Дикое поле
Шрифт:
— Чего тебе? — Куприян мрачно следил за приготовлениями турок к атаке.
— Сегодня гяур Джакомо получил от Фасиха подложный фирман падишаха, — понизив голос, чтобы не слышали собравшиеся у ворот, объяснил Али. — Отдайте фирман — и можете проваливать! Пусть Джакомо выйдет сюда, его хочет видеть сам Гуссейн-паша.
— Предатель, — это скрипнул зубами венецианец.
Пожалуй, впервые в жизни он готов был зарыдать от отчаяния: несколько часов назад у него было все, а теперь отнимали последнее. Он уже лишился фирмана, северной красавицы, а теперь должен лишиться ловко изготовленной евнухом подделки, а вместе с ней и жизни.
Вскочив, Белометти подбежал к окну. Албанец впился глазами в его бледное лицо и нагло ухмыльнулся, чувствуя за собой силу.
— Али! — Джакомо старался говорить спокойно. — Где Гравино?
— В подвале у паши. — Улыбка албанца стала шире. — Но ты не бойся, Гуссейн-паша великодушен. Если ты отдашь фирман и все расскажешь, с тобой ничего плохого не случится.
— Шпион уже не поможет тебе!
Белометти резко оглянулся. Сзади стоял Тимофей. Женщины уже зарядили все ружья и пистолеты и были готовы разделить судьбу мужчин.
— Кинь им фирман. — Жозеф подмигнул венецианцу.
— А мы попробуем прорваться. — Богумир взвел курки пистолетов.
— Дай сюда эту штуку! — Сарват схватил Джакомо за локоть и повернул лицом к себе.
— Прочь! — Белометти вырвался и хотел оттолкнуть гиганта, но тот уже вертел в толстых пальцах тускло поблескивающий серебряный пенал. Венецианец побледнел и сжал кулаки, готовый вцепиться ему в горло, но тут со двора донесся голос Али:
— Можете поразмыслить, но недолго. Когда свеча догорит, янычары ворвутся в дом!
Он поставил на ступеньку крыльца фонарь и зажег в нем огарок свечи — тоненький и коротенький, не больше половины мизинца. Крохотный огонек красным мотыльком затрепетал на кончике черного фитиля, грозя вот-вот сложить крылышки и умереть.
— Когда догорит свеча! — повторил Али и скрылся в кустах.
Осажденные притихли, как зачарованные глядя на уменьшавшийся с каждой секундой огарок. Только синьор Антонио, не понимавший ни слова по-турецки, оставался в счастливом неведении. Он спокойно сидел на диване, пристально следя за Белометти, чтобы тот не вздумал улизнуть.
— Здесь, под домом, должен быть вход в катакомбы, — хрипло сказал Куприян. — Богумир! Тащи сюда слуг, пусть покажут, где это!
— Они не знают, — поспешно прервал его Джакомо. — Вы напрасно потратите время. Отдайте мне фирман, и я покажу, где можно спуститься в галерею.
— Свеча! — Анастасия отшатнулась от окна. Из сада по окнам грохнул залп янычарских ружей. Пули цокали по камню стен, тяжелыми шмелями залетали в комнаты, с глухим стуком впивались в мебель.
Тимофей оттолкнул девушку от окна и выстрелил в ответ из пистолета. Его друзья тоже открыли огонь. В комнате слоями поплыл сизый пороховой дым.
— Алла! — завыли янычары, подбираясь ближе к дому. Огарок в фонаре потух.
— Где вход в катакомбы? — Куприян ухватил Джакомо за грудки и рывком притянул к себе. — Не покажешь — первая пуля тебе, а нам как Бог даст! — Он сунул под нос венецианцу кисло пахнущее порохом дуло пистолета и взвел курок.
Белометти понял, что выбора у него больше нет, если он еще хочет сохранить жизнь.
— Я покажу, надо спуститься в подвал. Но янычары…
— Эй, не стреляйте! —
не отпуская Джакомо, заорал Куприян. — Мы отдадим фирман!— Ты что? — удивленно обернулся Жозеф. — Спятил?
— Единственный путь к спасению — в катакомбах, — объяснил старый казак. — Сарват, покричи им! Пусть перестанут палить!
— Кончай стрелять! — заревел арнаут и выкинул в окно серебряный футляр с фальшивым фирманом. Прыгая по ступенькам крыльца, футляр скатился вниз и остался лежать на дорожке. Стрельба утихла.
— Он ваш, когда догорит свеча! — Тимофей быстро принес со стола шандал со свечами, зажег их и выставил на подоконник так, чтобы янычары видели огонь.
Кусты в саду зашуршали, из зарослей высунулась пика: кто-то из турок хотел подцепить пенал и подтянуть его к себе, но меткая пуля Богумира перебила древко пики.
— Веди! — Куприян подтолкнул Джакомо. — Один из нас должен остаться и приглядеть за турками.
— Я останусь, — вызвался Сарват. — Идите! Когда все будет готово, позовете. Дайте еще пару пистолетов!
— Куда вы? — Антонио забеспокоился и встал с дивана. Все это время он сидел спокойно, казалось, совершенно не обращая внимания на залетавшие в окна пули.
Жозеф быстро объяснил, но да Камерино потребовал, чтобы ему дали две шпаги: как только они вырвутся из этого вертепа, он намерен сразиться с Белометти. Француз понимающе усмехнулся и восхищенно покрутил головой:
— Вы мне нравитесь, мсье. Но шпаги вы получите позже.
Сарват остался у окна, а Джакомо под дулом пистолета Куприяна повел остальных в винный погреб. Сдвинув пустую бочку, он показал предусмотрительно приготовленный заранее фонарь и моток веревки. В полу был люк с кольцом. Ухватившись за него, Тимофей одним рывком открыл темный зев провала. Оттуда сразу пахнуло сырым холодком. Богумир зажег фонарь и спрыгнул первым.
Вторым спустился Куприян и потребовал, чтобы к нему немедленно отправили венецианца. Следом за ним спрыгнул синьор да Камерино, готовый последовать за Джакомо хоть в ад. Головин бережно опустил в люк Анастасию, потом Злату и попросил Жозефа:
— Погоди, я сбегаю за Сарватом.
Поднявшись наверх, он увидел албанца, караулившего засевших в саду янычар, как кот караулит мышей у норки. Стоило кому-нибудь из них высунуться, из окна тут же раздавался выстрел.
— Скорей!
Тимофей потянул Сарвата за собой. Бегом, запирая за собой все двери, они спустились в подвал. Вот и темный провал люка. Казак спрыгнул вниз и увидел неясные тени, сгрудившиеся вокруг тусклого фонаря. Рядом тяжело приземлился Сарват, потянул за веревку и захлопнул крышку люка. Сразу стало еще темнее.
— Ну! — Куприян подтолкнул Джакомо стволом пистолета.
— Прекратите, — огрызнулся тот. — Я тоже хочу жить. Идите за мной!
Куприян намертво вцепился пальцами в его рукав. Впереди маленькой процессии встал Богумир с фонарем, и они медленно двинулись в черноту галереи…
— Свечи будут гореть долго. — Янычарский ага, которого Гуссейн послал вместе с Али, больно пихнул его в бок. — Иди забери фирман! Ведь ты обещал доставить его паше до захода солнца.
Ага хищно оскалил крепкие белые зубы, и Али понял, что, если он сейчас не полезет за серебряным пеналом, ему будет худо, очень худо. Янычары не ожидали встретить ожесточенное сопротивление и, при всей своей несомненной храбрости, не желали рисковать понапрасну: кто знает, вдруг футляр пуст?