Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
В первый раз отец привел меня на футбол в 1944 голу. Мне было тогда 9 лет. Финал кубка: ЦДКА — «Зенит». ЦДКА — команда московская, «Зенит» — ленинградская. Я москвич и, естественно, начал болеть за ЦДКА. Пять лет армии не изменили моей привязанности.
Зато все болельщики ЦСКА были моими друзьями. Я не имел никакого опыта работы с европейскими странами, а Адамишин — не меньший фанат ЦСКА, чем я, с ним мы часто ходили вместе на стадион, — как только стал заведующим Первым европейским отделом, взял
На Мосфильмовской улице напротив посольства Швеции располагалась спортивная база МИДа. Аккуратное хорошо ухоженное футбольное поле, здание с раздевалками и душем.
Там проводилось первенство по футболу между отделами министерства.
Не следует пренебрежительно относиться к мидовским футбольным командам. Команда Отдела дипломатической связи состояла из бывших профессиональных футболистов, как правило, «Динамо». В те годы там играл бывший динамовский нападающий Владимир Савдунин.
И тем почетнее было первое место нашего Первого европейского отдела. Конечно, наш руководитель А. Адамишин и его зам. А. Глухов играли в футбол отлично, но главная заслуга в победе принадлежала футболисту, заявленному под фамилией Маслов. И был это Володя Маслаченко, большой наш друг. Ребята из других отделов не протестовали. Было лишь одно условие: он не должен забивать. Однажды мы выиграли первенство, и я стал чемпионом МИДа по футболу. Сколько было тогда выпито!
На стадион иногда заглядывали футболисты. Однажды в перерыве между таймами появился Эдик Стрельцов. Он подошёл к Маслаченко:
— Здорово, Маслак.
Тот скорчил удивленную физиономию:
— Вы меня принимаете за Маслаченко. Меня многие принимают за Маслаченко. Очень похож.
— Да ты что! — не отставил Стрельцов.
— Ошиблись, товарищ, — Маслаченко был настоящим артистом.
Потом начался тайм, и Эдик все понял.
Появился еще один бывший торпедовец — Юра Фалин. Стрельцов показал ему на Володю:
— Смотри, как мужик похож на Маслака.
— Да это же Маслак, — удивился тот.
— Сам ошибался. Очень уж похож.
Как-то, уходя со стадиона, я заметил человека, который совершал круги по беговой дорожке. Это был «великий трус» Г. Вицин, его дочь Наташа была замужем за нашим парнем, и у него был пропуск на нашу базу.
Стадиона этого давно уже нет. А у меня до сих пор в памяти тихий московский вечер, погашены огни, изумрудное поле и одинокий бегун.
6. Командировки как часть работы
6.1. Италия всегда прекрасна
Я лежал на раскладушке в центре огромного зала и пытался сообразить, где нахожусь. Со стен на меня смотрели портреты каких-то вельможных особ в средневековых костюмах. Слабые лучи, пробивавшиеся через щель между стенами и высоким, как в церкви, потолком, освещали старинный фигурный паркет.
Я поднялся, рядом
на простом канцелярском стуле была развешана моя одежда.Отрылась высокая украшенная золотым орнаментом дверь. Появился вполне современный консул Герман. Он осмотрелся:
— Мрачновато тут. Пойдем завтракать.
Вчера вечером я приехал в Рим.
— Мы ждали тебя завтра, — сказал мне Герман. — И комната для тебя будет готова только завтра. На одну ночь мы тебя где-нибудь разместим. А теперь к столу.
Обильный стол. Три дня в поезде. Позднее время. Я совершенно не помнил, где меня уложили.
— Как спалось? — спросил Герман.
— Как средневековому рыцарю после сражения, — ответил я.
— Ты извини, но пришлось разместить тебя в тронном зале.
И он объяснил. Консульский отдел нашего посольства занимал здание бывшего литовского посольства.
— Мы, конечно, — объяснил Герман, — многое здесь переоборудовали. Но тронный зал решили не трогать, мало ли что может быть.
В этом здании и сейчас размещается консульский отдел русского посольства, литовцам его не отдали.
На второй день моего пребывания в Риме консул мне предложил:
— Если не возражаешь, сегодня вечером я покажу тебе кое-что особое. Но никому ни слова.
И повез меня в театр «Волтурно» на представление с голыми девочками.
На следующий день помощник резидента И. Герасимов, друг моего знакомого по Алжиру, конфиденциально отвел меня в сторонку… и:
— Вечером поедем в одно место. Но никому ни слова.
И я снова оказался в том же заведении.
В третий раз я побывал там через день, а на четвертый — девочки начали меня узнавать.
На беду я в этот раз был с Юрой Карповым, вполне солидным дипломатом высокого ранга, супруга которого, строгая дама, работала в консульстве, и поехали мы в «Волтурно» под предлогом приема в японском посольстве.
Две девицы послали мне со сцены воздушный поцелуй.
— А они тебя знают! — сказал я Юре.
— Не может быть, — оправдывался он. — Я здесь всего во второй раз. Первый раз был полтора года назад.
— Так не меня же они приветствуют!
— Верно, не тебя, — согласился он.
По проходу возле нас продефилировала почти голая девица и, подмигнув, что-то проворковала. Я не понял. Попросил Юру перевести. Он вздохнул:
— Она вроде бы пригласила меня за кулисы.
Мы быстро ретировались.
— Ты, пожалуйста, никому не говори, — несколько раз повторил он по дороге домой.
Я обещал и выполнил.
Позже в Москве, когда мы встречались в коридорах МИДа, я допытывался у него:
— Как её звали?
Однажды я вел прием в консульском отделе. Раздался звонок. Человек интересовался визами для своей организации.
— Что за организация? — спросил я.
— Nuovo opinione, — ответил он.
Nuovo opinione — «новый порядок», что-то похоже на неофашистов — такие тоже звонили, и я решительно заявил: