Дикое поле

Португалец поднял лохматые брови и довольно причмокнул: деньги никогда не бывают лишними! «Думай, думай, Рибейра, — мысленно приказал он себе, — Думай, как и голову под топор не подставить, и выгоду соблюсти. Безвыходных положений не бывает, ищи лазейку, через которую ты улизнешь из скользкого дельца да еще прихватишь хоть немного золота».

— Как вы намерены сноситься с Римом? — поинтересовался он.

— Через вас, уважаемый сеньор Вейга. Надеюсь, между нами не возникнет разногласий?

— Конечно, конечно! Кстати, вы можете остановиться у меня, если это не нарушает ваших планов.

— С удовольствием принимаю ваше любезное предложение, — согласился Белометти.

Рибейра отогнал осу и неожиданно рассмеялся, глупец, как он раньше не додумался? Вскочив, он возбужденно заметался по комнате, мысленно прикидывая все за и против счастливо найденного решения. Пожалуй, он укажет синьору Белометти путь в пасть льва, а сам останется в стороне, наблюдать, как он туда полезет и сумеет ли выбраться.

— В чем дело? — Джакомо недоуменно поглядел на него.

Рибейра быстро обернулся:

— Я нашел! Нам нужен Фасих-бей!

— Фасих-бей? Кто это?

— Бывший кизлярагасси, евнух, начальствующий над покоями султана.

— Это высокая должность?

— О, весьма! — Вейга уселся в кресло напротив гостя и закинул ногу на ногу. На душе у него пели райские птицы, и жизнь вновь казалась прекрасной. — У султана огромный штат слуг и приближенных: постельничий, хранитель белья, хранитель верхней одежды, главный брадобрей, держатель полотенца, держатель тазика для бритья, капуагасси — евнух, распоряжающийся внешним двором при гареме, евнухи гарема и многие, многие другие. Но кизлярагасси — одна из самых высоких должностей.

— Однако ваш Фасих-бей уже не у дел?

— Верно. Но он готов на все ради власти! И близок к партии старой султанши. У него широкие связи при дворе. Правда, старик очень хитер, вероломен и жесток. Нам будет нелегко завоевать его доверие.

— Он богат? — уточнил Джакомо.

— Фантастически! Но скуп, как последний ростовщик. Сами понимаете, женщины его не интересуют, но и он имеет слабости.

— Они вам известны?

— Естественно! Я не зря провел здесь столько лет, — самодовольно усмехнулся португалец. — Фасих-бей обожает хороших лошадей и всегда ездит на кобылах масти Магомета.

Венецианец озадаченно поглядел на хозяина дома: о такой масти ему слышать не доводилось, он даже не подозревал, что лошади могут быть как-то связаны с именем пророка мусульман.

— Да, да! Согласно легенде, пророк ездил на рыжей кобыле с белым чулком на левой задней ноге и звездочкой во лбу, — объяснил Рибейра. — Фасих-бей искренне верит, что с тем, кто сидит на кобыле такой масти, никогда не случится дурного.

— И вы хотите?..

— Придется немного потратиться. — Португалец придал лицу озабоченное выражение. — У меня есть связи среди барышников на конном рынке. Они подберут нужную лошадь. А после мы придумаем, как сделать, чтобы Фасих-бей попался на нашу удочку.

— Не стойте за ценой. — Белометти бросил на столик шелковый кошелек. — Евнух не должен сорваться с крючка!

Звон золота всегда ласкал слух Рибейры лучше всякой музыки. Но он сдержался и не схватил кошелек: зачем открыто проявлять алчность? Посланцу отца Паоло наверняка придется надолго задержаться в Константинополе, и за это время нужно выкачать из него как можно больше монет…

— Со мной еще один человек, — равнодушно сообщил Джакомо. — Он прожорлив и много пьет. Будьте добры, распорядитесь приготовить для него отдельную комнату.

— Хорошо.

Рибейра прикрыл глаза набрякшими веками: уж не прислал ли отец Паоло вместе с венецианцем своего соглядатая? Но отказывать в приюте посланцам генерала иезуитов теперь поздно.

— Надеюсь, он недолго будет обременять нас своим присутствием, — с ехидной улыбкой заметил Белометти.

И Рибейра понял: гость сделает все, чтобы полностью развязать себе руки. Ну что ж, тем лучше…

* * *

Когда Фасих-бея доставили на рынок, торговля была в самом разгаре. Потные носильщики опустили на землю паланкин, и старик раздвинул занавески, чтобы лучше видеть шумное скопище людей и лошадей. Расшитые шелками седла, узорчатые стремена и украшенные чеканными бляхами уздечки его не интересовали. Темные глаза Фасих-бея быстро заметили высокую рыжую кобылу с длинной гривой.

— Посмотри, — приказал он слуге и указал на нее пальцем. Тот бросился выполнять приказание. Пробравшись через толпу, он начал придирчиво разглядывать лошадь, которую держал за повод пожилой турок в засаленной одежде. Кобыла нервно косила фиолетовым глазом и приседала на задние ноги. Под тонкой лоснящейся шкурой перекатывались упругие мускулы. Задрав изящную сухую голову с красиво вырезанными ноздрями, лошадь заливисто заржала.

— Красавица! — сказал кто-то из зевак.

— Наверняка арабских кровей, — авторитетно заявил другой.

— Арабы — белые, — возразил третий, — а эта рыжая! Где твои глаза?

— Где твои? Глянь на ноздри. И голова маленькая.

Продавец меланхолично улыбался. Он явно ждал богатого покупателя и не обращал внимания на болтовню бездельников, целый день шатающихся по рынку.

Слуга обошел вокруг лошади. Левая задняя нога у нее словно затянута в тугой белый чулок, а на лбу ясно видна светлая звездочка: все именно так, как нравится Фасих-бею. И какая масть! Кобылу словно облили расплавленным червонным золотом.

— Продаешь? — спросил он у хозяина.

— Покупай, — тот смерил слугу оценивающим взглядом. — Не прогадаешь. Она быстрее ветра в поле. Самому султану не стыдно сесть на такую лошадь. Лучше все равно не найдешь!

— Да, я вижу, хорошая, — согласился слуга и, ощупав ноги кобылы, тщательно проверил колени: нет ли скрытого изъяна? Когда колени повреждены, лошадь способна ходить шагом и даже может немного пробежаться, пока на нее не сядут. И тогда толку от лошади с плохими коленями никакого. Не говоря уж о том, что она никогда не сможет перепрыгнуть через канаву или изгородь.

Заглянув в рот кобылы, слуга осмотрел зубы и спросил:

— Сколько ты хочешь за кигляр сариляры [7] ?

— Ики-юз! Двести пиастров, — не моргнув глазом ответил хозяин.

— Машаллах! — изумился слуга. — За эти деньги можно купить три такие кобылы.

— Покупай, — равнодушно зевнул продавец. — Рынок велик.

Слуга кинулся к носилкам Фасих-бея, склонился в низком поклоне и доложил обо всем, что видел и слышал. Старик пожелал сам взглянуть на кобылу.

7

Золотая лошадь (турец)