Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Как мы помним, Дин прожил в Аргентине почти три года, и эта страна оставила в его сердце самые теплые воспоминания (несмотря на то, что впервые за решетку он угодил именно там и там же его едва не убили экстремисты, обстреляв дом, где он жил со своей первой женой Патрисией). Все эти годы Дин мечтал приехать в Аргентину, чтобы встретиться с друзьями, которых у него здесь было много, и погулять по улицам Буэнос-Айреса, где он прожил не самые худшие свои годы. Однако об этом возвращении даже речи идти не могло: в Аргентине у власти была военная диктатура, у которой к Дину Риду были особые счеты.

Однако после поражения Аргентины в войне с Англией за Фолклендские острова (апрель – июнь 1982 года) военный режим утратил окончательное доверие у населения, и в октябре 1983 года в стране были проведены всеобщие выборы. Победу на них одержал лидер Радикального гражданского союза Рауль Альфонсин, который стал президентом страны. Новое правительство восстановило действие конституции, начало реорганизацию вооруженных сил. Члены трех военных хунт во главе с бывшими президентами-диктаторами (Виделой, Виолой и Гальтиери) как главными виновниками репрессий и нарушений прав человека, а также ряд других высших офицеров были отданы под суд (большинство из них в итоге получат длительные сроки тюремного заключения).

Именно в разгар этих реформ в Аргентину и приехал Дин. Поселился он в отеле «Президент». И уже на второй день его пребывания там у него произошла неожиданная встреча. Случилась она утром, когда Дин только встал после сна и едва успел привести себя в порядок (сделал свою традиционную утреннюю гимнастику). В этот миг в дверь его номера постучали, и, когда он открыл ее, на пороге нарисовалась очаровательная женщина в элегантном брючном костюме. Поскольку Дин видел ее впервые, он, естественно, застыл на пороге с немым вопросом во взгляде. Женщина в ответ улыбнулась и произнесла имя, которое Дин уже когда-то где-то слышал:

– Мари-Элена.

Затем, увидев в глазах Дина все то же удивление, женщина достала из кожаной сумочки, висевшей у нее на плече, фотографию и протянула ее Дину. Едва взглянув на ее оборотную сторону, Дин сразу все понял. Там его собственной рукой было написано: «Мари-Элене от Дина Рида – певца, но не пистолеро».

– Вы дочь Рикардо Мартина? – расплываясь в широкой улыбке, произнес Дин.

После этого он пригласил гостью зайти в номер, а когда она это сделала, нежно обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. Так произошла встреча Дина с дочерью того самого начальника тюрьмы «Вила Давото», где Дин проходил свои первые тюремные университеты.

Усадив гостью на мягкий диван у распахнутой настежь двери на балкон, Дин, все еще держа в руках историческую фотографию, подписанную им в далеком 1965 году, спросил:

– Как ваши двое детей, Мари-Элена?

– Откуда вы знаете про моих мальчиков? – удивилась гостья.

– От вашего отца, с которым мы случайно встретились в Перу в 75-м году. Вы, кстати, тогда тоже жили там.

– Да, жили, но два года назад вернулись на родину, и теперь я с детьми и мужем живу в Кильмесе.

– Это там, где у вашего отца оранжерея? – вновь показал свою осведомленность Дин.

– Этой оранжереей теперь занимается мой муж, – ответила гостья.

Правда, сказала она это с некоторой грустью, которая не укрылась от Дина. И он задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– Значит, ваш отец к этой оранжерее уже не имеет отношения?

– Да, его уже нет несколько лет.

– Он умер?

– Мы точно не знаем. В 1976 году он вернулся в страну, поскольку надеялся, что его услуги понадобятся новому президенту, генералу Виделе. Но отец ошибся. Он позволил себе слишком смелые взгляды, идущие вразрез со многими действиями новой власти. В результате спустя несколько месяцев его обвинили в антиправительственных настроениях и бросили в ту самую тюрьму «Вила Давото», которую он когда-то сам и возглавлял. В течение двух недель мы навещали его там, после чего нам запретили это делать. С тех пор мы о нем больше ничего не слышали.

Что означали последние слова его гостьи, Дин прекрасно знал. За годы правления генерала Хорхе Рафаэля Виделы (1976–1981) в Аргентине были арестованы и сгинули без следа тысячи людей, объявленных военной диктатурой врагами режима. Судя по всему, Рикардо Мартина постигла та же самая участь. И Дин вспомнил их давний спор во время первой встречи – в «Вила Давото». Тогда Мартин был активным сторонником военной диктатуры, не подозревая, что спустя десять лет от нее же и погибнет. И хотя это случилось не при генерале Онганиа, которого он так горячо поддерживал в 65-м, однако сути дела не меняло.

Паузу, которая повисла в номере, вновь нарушила гостья. Указывая на фотографию, которую Дин по-прежнему держал в руке, она сказала:

– Если вам не трудно, мистер Рид, поставьте на эту же фотографию свою нынешнюю подпись. Я, собственно, за этим к вам и пришла, едва узнав из газет о вашем приезде сюда.

Дин взял со стола шариковую ручку и чуть ниже старой надписи поставил новую: «От постаревшего на 19 лет „пистолеро“ помолодевшей Мари-Элене с любовью».

– Значит, вы по-прежнему являетесь поклонницей моего творчества? – возвращая фотографию ее хозяйке, спросил Дин.

– Не только я, но также и мой муж и наши дети – все с удовольствием слушаем ваши старые пластинки. Они, кстати, путешествовали с нами в Перу и обратно.

Эти слова дорогого стоили. Услышав их, Дин подался вперед и, взяв руку гостьи в свою, поцеловал ее. Мари-Элена от смущения зарделась, спрятала фотографию обратно в сумочку и встала с дивана.

– Мне пора, – сказала она, встряхивая копной черных как смоль волос.

У самого порога, прежде чем уйти, гостья вновь обернулась к Дину и произнесла:

– Мой отец в последние годы очень хорошо отзывался о вас и говорил, что гордится знакомством с вами. Берегите себя.

В Аргентине Дин пробыл больше недели и все это время не сидел без дела: выступил на нескольких митингах против американской экспансии в Латинской Америке, дал интервью для телевидения. Затем он отправился в Уругвай, где тоже не был с 1971 года. В Монтевидео он написал письмо Рональду Рейгану, которое собирался передать в посольство США. В нем он осуждал нынешнюю администрацию Белого дома за поддержку фашистских режимов. В нем он писал: «В 1776 году народ Северной Америки совершил революцию, чтобы сбросить колониальное господство Англии. Так почему сегодня Вашингтон отказывает в этом праве странам Латинской Америки, которые не хотят быть колониями США?»

Это письмо 27 октября Дин понес в посольство не один, а в сопровождении около сотни своих товарищей из левого блока «Широкий фронт» (на недавних выборах его представители получили 21 % голосов). Колонна дошла до ворот посольства, где Дин сначала громко зачитал свое письмо, а потом расчехлил «Музиму» и спел несколько протестных песен, соответствующих моменту (например, «Нас не сломить!»). Все это время полицейские безучастно взирали на происходящее, поскольку никаких противоправных действий собравшиеся не совершали. Но стоило только Дину шагнуть за ворота и ступить на территорию посольства (он хотел передать письмо в руки посла Томаса Аранде), как к нему тут же бросились несколько стражей порядка. Они сбили его с ног и, подхватив под локти, поволокли в пристройку для охраны. Там Дина продержали около четырех часов, все это время допрашивая. Затем туда явился представитель посольства и сообщил, что со стороны посольства никаких обвинений Дину предъявлено не будет.