Дипломатический иммунитет (Дипломатическая неприкосновенность)

Гринлоу чопорно произнесла:

– Лорд Аудитор Форкосиган, примите от меня лично глубочайшие извинения за этот печальный инцидент. Я заверяю вас, все силы и ресурсы Союза будут направлены на поиски того, кто по моему убеждению является неуравновешенной личностью и представляет опасность для всех нас.

«Для всех нас, как же!»

– Я не знаю, что здесь происходит, – заявил Майлз. И уже резче продолжил: – И вы, явно, тоже не знаете. Это больше никакая не шахматная партия, не изящная дипломатическая игра. Кто-то явно пытается развязать здесь чертову войну. И им это почти удалось.

Она сделала глубокий вдох.

– Я уверена, что злоумышленник действовал в одиночку.

Майлз задумчиво нахмурился. «Горячие головы всегда с нами, это верно». Он понизил голос:

– Но чего он хотел? Возмездия? Что, прошлой ночью неожиданно скончался кто-нибудь из квадди, пострадавших от штурмового отряда Форпатрила? – Насколько он помнил, они все числились в списках выздоравливающих. Трудно было себе представить, что квадди решится на кровную месть из-за чего-нибудь, кроме гибели друга, родственника или возлюбленного, но…

– Нет… – медленно проговорила Гринлоу, размышляя над этой гипотезой. И уже тверже произнесла: – Нет. Мне бы сообщили. – В ее голосе слышалось сожаление. Значит, Гринлоу тоже хотелось найти простое объяснение. Но она была достаточно честна, чтобы не обманывать по крайней мере саму себя.

Комм-браслет Майлза издал сигнал срочного вызова; он хлопнул по нему.

– Да?

– Милорд Форкосиган? – донесся оттуда сдавленный голос адмирала Форпатрила.

Вовсе не Катерина и не Ройс. Сердце Майлза, ухнувшее было вниз, вернулось на место.

– Да, адмирал? – проговорил он, стараясь не выдать своего раздражения.

– Ох, слава Богу. Нам доложили, что на вас было совершено нападение.

– Опасность миновала. Убийца промахнулся. Местная служба безопасности уже здесь.

Последовала короткая пауза. Затем вновь раздался исполненный значимости голос Форпатрила:

– Милорд Аудитор, мой флот в полной боевой готовности и ждет вашего приказа.

«Ох, дерьмо».

– Спасибо, адмирал, но отмените тревогу, пожалуйста, – поспешно произнес Майлз. – Правда. Все под контролем. Я еще свяжусь с вами через несколько минут. Ничего не предпринимайте без моего прямого приказа!

– Хорошо, милорд, – вымучено произнес Форпатрил по-прежнему очень подозрительным тоном. Майлз оборвал связь.

Гринлоу непонимающе взирала на него. Он пояснил:

– Я Голос Грегора. То, что некий квадди стрелял в меня, для барраярцев почти равнозначно покушению на императора. Когда я сказал, что кто-то едва не развязал войну, я вовсе не преувеличивал, канцлер Гринлоу. Случись такое у меня на родине, здесь бы уже все кишело лучшими следователями СБ.

Она склонила голову набок, хмурый взгляд стал резче.

– А как будут расследовать нападение на обычного барраярского подданного? Более поверхностно, я полагаю?

– Не то чтобы более поверхностно, но на более низком организационном уровне. Расследованием будет заниматься окружная полиция его сюзерена-графа.

– Так значит, на Барраяре правосудие, которое вы получаете, зависит от того, кто вы? Интересно. Позвольте без всякого сожаления сообщить вам, лорд Форкосиган, что на Станции Граф с вами будут обращаться как с любым другим потерпевшим – не лучше, не хуже. Как ни странно, вы от этого ничего не теряете.

– Как благотворна будет для меня сия демонстрация преимуществ равноправия, – сухо заметил Майлз. – И пока вы доказываете, как мало для вас значит мой имперский авторитет, опасный убийца разгуливает на свободе. Что станет с прелестной, демократичной Станцией Граф, если в следующий раз он предпочтет менее адресный метод убийства – например, мощную бомбу? Можете мне поверить – даже на Барраяре все умирают одинаково. Может, мы лучше продолжим этот разговор наедине? – Видеокамеры, очевидно, закончив разбираться с Белом, снова двинулись к нему.

– Майлз! – раздался вдруг взволнованный возглас. Он обернулся. Через обломки вестибюля к нему быстрым шагом приближалась Катерина, бок о бок с нею топал Ройс. Николь и Гарнет Пятая следовали за ними в гравикреслах. Бледная, с широко распахнутыми глазами, Катерина подлетела к нему, схватила за руки и, когда он расплылся в кривой улыбке, заключила его в горячие объятия. Полностью осознавая присутствие жадно круживших вокруг видеокамер, Майлз обнял ее в ответ – теперь уж ни один журналист, не важно, сколько у него рук или ног, не сможет устоять перед соблазном поместить такое на первую полосу. Трогательный кадр – зрителям понравится.

Ройс виновато произнес:

– Я пытался остановить ее, милорд, но она не стала меня слушать.

– Ничего, все нормально, – сдавленным голосом отозвался Майлз.

Несчастная Катерина прошептала ему на ухо:

– Я думала, здесь безопасно. Чувствовала, что безопасно. Квадди казались такими мирными людьми.

– Большинство из них, несомненно, мирные, – ответил Майлз. Он неохотно выпустил ее из объятий, однако по-прежнему крепко сжимал ее руку. Отстранившись, они взволнованно оглядели друг друга.

На другом конце вестибюля Николь бросилась к Белу с таким же точно выражением лица, какое было у Катерины, и видеокамеры стаей кинулись за ней.

Майлз тихо спросил Ройса:

– Как далеко ты продвинулся с Солианом?

– Не слишком далеко, милорд. Я решил начать с «Идриса» и получил все коды доступа от Брана и Молино, но квадди не разрешили мне пройти на корабль. Я как раз собирался позвонить вам.

Майлз коротко ухмыльнулся:

– Это я улажу, можешь не сомневаться.

Возвратившаяся Гринлоу пригласила барраярцев в комнату собраний персонал гостиницы, которую спешно освободили под убежище.

Майлз взял Катерину под руку и они тронулись за ней; к ним решительно подлетел журналист-квадди, но Майлз с сожалением покачал головой, а один из охранников Гринлоу из милиции Союза отогнал его строгим жестом. Разочарованный журналист устремился взамен к Гарнет Пятой. Та встретила его ослепительной улыбкой – актерский рефлекс.

– Как у тебя прошло утро? – жизнерадостно поинтересовался у Катерины Майлз, пока они пробирались через свалку на полу.

Она посмотрела на него несколько ошарашенно: