Диктатор

— Явился, — едко произносит она, цепко впившись в меня своим слегка опьяневшим взглядом.

— Совещание затянулось, потом кое-какие дела пришлось решать, — произношу отстранённо, хватая со столика начатую бутылку вина.

— Это «совещание» или «дела» оставили у тебя на шее засос? — ее голос звучит строго, словно я провинившийся ребёнок.

— Аллергия, наверное. — Потираю то место, где выделяется темно-красное пятно, и усмехаюсь. Одна из причин того, почему я все ещё не вышвырнул Марину из дома и почему возвращаюсь сюда, — возможность ее позлить. Дать почувствовать, как все выходит из-под ее контроля, делать из неё сумасшедшую дуру и не давать никаких объяснений. Мне доставляет удовольствие наблюдать за тем, как она злится, медленно разрушать ее идеальный мир и ставить все новые и новые запреты.

— Я нашла трусики в твоём пиджаке, — ледяным голосом произносит она и со стуком ставит бокал на стеклянный столик, ожидая моей реакции.

— И? — Я медленно расстегиваю пуговицы рубашки, всем своим видом давая понять, что меня никак не встревожила ее находка.

— И? Это все, что ты можешь мне сказать? — Марина резко поднимается со своего места и разъярённой фурией несётся ко мне. В ее глазах пылают злость и ярость. Кажется, она на пределе. — Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни! Я все для тебя делала, старалась быть самой лучшей женой, а ты… ты…

Ее слезы давно меня не трогают. Раньше я бы обнял ее, притянул к себе, пожалел и поцеловал. А ещё извинился бы. Обязательно извинился бы.

— Перестань истерить, не понимаю, как лучшие годы твоей жизни связаны с трусиками в моем кармане.

— Если ты трахаешь всяких шлюх, то хотя бы не тащи эту грязь в дом! — зло выкрикнула она.

— Что? С ума сошла? Это же наверняка твои трусики. Где ты их нашла? В пиджаке, который я не ношу полгода? Год?

— Не делай из меня дуру. Я могу понять, мои это трусы или нет.

— Детка, у тебя в шкафу столько одежды, что я не уверен на счет того помнишь ли ты обо всех парах обуви, что тогда говорить о какой-то маленькой тряпочке? — Я смотрю на неё с насмешкой и вижу на ее лице тень сомнения. — Ну если ты и в самом деле думаешь, что я тебе изменяю, то можешь подать на развод.

— Нет, ты что, какой развод? — встрепенулась она, вытирая ладонью глаза.

— Тогда сладких снов.

— Олег, подожди. — Марина хватает меня за руку, и я оборачиваюсь, ожидая, что ещё она придумает.

— Я… я просто так хочу тебя, у нас так давно не было секса. Не понимаю, почему ты вдруг так изменился. — Я наблюдаю за тем, как медленно она развязывает поясок на халате и тонкий шёлк скользит вниз по ее идеальному телу. — Возьми меня, Олег, сделай это как раньше, — с придыханием говорит она, не сводя с меня взгляда и облизывая губы. Но меня не вставляет. Ни капельки.

— Кажется, ты слегка набрала в весе. — Наблюдаю за тем, как одна за другой эмоции сменяются на лице жены, и, оставляя ее посреди комнаты полностью обнаженной, иду в спальню. Мне не жаль Марину, она сама сделала свой выбор. Давно.

Вечер обещал быть скучным. Сборище тупых куриц и напыщенных индюков. А еще Марина, которая вцепилась в мою руку так, словно барахталась в воде, норовя утонуть, а я был ее единственным спасением. Хотя нет, она просто всеми возможными способами пыталась показать окружающим, что у нас по-прежнему все хорошо. Что слухи о том, что я пошел "налево", врут и что я до сих пор безумно ее люблю.

Безруков, напыщенный хрен, прекрасно осведомлен о моих политических рейтингах и решил заранее подсуетиться, чтобы завязать нужные связи.

— Мы выкупили весной причал, часто устраиваем там пикники на выходных, будем рады, если вы с женой как-то присоединитесь к нам, — заискивающе улыбается он.

— О, мы не против…

— Постараемся найти свободное время, но сами понимаете: перед выборами у меня дел по горло, а после — даже ночевать придётся на работе, — перебиваю жену и с силой впиваюсь пальцами в ее плечо, призывая молчать, когда ее не просили говорить.

За секунду на ее лице меркнет улыбка, и она смотрит на меня полыхающим взглядом. Я подмигиваю ей и салютую в воздухе бокалом. Марина недовольно смотрит на меня, потому что даже я уже сбился со счета, сколько выпил за этот вечер.

Безруков кажется расстроенным, а мне похрен. Я слышал о его черных делишках и мочилове, за которое его оправдали в прошлом году за неимением прямых улик. И распивать с ним бутылку виски у мангала, словно мы добрые приятели, желания не было.

Я скучающим взглядом провел по залу, пытаясь придумать, как сбежать отсюда поскорее или хотя бы провести время с пользой и зажать в углу какую-нибудь официанточку. Вон ту брюнетку, например. Или же блондинку, которая идет с подносом в мою сторону, и черты ее лица кажутся мне такими знакомыми.

Я застываю с бокалом вина и безошибочно распознаю в девушке Полину. Короткая чёрная форма отменно сидит на ее стройном теле, и при виде тонкой талии и ножек, обтянутых капроном, у меня твердеет в штанах.

Ещё одно чертово совпадение? Или же наваждение? Слишком много за последнюю неделю в моей жизни Малышки. Может, ну его все, сбежать, прихватив ее за руку, снять номер в отеле и трахнуть так, чтобы это странное чувство, от которого меня штырит рядом с ней, прошло?

Она меня не видит. Сдержанно улыбается и останавливается рядом со стайкой молоденьких девушек, которые тянут руки к очередному бокалу. И в это мгновенье, даже без макияжа и дорогого платья, она кажется мне намного аппетитней, чем любая другая женщина в зале.

Я жадно наблюдаю за ней, вполуха слушая своих собеседников. Проклятье, а она и в самом деле хороша. Возможно, этот вечер не так уж и обречён.

— Мне нужно кое с кем поговорить, — бросаю своей жене и медленно, словно хищник, двигаюсь в толпе параллельно Малышке. Она находится в зале до тех пор, пока с ее подноса не исчезают все наполненные доверху шампанским бокалы, а их место занимают пустые.

Кто-то зовет меня, но я лишь киваю на автомате, боясь потерять из виду девушку. Она идет к выходу из зала и скрывается за массивной темной дверью.

Я медлю. Понимаю, что это не самая лучшая идея — на глазах у всех преследовать какую-то официантку, но все равно толкаю дверь, протискиваясь в кухню.

Несколько девушек в такой же форме, как и у Малышки, суетятся возле стола, ловко справляются с подносами и проходят мимо меня, не забывая бросать в мою сторону любопытные взгляды.

Я стою за стеллажом с посудой, и Полина не видит меня. Она кажется уставшей и измотанной. Упирается руками в столешницу, тяжело дышит, а потом подносит ладошку ко лбу. Вздыхает, приоткрывая свои пухлые губы, а потом находит в углу бутылку с водой и наполняет стакан.