Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
— Продал мужикам из Средней Азии. Денег у них целый атташе-кейс. Деньги-то это наши. Сам знаешь, какие у них цены на рынке!
— Знаю, Володя, знаю, — сокрушался Стукалин. — Спекулянты они. Это дело милиции. Но ты-то. Коммунист!
— Ах я! А я всю разницу перевел в Фонд мира.
Стукалин удивился и обрадовался:
— И квитанция есть?
Володя протянул квитанцию. За те четыре часа, что у него оставались до визита в партком, он съездил в сберкассу, снял деньги со сберкнижки и там же перевел их в Фонд мира.
— Как камень с сердца! —
Стукалина я знал еще с комсомола и всегда считал его порядочным человеком.
Однажды звонок в семь утра. Володя Гневашев:
— Я крупно влип. Вчера перебрал и попал в вытрезвитель. Выручай.
Я понимал его положение. Он только что был утвержден посланником в Голландию и должен был улетать через две недели. Если в МИД придет сообщение из вытрезвителя, на три-четыре года выезд за границу ему будет закрыт.
— Выручай. Я сам взятки давать не умею. Боюсь, влипну еще больше.
— Сколько ассигнуешь?
— Пару сотен достаточно?
— Попытаюсь обойтись одной.
Через час я уже был в вытрезвителе. Меня принял начальник, строгий подполковник баскетбольного роста.
— Сегодня ночью у вас был мой друг Владимир Гневашев. Он очень переживает по поводу того, что испачкал пальто какой-то женщины. Он не знает, как ее найти. Не могли бы вы передать ей некоторую сумму в виде, так сказать, компенсации. Чтобы она смогла купить себе новое пальто.
И я совершенно открыто протянул ему сотенную бумажку.
Подполковник не размышлял ни минуты:
— Я не знаю, кто эта женщина. Но мы ее найдем. Подождите меня.
Он вышел и вернулся через пару минут:
— Женщину мы пока не нашли. Но обязательно найдем. А что касается вашего товарища… Такой благородный поступок! К сожалению, его дело мы уже переслали в отделение, но я вас уверяю: они нам его вернут.
И добавил:
— Слово офицера.
Подполковник сдержал слово. Володя спокойно улетел в свою Голландию.
Ребята из итальянского сектора прозвали меня землемером.
Как-то я нашел список титулов и профессий людей, к которым в Италии нужно обращаться без слова «синьор». Среди них значилась уже достаточно забытая, но когда-то очень важная профессия — землемер, по-итальянски geometro.
Когда я рассказал о своей находке ребятам из итальянского сектора, те дружно стали звать меня geometro. Заведующий отделом А. Адамишин, в прошлом переводчик с итальянского языка, охотно поддержал шутку.
Однажды очень серьезный человек из Отдела международных организаций поинтересовался, почему меня зовут землемером.
— А я могу в уме перемножать пятизначные и шестизначные цифры, — ответил я и, не дав ему опомниться, добавил: — И, что странно,
четырехзначные могу, а трехзначные и двузначные не могу.— Действительно, странно, — согласился он и вздохнул: — Всякое бывает.
Через пару лет он был назначен послом в одну очень большую страну, но долго там не продержался из-за того, что сдал часть территории, принадлежащей посольству, какому-то местному предпринимателю.
Ему явно был нужен квалифицированный землемер!
Для перевода первых лиц государства приглашали ребят из МИДа.
Однажды вечером программа «Время» передавала беседу Брежнева с французским премьером Л. Фабиусом. Переводил Саша Аристов. Я обратил внимание на то, что во время беседы он делает какие-то непонятные жесты: то наклоняется вперед, то откидывается назад.
На следующий день я его спросил:
— Ты что вчера вертелся во время беседы?
— Я купил жене бананы в кремлевском буфете. Во время перевода положил их на колени, а они упали, и я все время пытался ногой подвинуть их к себе.
Однажды А. Громыко поднимался на лифте и услышал доносящуюся из конференц-зала траурную музыку.
— Кого хоронят? — поинтересовался он.
Оказалось, хоронили третьего секретаря из архивного управления.
И он дал распоряжение генеральному секретарю МИДа, тогда это был Борис Федорович Подцероб, навести порядок.
Подцероб передал распоряжение управляющему делами.
Через неделю тот явился к Подцеробу с документом и начал докладывать:
— По первому разряду будем хоронить…
И начал бойко перечислять должности. Но, дойдя до конца списка, понял, что в число тех, кого следует хоронить по высшему разряду, он забыл включить… генерального секретаря. И тут же поправился:
— И вас, конечно, тоже по первому разряду. Не волнуйтесь, Борис Федорович.
Я был на похоронах Б. Подцероба. Естественно, «по первому разряду» — в конференц-зале, с оркестром. Это было 13 или 14 февраля 1983 года. Почему я запомнил эту дату? После смерти Сталина прошло почти 30 лет. А у гроба стояли люди, которые не только знали Сталина, но и которых знал сам Сталин. И они все еще руководили министерством: министр — А. Громыко, замы — В. Кузнецов, Я. Малик, Н. Фирюбин, С. Козырев, Л. Ильичев, А. Ковалев, В. Семенов.
— Я пробил еще пять подписок на «Советский спорт» для МИДа. Одну могу дать на ваш сектор.
Так говорил, придя к нам в отдел, зам. секретаря парткома Ю. Костиков. Тогда с подпиской на популярные газеты и журналы даже в МИДе было трудно.
Костиков поведал нам, что беседовал с самой Ириной Александровной Дроздковой, заведующей сектором пропаганды Киевского райкома партии:
— Она женщина твердая, но я ее убедил. Так что, ребята, можете меня благодарить.
Когда он ушел, я взял телефонную трубку и попросил ребят взять параллельные трубки.