Дикки-Король

— Дети мои, Дикки просит вас подождать еще недельку, чтобы прийти в форму. Надо это понять. Фанатка покончила с собой, его лучший друг погиб… Ведь это тяжелый удар!

Послышался ропот разочарования.

— Да мы понимаем!

— Мы хотим его утешить, сказать, как любим его…

— Мы хотим…

— Вы утешите его через восемь-десять дней. Ему нужно немного покоя, отдыха. Он уже был на пределе в тот момент, когда это случилось, когда удар… Он просто сломался. Разве это не нормально? Вот вы и дайте ему несколько дней, дайте время прийти в себя, и он снова предстанет перед вами как огурчик. Но здесь не должно быть никаких ссор, никаких скандалов. Постарайтесь это понять. Мы же — не звери!

Ропот становился все более смиренным.

— Но у меня все-таки есть для вас хорошие новости. Все это продлится недолго: доказательство тому, но при условии, если вы ничего в замке не испортите и дадите «кришнам» заниматься их делишками… что парк (он сделал широкий жест) принадлежит вам!

Заявление Алекса приветствовалось всеобщим «ура!».

— Разумеется, — продолжал Алекс, — кемпинг будет бесплатным, но жратву вам придется добывать самим. Разве это не нормально? Словом, речь идет о мере временной, совсем недолгой. Через несколько дней Дикки будет в полной форме, и мы завершим сезон, правда, чуть раньше, чем предполагали, большим собранием нашего фан-клуба, который сейчас подтверждает свою преданность Дикки!

И он прошел сквозь толпу к машине.

— Да ты просто вождь! — иронически заметил Роже.

Фанаты, сильно взволнованные переменой в своем положении, наспех связывали узлы, складывали рюкзаки и чемоданы. Глядя на них, казалось, что трогается в путь цыганский табор.

— Бедняги! — сказал Алекс. — Трогай, Роже. Представляешь, целых шесть дней они болтаются здесь по такой жаре. В парке им будет чуть полегче.

— Хорошо, ну а дальше что? — волнуясь, спросил Роже. — Что мы будем делать, чтобы вырвать у него Дикки? Мы же не можем подать жалобу в полицию, словно речь идет о младенце, но если мы оставим Дикки в руках Поля…

— Бедный мой Роро! Ну что ты за паникер! Дикки не какой-нибудь дебил! А твой брат не Мун! Послушай, во все эти россказни о секте, о промывке мозгов я верю лишь наполовину. Твой брат — бизнесмен на американский манер, хотя и любит поудить рыбку в мутной воде, но совсем не дурак! И пусть даже в его бизнесе есть сомнительные штучки, не станешь же ты утверждать, будто он сможет или попытается разделаться с Дикки-Королем, такой «звездой», как Дикки!

Это был голос здравого смысла.

— Нет, — спокойно продолжал Алекс, — ты не прав, что так волнуешься. Вот уже примерно с год, как Дикки нуждается в полном отдыхе. Твой брат нам прямо сказал: он все время спит! Дадим ему поспать. Здесь Дикки ничуть не хуже, чем в клинике, да и болтают обо всем меньше… А дней через десять или недели через две устроим большое собрание клуба, чтобы фанаты своими глазами убедились, что он совсем поправился и что сезону конец. Подсчитаем прибыли и убытки.

— Эх! — горестно вздохнул доктор. — Неужели ты в это веришь? Веришь, что Поль своими методами за две недели возродит прежнего Дикки? После всего, что произошло?

— Конечно, верю. Почему бы нет? Роже, ты проскочишь поворот!

Полина закинула на спину рюкзак.

— Смехота! — сказала она, проходя мимо Джо, который перестал чинить «ситроен» и, прислонясь к стене сторожки, смотрел на проходящих мимо фанатов.

— Чего смехота? Я не виноват, что не мог пустить тебя в парк. Мне так приказали.

— И сейчас тоже?

— Сейчас, может, приказали другое. Я ведь здесь только служащий.

— Прямо-таки образцовый, — возразила она. — Видно, что ты держишься за свою работенку. Тебе вполне подошло бы служить сторожем в тюрьме. Ты был бы безупречен!

Она, сгибаясь под тяжестью рюкзака, собралась уходить.

— Ну что ты злишься? Хочешь, я понесу рюкзак?

— Нет, спасибо. Мне нечем платить носильщику.

— Полина, перестань!

Она не двигалась с места. Малышка, похоже, совсем выдохлась. Должно быть, она плохо спала на этом выжженном солнцем поле, на неровной земле, и ей не раз приходилось ходить за водой на ближайшую ферму, что была совсем неблизко, хотя вода имелась в сторожке. Джо стало немного стыдно. Но ведь он не думал, что они продержатся так долго, эти фанаты. И все ради своего паршивого певца!

— Слушай, оставь здесь рюкзак. Когда узнаешь, где вас размещают, вернешься, скажешь мне, и я его принесу. Наверняка вас поселят на той стороне замка, рядом с псарней, а это, знаешь, неблизко.

Она согласилась.

— Ладно. Как хочешь. Куда его положить?

Он думал, что она либо совсем выбилась из сил, либо ей нездоровится. Джо не принадлежал к тем парням, которые сразу отказываются от своего, и знал, что Полина разозлилась на то, что он не разрешал фанатам даже брать воду из сторожки.

— Плохо себя чувствуешь? — невпопад спросил он.

— Ничего, не смертельно, — ответила она с вымученной улыбкой. Внезапно ей стало совсем не по себе, и она, вовсе не привыкшая к душевным терзаниям, тут же подумала, уж не ангина ли у нее. Правда, горло не болело.

Казалось, Полина хотела еще что-то сказать, но тут ее окликнули.

— Ты идешь, Лилин? — прокричала Анна-Мари. Она догнала ее. Группа фанатов, измученных жарой и нагруженных пестрыми узлами, медленно тянулась к замку.

Он спал. Спал так, словно сон опьянял его, спал, словно провалившись в какую-то дыру. Должно быть, ему чуть-чуть облегчили сон: Дикки смутно чувствовал, что ему либо сделали несколько уколов, либо, приподняв голову, заставили чем-то подышать. Сохранялось также воспоминание о какой-то свежей жидкости на губах: лимонаде, фруктовом соке… Дикки хотелось бы спать дольше. Ничего хорошего не ожидало его при пробуждении, за пределами сна.

— Так не могло продолжаться… — послышался чей-то дружеский и теплый голос. — Не мог же ты спать вечно…

Дикки открыл глаза, увидел привычную и удобную, как номер в отеле, большую комнату, солнце на балконе, сидящего в кресле у изголовья отца Поля, его огромную, внушающую чувство покоя фигуру, которая, словно ширма, отделяла его от света. Все сразу же, с какой-то необычной отчетливостью, вновь всплыло в памяти Дикки. Газета, которую протянул ему Алекс, где рассказывалось о гибели Колетты, и фотографии, сказанные радостным голосом слова Алекса «а вот и сюрприз!». Головокружение, которое он почувствовал. Аллея сада, освещенного луной, аллея, окаймленная мертвенно-белыми статуями, что вела к бассейну, на дне которого лежал труп Дейва. Дикки почудилось, что он заснул мгновенно. Ему даже почудилось, будто он сказал: «Если я посплю минуты две-три, то выдержу…»

И вот он очнулся в этой комнате, на большой кровати с медными перекладинами на спинке.

Резким движением он присел в постели, осторожно озираясь, охваченный внезапной тревогой. Но в комнате, кроме отца Поля, никого не было. Да, они были вдвоем в тот момент, когда он заснул.

— Мы в отеле? — робко спросил он.

— Ты у меня, — сердечно ответил отец Поль, опуская ему руку на плечо. — Тебя здесь не будут беспокоить. Ты знаешь, что спишь уже несколько дней?

Дикки встрепенулся, но рука удержала его за плечо.