Дипмиссия
Шрифт:
— Ты говорил про таксопарк, что, реально много машин? — «копейка» явно запала в душу Лунева.
— Много. Зато тяжёлой техники практически нет, возят на чём попало… Аддис-Абеба это большой город, действительно большой, просто мало кто его видел. Карту Африки помнишь? Государств там много. Один бог знает, сколько здесь монокластеров спрессовано. Что-то оттягивает на себя Египет, но там всё больше Магриб. А здесь! Сомали две штуки, Суданов два, Уганда, Кения, Эритрея… Аддис-Абеба на Земле — столица Африканского союза, второй по значимости после ООН международной организации. На новом месте эфиопы попытались отморозиться от этой миссии, но монокластеры их прессуют. Все привыкли к тому, что
— Блин, столько нового узнаю! — продолжал удивляться Кастет. — А вроде соседи.
— Вот именно. Я вообще удивляюсь, почему у нас люди в отпуске дома сидят! Ну, съездят по скукоте в устье к Маяку, в Балаклаву. Нотр-Дам крошечный, полдня, и делать там больше ничего. Вот ты же в отпуске был? На Кордоне, так? Взял бы молодую красивую жену, купил билеты, да и махнул в круиз! Берлин, Абеба, Базель, Берн… Заграница! Мир посмотрели бы.
После этих слов Кастет смешно выпучил глаза и застыл с открытым ртом. Аж уши зашевелились и шрам па правой щеке побелел. Было видно, что боевой, много чего повидавший комсталк был поражён до глубины души.
— Бли-ин… Мне и в голову такое не приходило! Думаю, посижу в лесочке, цветочки там, грибочки, будь они неладны. А кроме деда и самогона ничего не видел, трахома!
— Турбюро нужно организовывать, контакты наладить, договоры заключить, — авторитетно заявил я.
— Точно! Займись, Макс, поддержим, отвечаю. Кто если не ты?
— Не, Костя, у меня другая миссия, — я мысленно усмехнулся.
Столица эфиопов умеет удивить с первого взгляда.
Город этот, конечно, абсолютно африканский, во всех проявлениях феномена: повальная бедность, общая неустроенность, плохая или даже катастрофическая инфраструктура, отсутствие городского планирования, масса социальных проблем и довольно высокий уровень криминала.
— Грязно там?
— Не грязнее, чем в Шанхае. Скажу тебе так: город по-своему интересен, точечно, но в целом он мало приспособлен для прогулок. Эфиопия в основном христианская страна, поэтому здесь много привычных для нас храмов. Только молятся они, часто даже не заходя внутрь, а прямо у стены. Музеев нет. Центр реально интересен. Но основная часть Аддис-Абебы точно не для прогулок.
— А замок?
— Нет замка. Есть крепость, которая не крепость.
— Ничего не понял.
— Местная крепость называется, Фасил-Гебби, копия земного аналога, который не имеет никакого отношения к столице, она в другом регионе страны. Но именно там император Фасиледэс положил конец кочевому образу жизни эфиопов, люди перестали перевозить свои палатки и имущество с места на место.
— Вот почему гвардия императорская! Тогда понятно.
— Крепость получила название Фасил-Гебби, что на ахтарском языке означает «соединение, ограждение Фазиля». Находится на севере города, феноменальная штука! Архитектура Фасил-Гебби не только уникальна, но и разнообразна. Стена длиной в километр есть, но она прилично разрушена и восстанавливать её никто не собирается. Главное, что стена соединяет двенадцать капитальных башен, маленьких замков. И каждый принадлежит определённому клану, который там же и живёт.
— Ты хочешь сказать, что периметра у города нет?
— Вообще никакого. Да и как заключить всё эту разбросанную застройку в периметр? — я показал рукой на появившуюся впереди группу из шести саманных домишек, тесно вставших на берегу ручья. — Смотри, это считай, уже Аддис-Абеба, сейчас таких деревушек вдоль ручьев и возле источников будет всё больше, а потом они соберутся в главном оазисе.
Через десять минут пути встречные легковушки, велосипеды и запряжённые ослами
повозки стали попадаться настолько часто, что Лунёв не успевал крутить головой. Пассажиры проснулись, загомонили, начали привставать с мест и шумно собираться.— Понял. В одном из таких «замков» работает терминал поставки, угадал? — спросил Костя.
— Не угадал. Основной терминал стоит в центре города, а в Фасил-Гебби работает «шоколадка», — я помолчал, и добавил, сворачивая налево, в сторону центра. — А то и пара. Народу-то до фига.
Кастет не выдержал и достал записную книжку, куда тут же принялся что-то усердно записывать.
— Жене расскажу во всех красках! — пояснил он, на секунду подняв на меня глаза. — Ты продолжай!
— В городе все строения выполнены в различных стилях, главный из которых — бичовский. Это самые примитивные дома из глины и веток, песчаника и сланца. Деревянных практически нет, если не считать сараев, сшитых из картонок и фанерок. И все они расположены хаотично, из-за чего тут так мало нормальных улиц.
Через пару минут «пазик» выехал на шумную привокзальную площадь и остановился под яркой табличкой возле двухэтажного каменного здания с низкой и широкой надстройкой посередине. Бывший железнодорожный вокзал, ставший автовокзалом.
— Ничего себе! А ты говорил, саманные.
— Остряки шутят, что эфиопы даже переживали, что всех соседей колонизировали, а их ещё нет. Оставили без европейской архитектуры, понимаешь ли! Ну и допросились, пришли итальянцы, колонизаторы-неудачники. Всего за шесть лет они успели понастроить зданий в итальянском стиле, после чего их выперли из страны, не сказав спасибо. А здания остались. Теперь макаронники ездят туда из Базеля, ностальгируют. И у них прекрасные отношения, между прочим! Ну всё, сейчас будем выгружаться. Отдавай оружие, помогай с багажом. Проверяй салон на забытые вещи. И всё вежливо, с улыбкой!
М-да. Надо будет посмотреть, как умеет улыбаться этот волкодав.
На вокзальной площади было довольно оживленно. Сновал во встречных направлениях прибывший, пробегающий мимо и отъезжающий на арбах, велосипедах и авто люд. Тяжело разворачивались огромные повозки, пронзительно сигналили крошечные мотороллеры, рьяные гвардейцы-полицейские, вопреки здравому смыслу, занимались не регулированием движения и арестом торговцев дурью, а разгоном длинными палками без дела шатающейся молодежи с купленными здесь же косяками. Назгулы, жулики, крестьяне и водители существовали как бы в разных измерениях, по отдельности. И, тем не менее, весь этот бедлам как-то договаривался, сопрягался и сосуществовал.
— Вот это шалман… — оценил обстановку Кастет.
«Желтопузика» я отогнал на VIP-стоянку, расположенную сбоку от здания.
— За что деньги плочены, что я здесь должен увидеть с буквами VIP? — Лунев со скепсисом оглядел небольшой открытый бокс.
— Во-первых, есть большой навес. Во-вторых — прочный, хоть и не высокий забор. Ну и последнее: здесь целых два охранника.
— А на обычной платной? Боюсь представить.
— На обычной стоянке ничего нет, кроме белых полос на земле. Уполномоченные мальчишки с палками отгоняют других мальчишек, с ножиками.
— Зашибись!
— Вот и я так думаю… М-да, что-то моего коллеги не видно, опаздывает, что ли?
— Ты имеешь в виду швейцарский автобус?
— Его. Бело-голубой «Шаолинь» 68-й серии, машина для сельской местности. Салон поменьше, чем у нас, а пассажиров возит больше, Курст иной раз до семнадцати человек набивает. Грузового отсека нет вовсе, зато на крыше — целый табор на решётке. Ну всё, пойдём гулять, город посмотришь, немного времени есть. Костя!
— Что? — резко развернулся Лунёв.