Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

Весь Израиль презирал и ненавидел Фольке Бернадота за его план, который, собственно, был лишь «исходным документом». «Лехи» решила убить Бернадота.

Штаб Фольке Бернадота располагался на Родосе. Выезжая в Израиль, он очень тщательно следил, чтобы весь ооновский персонал, и он в том числе, был без оружия. В принципе решение совершенно правильное, хотя не в последнюю очередь стоившее ему жизни. «Лехи» проведала об этом, что, понятно, весьма облегчило организацию убийства. Достаточно было нескольких террористов, которые, сидя в джипе, подкараулили ооновские машины. Террористы остановили конвой, высмотрели Бернадота и застрелили его. Французский полковник Андре Серо, находившийся в той же машине, бросился вперед, попал на линию огня и тоже погиб, хотя намерения убить его террористы не имели.

С политической точки зрения убийство, по-видимому, ничего не значило для той проблемы, которая интересовала террористов. Наоборот, глупая и отвратительная акция вызвала бурю возмущения, без которой вновь созданный Израиль предпочел бы обойтись. Важным последствием убийства и дальнейших событий, как говорят квалифицированные эксперты, явилось и то, что Израиль привык игнорировать реакцию окружающего мира. Хотя такое развитие было все равно неизбежно, учитывая истребление Гитлером шести миллионов евреев, обращение англичан с еврейскими беженцами и бессилие ООН в палестинском конфликте.

И шведское, и израильское дознание впоследствии пришли к выводу, что полиция молодого израильского государства действовала в розыске убийц Фольке Бернадота весьма вяло. Те, что были схвачены, после суда сидели в тюрьме недолго.

В более широкой перспективе можно сказать, что израильское руководство вело себя умно. В стране существовало несколько сотен наглых террористов, сформировавшихся в то время, когда евреи в Палестине были отданы на произвол британских властей. Если бы только что созданное Государство Израиль начало на них охоту, то не миновать бы насилия, кровопролития и раскола, тогда как ситуация отчаянно требовала максимального единства. Могла вспыхнуть настоящая гражданская война. Хотя Давид Бен-Гурион [193]и израильское руководство искренне осуждали отвратительный акт, они были практичными политиками и считали, что снисходительность может утихомирить террористов. Конечно, Израиль бы только выиграл, прекрати они террор сразу, с провозглашением государства, но этого достигли лишь через несколько месяцев, и Фольке Бернадот стал невинной жертвой опоздания. Шведские власти, очевидно, приняли такой ход мыслей, но не королевский дом — по более чем понятным причинам. Фольке Бернадот был крестным отцом Карла XVI Густава; отец короля, принц Густав Адольф, дружил с Фольке Бернадотом, и многие считали, что Фольке Бернадот при его общепризнанно добрых отношениях с прессой учил неуклюжего Густава Адольфа общаться с журналистами и прочим миром. Но, увы, Густав Адольф погиб за год до смерти своего ментора Фольке.

Человек, застреливший Фольке Бернадота, Йошуа Коэн, позднее стал мирным членом кибуца. Уйдя из активной политики, Давид Бен-Гурион поселился как раз в этом кибуце и близко познакомился с Йошуа Коэном. Рослый экс-террорист практически стал телохранителем отца Израиля. Страна ощущала себя осажденной крепостью, а в таких обстоятельствах отношения между людьми складываются на иных условиях, нежели в мирной, не затронутой войной стране вроде Швеции. Хотя симпатизирующий Израилю, единственной действующей демократии в этом регионе, может лишь покачать головой, размышляя об убийстве Фольке Бернадота и о том, что последовало дальше. Что ж, в мировой истории полным-полно бессмысленного насилия и трагических жертв — жертв порою случайностей, порою преступных людей, полагающих себя вправе вершить правосудие. Однако особый трагизм присущ убийству честного человека, который тремя годами ранее с риском для собственной жизни в последнюю минуту спас множество евреев от злодеяний нацизма.

В мае 1995 года, через сорок семь лет после убийства, сыновья Фольке Бернадота — Фольке и Бертиль — посетили Израиль, и министр иностранных дел Шимон Перес [194]от имени государства принес официальные извинения семейству Бернадот. Принцесса Кристина, которая, как некогда Фольке Бернадот, занимает пост председателя шведского Красного Креста, тоже присутствовала при сем. Шимон Перес выразил надежду, что теперь вопрос «исчерпан».

Рал фу Банчу в 1948 году пришлось взять миссию Фольке Бернадота на себя; из уважения к памяти друга он избегал титула «посредник», но в 1950-м удостоился Нобелевской премии мира за тот «мир», какого — чудо из чудес! — сумел достичь. Д-р Банч скончался в 1971 году, будучи значительной фигурой в освободительном движении американских негров.

Эстелл Бернадот активно работала в шведском и в международном движении девочек-скаутов. В 1972 году она вторично вышла замуж за гоф-интенданта Карла-Эрика Экстранда и поселилась с ним в Сен-Поль-де-Вансе на Французской Ривьере. Скончалась она в 1984 году.

Часть V Исключившие себя из династии, и их отпрыски

Раньше, когда кто-нибудь, завербовавшись в армию и подписав контракт на некий срок службы, затем обнаруживал, что не хочет делать военную карьеру, имел только один способ порвать контракт. А именно: «проштрафиться», то есть совершить один или несколько проступков с последующим взысканием, после чего из армии увольняли, а как раз этого он и добивался. Знакомясь с историями жизни Бернадотов, которые в результате женитьбы лишились места в престолонаследии и в королевской семье, невольно думаешь об этом армейском способе. Вероятно, осознанного намерения за означенными поступками не было, однако вышло так, что принцы Леннарт, Сигвард и Карл Юхан вступили в реальную жизнь на тех же условиях, что и другие люди, — ну, в широком смысле тех же. Им, понятно, совсем не помешал чуток помощи от славной фамилии — при комплексах, какими снабдило их королевское воспитание.

Пятеро принцев из рода Бернадотов вышли из престолонаследия, женившись на женщинах, которые не годились для членства в династии. Ведь принцу не разрешалось жениться на иностранной гражданке или вообще на дочери простого шведа. В таком случае он терял свое место в престолонаследии. Любопытно, что сам король мог жениться на ком угодно; правда, такая ситуация возникала редко, поскольку в большинстве короли водворялись на троне в весьма зрелом возрасте, уже связав себя узами брака. В 1976 году, когда женился Е. В. К. XVI Г., впервые за очень долгий период в брак вступал правящий король — если точно, то впервые за сто семьдесят девять лет (до него это был Густав IV Адольф, 1797), а ту королевскую свадьбу играли впервые за сто семнадцать лет, после удивительной свадьбы Карла XI в 1680 году.

Речь идет о пятерых принцах, потерявших место в престолонаследии; четверо из них лишились и титула принцев. Вернее, королевского признания означенного титула. Один из этих четверых вновь получил титул принца от своего зятя, который успел стать королем в другой стране, где на подобные вещи смотрели проще. Много позднее, когда шестой принц, а именно Бертиль, женился в 1976 году на женщине некоролевского рода, уже настали другие времена. Племянник-король, разумеется, оставил за ним титул принца, хотя невеста принца Бертиля была не дворянского, а совсем простого происхождения, вдобавок разведенная.

Что такое принц? В шведском словоупотреблении: законный сын короля. В некоторых других монархиях можно было лишиться места в престолонаследии или оставить без такого права детей, но тем не менее сохранить свой титул принца или соответствующий оному (в России — «великий князь»), тогда как шведская монархия отняла у четырех своих принцев и титул, и все с ним связанное. Для нас это странные курьезы, и Леннарт и Карл Юхан Бернадоты, похоже, вовсе не горевали по поводу утраты титула принца, и правильно, а вот Сигвард Бернадот (или его жена) очень переживал. Вся эта история интересна в первую очередь потому, что показывает, как смотрели на монархию короли, придворные и монархически настроенные юристы.

Ведь догматические действия прежде всего не кого-нибудь, а Густава VI Адольфа (в ту пору кронпринца) носили с точки зрения монархии опустошающе саморазрушительный характер. Еще когда принц Оскар более ста лет назад женился на «дочери простого шведа», симпатии большинства были на его стороне. Почему же королевский дом не попытался изменить законодательство, чтобы сохранить в своем кругу этих зачастую энергичных и инициативных людей? Число монархистов, которые восприняли бы это с обидой, было исчезающе мало, такой вывод следует из публикаций в прессе. Когда «Афтонбладет» порицала принца Леннарта за его женитьбу на «неблагородной», но очаровательной Карин Ниссвандт, вся прочая пресса дала этой газете резкий отпор.

Объяснение имеется довольно-таки простое. Сколь ни демократичное впечатление производил Густав VI Адольф, в силу воспитания он твердо верил, что королевская власть установлена Богом и что его отец был король Божией милостью, как раньше отец отца, и так будет впредь; в королевских особах он (и его воспитатели) попросту видели совершенно особенных людей, которые могли жениться только на своей ровне; вот в этом-то и заключалась главная причина, хотя, наверно, сюда примешивались и опасения, что мезальянс подорвет положение монархии. Кроме того, Густав VI Адольф не относился к числу больших знатоков психологии и пытался уговорить молодых принцев, а уговаривать влюбленного юношу отказаться от дамы сердца — задача, как правило, безнадежная, уговоры действуют как сервотормоз: только усиливают сопротивление. Похоже, он не знал, что глубокое чувство долга, свойственное ему самому, встречается очень редко.