Дилетантское прощание

– Давай-ка я подожду, пока ты удостоверишься, что здесь тебе будет уютно, – сказала она.

Целую минуту я молчал. И смотрел на дом. И впрямь, картина была хуже, чем я представлял. Дуб занимал весь двор, словно упал не по прямой линии, а разлетелся вдребезги, ударившись о землю. Он разнес северную часть дома и почти сровнял с землей веранду. Огромная дыра в крыше была заделана листом ярко-синего пластика. Это Джим Раст похлопотал. Кажется, он говорил, что пригласил кого-то… Там, где раньше был конек крыши, пластик прогнулся, и я вспомнил впадину в груди Дороти, когда ее вынесли из-под обломков. Ладно, не думай об этом. Думай о чем-нибудь другом.

– Все будет хорошо, – сказал я. – Спасибо, что подвезла.

– Давай я зайду в дом.

– Езжай, Нандина.

Сестра вздохнула и завела мотор. Я чмокнул ее в щеку – это была уступка, обычно я сдержаннее в проявлении чувств. Затем выбрался из машины и, хлопнув дверцей, зашагал к дому.

Чуть погодя я услышал, как автомобиль наконец-то отъехал.

На случай, если кто-нибудь из соседей смотрит в окно, я принял вид человека, вернувшегося домой после недолгой отлучки: пристукнул тростью по бордюру, мельком глянул на разбросанные ветки. Захлопнув за собою входную дверь, я к ней привалился, точно меня ударили под дых.

Из-за пластика, проглядывавшего сквозь дыру в потолке, прихожую заливал жутковатый синий свет. Гостиную загромождали обломки ствола и веток, а веранду я даже не пытался разглядеть. Перешагнув через кучу корреспонденции на полу, я прошел в заднюю часть дома. К счастью, кухня почти не пострадала, если не считать ветки, заглядывавшей сквозь ею разбитое окно, и щепок, устилавших все вокруг. А вот столовая, справа от кухни, была в руинах. Ладно, ничего. Без столовой прожить можно. Буду есть в кухне. Я подошел к раковине и повернул кран, охотно пустивший воду.

В мойке стояла чашка с засохшим медом на дне, из нее торчала ложка, присыпанная чешуйками коры.

Порою кажется, что недавние события произошли вечность назад.

Я пошел осмотреть гостевую комнату, ванную и спальню. Там все было в порядке. На время ремонта, прикинул я, гостевая послужит гостиной. В душевом поддоне сидел кузнечик. Я его не тронул. В спальне возникло искушение рухнуть в постель и не просто уснуть, а кануть в небытие, но я ему не поддался. Надо было кое-что сделать. Я открыл тумбочку Дороти. Вдруг жена оставила адресную книжку на веранде, как иногда бывало? Нет, слава богу, вот она, под «Руководством по рентгенологии».

Девичья фамилия Дороти – Росалес. (Такой она, кстати, и осталась, в замужестве Дороти ее не поменяла.) В адресной книжке значилось несколько Росалесов, записанных корявым почерком, но я выбрал Тайрона, старшего брата. После смерти отца он стал главой семьи, и я решил, что, если оповещу его, не придется извещать всех других. Еще я очень надеялся попасть на его жену – сейчас в Техасе едва перевалило за полдень, и Тайрон, скорее всего, на работе. Я никогда не видел ни Тайрона, ни его жены и вообще никого из родичей Дороти, но подумал, что невестка воспримет известие не так близко к сердцу. Возможная истерика меня пугала. По правде, звонить ужасно не хотелось. А нельзя сделать вид, как будто ничего не произошло? Ведь Дороти с родными не встречалась, что, на мой взгляд, было очень разумно. Но вот Нандина сказала, что позвонить надо.

На третьем гудке появилась надежда отделаться сообщением на автоответчике. (Хотя я прекрасно понимал, что это было бы нехорошо.) Потом в трубке щелкнуло.

– Алло? – сказал низкий, раскатистый мужской голос.

– Тайрон Росалес?

– Кто это?

– Г-г-г-говорит… – Чертовски некстати проявилось мое заикание. Я велел себе успокоиться. Глубоко вдохнул и медленно выговорил: – Аарон. – Со словами на гласную, не имеющими жесткого порога, я справляюсь успешнее. «Вулкотт» грозил осложнениями, и потому я выбрал другой вариант: – З-зять ваш…

– Муж Дороти?

– Угу.

– Что случилось?

Я снова вдохнул.

– Что-то с Дороти?

– Д-д-дерево упало на наш дом, – сказал я.

Молчание.

– На наш дом упало дерево, – повторил я.

– С Дороти все хорошо?

– Нет.

– Она погибла?

– Да.

– О господи…

Я дал ему время осмыслить новость. Да и мне требовалось передохнуть.

– Когда панихида? – наконец спросил Тайрон.

– П-п-панихиды не б-будет.

Так решили мы с Нандиной. И никакого погребения, просто кремация. Наверное, Дороти была бы довольна.

– Значит, не будет… – сказал Тайрон.

Пауза.

– Ее воспитывали в вере.

– Да, но…

Наверное, лучше не продолжать.

– Ладно, – помолчав, сказал Тайрон. – Все равно нам не на кого оставить скотину.

– Конечно.

– Она мучилась?

– Нет! – Я опять вдохнул. – Не мучилась.

– Она всегда была очень самостоятельная. Твердо стояла на своем.

– Это верно.

– Помню, как-то мы, ребятишки, жевали гудрон, размякший под солнцем, и тут Дороти подходит. Мы ей – угощайся, а она – смеетесь, что ли, с какой стати я буду есть шоссе?

Да, очень в ее духе. Я буквально слышал, как она это произносит. Я никогда не мог представить Дороти маленькой, а сейчас вот увидел как живую.

– Ее назвали в честь героини сказки «Волшебник из страны Оз». Наверное, она вам говорила?

– Нет, никогда.

– Это наш дед придумал. Он всем нам дал имена. Такие, чтоб бесспорно американские.

– Понятно.

– Ну вот. Спасибо, что позвонили. Сочувствую вашему горю.

– И я вам сочувствую.

Больше сказать было нечего. Но мне почему-то не хотелось заканчивать разговор. Пока мы говорили, Дороти вновь виделась прежней – волевой, крепкой, упрямой. Не безвольной жертвой, какой стала в свои последние дни.

Слава богу, надо было ходить на работу. Это стало моим спасением. Я приходил раньше всех, трудился без перекуров и обеда. Единственный минус – участливые физиономии коллег. За исключением Айрин. Уж ее-то в участии не обвинишь. Но я избегал Айрин, потому что… как сказать-то… все эти годы она мне чуть-чуть нравилась, и теперь это казалось непристойным. Я вдруг невзлюбил ее.

Ну вот, я приходил первым и тотчас запирался в своем кабинете. Следом являлась Нандина – я догадывался, что это она, поскольку сестра всегда была ранней пташкой. Затем прибывали Чарлз, Пегги и самой последней – Айрин. Из приемной доносились голоса, смех, телефонные звонки. Потом Пегги осторожно скреблась в мою дверь:

– Аарон, ты там?

– Угу.

– Кофе готов. Принести?

– Нет, спасибо.

Мешканье. И тихие удаляющиеся шаги.

Я вовсе не собирался входить в семейный бизнес. На другом краю континента я учился в Стэнфордском университете и мечтал идти по жизни своим путем. Но чуть ли не в день моего выпуска отца хватил первый инфаркт, и он попросил меня возглавить издательство – мол, пока он не оклемается. Теперь вот оглядываюсь назад и понимаю, что позволил себя одурачить. Как выяснилось, Нандина прекрасно справлялась с делами. Наверное, мне просто льстило, что во мне нуждаются. И потом, никаких особых планов у меня не было, да и специализировался я на филологии.