Дикий

Странно, никаких угрызений совести и душевных мук я не чувствовал. Спокойствие, удовлетворённость, приятная усталость – и всё. Какой же я всё-таки чёрствый сухарь. Подсушил меня новый мир, перестраивает по чуть-чуть под себя. Скоро от прежнего Сашки ничего не останется. Хорошо это, или плохо… Немного страшновато, да. Но выбора у меня всё равно нет. Это происходит само, без моего желания, или нежелания. Будем жить дальше и стараться не забыть себя окончательно. А сейчас и вообще пора спать.

Глава десятая – Ясно Солнышко

Разбудил меня стрекот каких-то местных цикад. Снаружи сквозь щели в двери уже пробивался свет. Я встал, быстро оделся и вышел из хижины. Вокруг уже вовсю суетился народ. Гружёные и с пустыми руками люди спешили по своим делам, бросая на меня любопытные взгляды и приветливо в большинстве своём улыбаясь. Похоже, мои ночные труды секретом ни для кого не являлись. Ну и пусть. Я и раньше не из стеснительных был, а теперь, когда боязнь противоположного пола мной тоже побеждена, и подавно над такими вещами не парюсь.

Дорогу до дома Грая я помнил, так что за пару минут добрался до нужного места. У двери, не решаясь войти, или даже постучать, топтался растрёпанный Ферц.

– Ну как прошло? – спросил я огневика, как только мы обменялись рукопожатиями.

– Да ничего вроде, – смутился тот. – Упорная попалась. Все соки из меня выжала. Надеюсь, следующей ночью какая-нибудь понежнее придёт. А у тебя как?

Но не успел я ответить, как дверь, возле которой мы с Ферцем шушукались, резко открылась, и выглянувшая на улицу матушка Грая жестом поманила нас внутрь.

– Идите завтракать, мальчики. Доброе утро!

Мы поздоровались и последовали за хозяйкой. Внутри уже был накрыт стол, за которым сидели кроме Грая с отцом ещё двое мальчишек лет девяти и двенадцати.

– Всё, детвора, дуйте за хворостом, – согнала женщина судорожно что-то дожёвывающих пацанов. – Освобождаем место. Гостей кормить буду.

– Детвора, – передразнил мамку старший, но указание выполнил. – Приятного аппетита, древесники, – пожелал парень нам и, утащив за руку младшего брата, скрылся за дверью.

– Ращу на свою голову, – вздохнула женщина, проводив ребят взглядом. – Мне и с Граем переживаний хватает, а тут ещё и эти скоро за частокол выйдут. Как ночь? Хорошо всё прошло?

– Замечательно, – кивнул я, опережая покрасневшего Ферца. – Вы Толе нашей, надеюсь, про теней не рассказывали?

– Про каких-таких теней?

Бесцеремонно ввалившаяся в дом мэли Джи, прищурившись, смотрела на меня от дверей.

– Обычай наш, – выручила меня хозяйка. – Что вчера вечером обсуждали. Присаживайся, родная. Мальчики потом тебе всё расскажут. С едой торопиться надо – старейшины ждут.

И действительно, не прошло и пяти минут, как в гости заявился Мардас.

– Всем здравия! Смотрю, доедаете уже. Хорошо. Пора на Хадж лезть. Грай, ты тоже. Пойдёмте, пойдёмте.

Появление вождя Мейсов избавило нас от общения с Толой, на протяжении всего завтрака метавшей на нас с Ферцем нетерпеливые взгляды. Пусть лучше уж потом брат сам с ней объяснится как-нибудь без меня. А вот с диким мне поговорить с глазу на глаз хотелось. Подобрав момент, когда на пути к стволу мы с ним оказались рядом, я незаметно пихнул его в бок.

– Говоришь, забыл рассказать?

– Не забыл, – тоже шёпотом, не смотря на меня, буркнул Грай. – Специально молчал. Кто тебя пришельца знает? Ещё бы рогом упёрся.

– Я думал, мы друзья.

– А это по дружбе и сделано. В итоге же всем хорошо. Или тебе не понравилось?

– Пошёл ты.

– Вместе пойдём.

На этом конфликт себя исчерпал. Почему-то я не мог дуться на Грая. Хоть дикий и хитрый жук себе на уме, но этот жук мой, и я ему верю. В принципе-то он прав – без предупреждения оно вышло лучше. А вот и ствол со свисающими с него верёвочными лестницами. Сейчас у нас будет гимнастика.

Но нет, я ошибся. Мардас уверенно двинулся дальше к лежащему немного в стороне плетёному коробу без крышки, но, как оказалось, с дверцей. Заметив уходящие вверх от углов этой здоровенной корзины верёвки, я сразу догнал что к чему. Это пусть простые смертные своим ходом на Хадж забираются, а мы – почётная делегация с самим вождём во главе, нам подана карета. То есть лифт.

– А выдержит всех? – неуверенно покосился Ферц на плетёный пол у себя под ногами, когда мы набились внутрь.

– Выдержит, – кивнул Мардас и, задрав голову вверх, заорал: – Давай!

Там, в высоте кроны, что-то защёлкало-затрещало, и трос, в который сходились в паре метров над нами верёвки сразу натянулся и задрожал. Следом пришёл черёд вздрагивать и самой корзине. Оторвавшись от земли, короб медленно пополз вверх. Поднимались мы минут десять. Не уверен, что лестницей у нас вышло бы медленнее, но то у нас, а вождь – дядька в возрасте, ему такие нагрузки в напряг.

На первой же толстой ветке нас ждали два мужика, которые подтянули корзину баграми, пришвартовав её на специальный дощатый помост. Подъёмный механизм и крутившие ворот лебёдочники размещались выше. Задрав голову я рассмотрел агрегат и ещё двух лифтёров. По уму всё у Мейсов. Это вам не дикари каменного века. Техника на уровне архимедовой Греции.

Дальше правда пришлось топать ножками и топать немало. На баобаб Хадж походил только толстым стволом и отсутствием на нижней его половине отростков. В отличие от земного прообраза, у этого дерева ветвей было много. Хотя в итоге, на самом верху, они и образовывали точно такую же, как и у баобаба площадку, разбегаясь в стороны. Туда-то наш путь и лежал.

Пара десятков подвесных мостков, идущих от ветки к ветки вокруг ствола с постоянным уклоном, пара лесенок, три согнанные с дороги наглые мухи – и вот мы на самом верху. Расползшаяся по широченному дощатому настилу мешанина из навесов и всевозможных построек тянула на отдельный посёлок в посёлке. В отличие от нижеидущего комплекса сооружений, здесь жизнь кипела вовсю. Вспоминая слова Грая о том, что на постоянку наверху живут лишь старейшины, легко делался вывод, что все эти люди – обслуживающий местное правительство персонал, поднявшийся сюда спозаранку.

У главного зала, куда нас привёл Мардас, на удивление отсутствовал потолок – похоже, в дождь старейшины посетителей отфутболивали. Зато в силу этого здесь было по меркам истинного леса невероятно светло. Сквозь листья проглядывало голубое небо, косые утренние лучи светила играли солнечными зайчиками на потемневшем от времени полу, прорывавшийся через крону ветерок посвистывал в щелях стен. Просторное помещение не поражало убранством: четыре массивных деревянных кресла, обтянутых кожей каких-то, не то червяков, не то гусениц, и на этом всё. Не считать же элементами мебели четверых стариков разной степени дряхлости, сидящих на этих брутальных тронах.