремительно вытягивающая тепло тела?

Я уже падала, когда увидала возле себя Яноша.

Потом стало темно и тесно, легкие сдавило плотным воздухом, который не давал дышать.

— Спирт неси и нож. Быстро! — я еще различала его голос. И какой-то топот, глаза открывать не хотелось, да и вряд ли бы получилось. Тепло уходило, вероятно, та самая жизненная ось, на которой держится само мое существование. Но даже если так, сейчас меня ничего не волновало. Слишком холодно вокруг и непонятно, что происходит.

— Да не мне! Вливай ей в рот, а то замерзнет.

— Янош, ты уверен, что сейчас нужно поить ее спиртом? Непривычный человек от одной…

— Лей, я сказал! Полстакана, быстро!

— А нож зачем?

— Дай сюда.

Настоящего совсем не осталось, только душная тесная темнота.

— Чем ей поможет кровопускание?

— Ей ничем, — напоследок буркнул князь, а потом темнота победила и сомкнулась надо мной, потому что ей принадлежит все, сопротивление бессмысленно и в любом случае заканчивается ее полной и безоговорочной победой.

Оказалось, она не такая уж и страшная. Но очень неприятная, будто создана из другого вещества, совершено отличного от того, из которого создана я. Биение наших сердец не совпадало. Не совпадали пути, по которым течет кровь и давление звезд, которым они меняют привязанную к душе судьбу, похожую на увешенную хрустальными колокольчиками перевязь.

Некоторое время я изучала темноту, осторожно, как изучают любое новое и непонятное явление. И постепенно наполнялась убеждением — она вовсе не так безобидна, как привыкла прикидываться. И сейчас она не пытается подружиться, а просто заманивает, отвлекает и выжидает. И все эти уловки пошли в ход только потому, что за мной… свет.

И правда… казалось, бесконечная пустота всего в нескольких шагах за спиной переходила в ослепительный свет. Мягкий, как дом, которого у меня толком-то никогда и не было.

Наверняка она примет тепло и нежно, как принимает в родных стенах любящая тебя семья.

Обнимет так крепко, как обнимают только после долгого отсутствия.

И будет любить только за то, что ты просто существуешь.

Решено! Мне нужно идти туда, смешаться с теплой любовью и нежностью, чтобы стать счастливой, так что бесполезно оттягивать. Да и зачем оттягивать самый знаменательный момент жизни — возвращение домой?

Но когда я на миг повернулась обратно к темноте, оказалось, она изменилась. Разошлась в стороны, разжалась, как опухшая плоть и в густом коконе сдавленной самой собой пустоты стоял Янош.

Он не шевелился и казался даже нереальным, просто изображением, так что наконец-то я смогла его внимательно рассмотреть. На первый взгляд он выглядел точно таким же, как утром, но теперь не давил своим присутствием, своим фоном, от которого тянуло отпрянуть и отвести глаза. Он просто стоял и молчал, так что впервые выдалась возможность сравнить нынешнего Яноша с прежним.

Лицо у него стало худощавее, округлая линия щек выровнялась, а мягкие губы теперь словно высохли. Странно, но строгость сделала его лицо красивее, придала больше привлекательности, чем теплая доверчивая улыбка. Глаза затаились под опущенными веками и поблескивали, следя за мной. В уверенном развороте плеч таилось какое-то скрытое напряжение. И этот темный дорожный костюм, в котором князь ходил постоянно…

А ведь я ни разу не видела, чтобы он одевался, как одеваются князья — пышные воротники, кафтаны с изящными изгибами в районе талии из ткани, сплошь покрытой золоченой вышивкой. Тончайшие рубашки, краешек манжет которых топорщиться, выглядывая из-под обвитого тонким шнуром рукава.

Что он здесь делает? Мой лоб сморщился, когда я старательно пыталась объяснить себе появление в моем мире князя. Кстати, мир точно мой? Место неизвестное, я слышала, что существуют иные реальности и возможно, после смерти мы перемещаемся туда и уже сверху следим за перипетиями, устроенными неугомонными звездами людям. Следим бесстрастно и спокойно, потому что заранее видим результат, к которому они приведут.

Я опустила глаза ниже. Слишком много темноты.

Руки Яноша были крепко сжаты в кулаки, которые он прятал за штанинами. На том, что первым бросился мне в глаза, переливались белые костяшки, на секунду они ослабили давление и снова занемели, врезаясь в кожу.

— Тебе здесь нравится? — спросил князь.

Я поежилась. Как может нравиться настолько чуждое человеку место? Пустое, затаившееся, как ожившая ловушка и такое же беспощадное. Тут нельзя оставаться. Ни мне… ни ему!

— Нет. Пойдем отсюда.

— Куда?

Вопрос поставил меня в тупик. И правда, куда идти? При этом мне совсем не казалось странным, что мы разговариваем на равных, как раньше, потому что все происходящее никак не могло быть реальным. Наверное, просто сон, пусть и очень необычный.

— Куда угодно. Туда, где высокое небо над головой. Где простор.

— Оставайся здесь. Посмотри… Тьма кажется опасной, но только тем, кто не знает, какая она на самом деле. И ловушки она расставляет только потому, что никто не желает прийти к ней добровольно. Никто не хочет переступать запретную грань. Она очень одинока. И никто не представляет, как она нежна… как она умеет ласкать, — Янош поднял ладонь и под ней мгновенно сгустилась, ластясь к теплу и тихо урча, плотная живая тьма.

— Нет, — я сделала шаг назад. — Я не могу.

Янош заворожено смотрел мне под ноги.

— Стой!

Я непроизвольно замерла. Он медленно облизал губы.

— Не шевелись, Ула.

— Почему? — я тоже посмотрела под ноги. Еще пару шагов и я выйду на свет… выйду из этой обманчиво смирной темноты.

Янош медленно поднимал глаза.

— Если ты выйдешь на свет, то умрешь, — прошептал. Больше он ничего не добавил, но его горящие глаза кричали о чем-то пугающем, предостерегали и останавливали. Было нечто страшное в его молчании, окрашенном бешеным взглядом.

Он стоял неподвижно, но иногда делал это несвойственное ему движение — быстро и неосознанно облизывал губы. Внезапной вспышкой меня пронзила память. Это же князь, который давно перестал быть моим Яношем. Это холодный и расчетливый Асмаиловый мастер Тлена!

— Нет, — я вдруг качнула головой, отгоняя его назойливые дурманящие слова. — Я тебе не верю. Свет не может убивать, ты врешь!

И больше не медля, я очень быстро попятилась назад, туда, где сиял восхитительный живой свет.