Директивы и документы по вопросам пионерского движения
Шрифт:
Еще одна трудность при проведении сравнения сил сторон вызвана тем, что почти все представления о количестве танков, использовавшиеся до этого в литературе, являются фальшивыми. Это объясняется не только тем, что многие историки недостаточно критично использовали и без того недостоверные данные, но и тем, что в дальнейшем из-за их неправильной интерпретации соотношение сил было еще больше искажено. Так, при подсчете соотношения сил исключались командирские танки, а также штабные танки полков и батальонов. Действительно, в первые годы войны эти машины были вооружены только пулеметами, а некоторые из них муляжами пушек и тем самым были не приспособлены для борьбы с танками. Но уже с лета 1942 года эти танки полностью устаревших моделей постепенно заменялись на командирские танки с нормальным вооружением. Это было необходимо, поскольку многие командиры вели свои подразделения в первой линии и постоянно встречались с атакующими советскими танками Т-34, против которых они должны были обороняться. Во время проведения «Цитадели» имелось много сведений об обстрелах командирскими танками советских Т-34. В действительности летом 1943 года большинство командирских немецких танков, которые находились в войсках к тому времени, были вооружены нормальным образом. Танков с имитаторами пушек осталось очень мало. Поэтому командирские танки при подсчетах не должны просто так игнорироваться.
Еще
Легкие немецкие танки также часто упускались в подсчете соотношения сил. В частях, участвовавших в атаке на Курск, было в общей сложности 76 легких танков T-II и T-38(t). Часто приводимый аргумент о том, что танки Т-II были слабо вооружены и поэтому не могли участвовать в танковых боях, является ошибочным. Эти танки были оснащены 2-см пушкой и в 1943 году еще использовались в качестве дозорноразведывательных машин, а также в качестве штабных танков. Но, несмотря на это, они частично принимали участие в боях на передовой линии фронта и несли потери. К примеру, 7-я танковая дивизия во время проведения операции «Цитадель» списала 3 танка Т-II как безвозвратные потери, два из них были подбиты бронебойными снарядами и один подорвался на мине. К тому же этот танк имел на советской стороне свой аналог, советский легкий танк Т-60, который в подсчетах соотношения сил в литературе учитывался постоянно. Т-60 также был вооружен 2-см пушкой и также использовался в разведывательных подразделениях. Части Воронежского фронта имели на вооружении на начало июля 1943 года 60 таких танков, а на Центральном фронте их было даже больше. Учитывая легкие танки на советской стороне, просто нельзя игнорировать легкие танки на немецкой стороне.
То же справедливо и для легких истребителей танков типа «Мардер». На Курской дуге на немецкой стороне в июле 1943 года в боевой готовности их было 350 штук; еще 80 находились в пути из Германии или на ремонтных предприятиях. На советской стороне у них также был аналог — СУ-76. Они были сравнимы по своим техническим и тактическим характеристикам с «Мардером», что сознавали и немцы. В тогдашних немецких инструкциях Су-76 описывался как «7,62-см противотанковое самоходное орудие на шасси танка Т-70» [132] . Его боевые возможности были высоко оценены немцами, и трофейные истребители танков СУ-76 постоянно использовались фронтовыми частями вермахта. Только в одном марте 1944 года 752-й батальон истребителей танков ввел в свой состав дополнительно 6 СУ-76, захваченных у противника. При этом, если самоходные установки СУ-76 можно найти во всех подсчетах соотношения сил, напрасно будет искать там «Мардеры», не говоря уже о трофейных СУ-76. А ведь эти самоходные установки имели очень важное значение и не только благодаря их большому количеству, которым обладали наступающие подразделения вермахта, но также и той роли, которую они сыграли в сражении. Например, 12 июля у Прохоровки части 25-й советской танковой бригады были полностью разбиты подразделением «Мардеров» дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Поэтому при подсчетах «Мардеры» никак не могут быть исключены, тем более когда их советские аналоги СУ-76 в этих подсчетах неизменно присутствуют.
132
Kindel, 8. Panzer-Division, Bd. 2, S. 499.
Лучше всего ситуацию о количестве немецких танков и САУ летом 1943 года на Восточном фронте можно реконструировать, опираясь на доклады подразделений в ОКХ, которые составлялись каждые 10 дней. Таблицы в этих докладах содержат детальную информацию о количестве танков и САУ каждого типа, находящихся в войсках. Также приведены данные о количестве боеспособной техники, техники в ремонте и техники, находящейся в пути. Хотя и эти данные нельзя считать полностью достоверными. Во-первых, только немногие подразделения докладывали о количестве имеющихся у них трофейных танков, которые соответственно не попадали в сводную отчетность. Во-вторых, в самой сводной отчетности также были неточности как по причине ошибок в отчетности подразделений, так и по причине ошибок, внесенных при переносе данных. Например, в соответствии со сводным отчетом ОКХ, по состоянию на 13 июля 1943 года в наличии имелось 89 тяжелых самоходных установок «Фердинанд» в составе 653-го и 654-го батальонов истребителей танков. В том числе 45 штук в 653-м батальоне и 44 штуки в 654-м батальоне. Еще один «Фердинанд» находился в пути и был предназначен для 654-го батальона. Приведенные данные содержат в себе сразу две ошибки: первая — 654-й батальон в действительности имел 45 «Фердинандов», а 653-й — только 44, то есть наоборот. Вторая — 90-й «Фердинанд», находившийся якобы в пути, на фронт так и не попал. Из этого же сводного отчета следовало, что 4-я танковая дивизия перед началом операции «Цитадель» имела в общей сложности 26 истребителей танков «Мардер». Однако из имеющихся докладов дивизии получается, что в наличии было только 25 «Мардеров». Наконец, можно привести пример еще одной ошибки по 18-й танковой дивизии: согласно сводному отчету ОКХ по состоянию на 11 июля 1943 года в составе дивизии числилось в общей сложности 10 танков T-III с короткоствольными пушками и ни одного — с длинноствольной. По документам дивизии, все было наоборот: все танки Т-Ш перед началом «Цитадели» были оснащены длинноствольными орудиями.
Вследствие этого реальный, с точностью до одного танка, состав сил установить не будет возможно никогда, поскольку даже детализированные документы неполны и содержат много ошибок. Тем не менее сводные отчеты ОКХ и приложенные к ним документы показывают, что общее количество немецких танков и самоходных орудий к началу Курской битвы в литературе до настоящего момента хронически занижалось. В общей сложности в документах генерал-квартирмейстеров по четырем немецким армиям на Курской дуге в июле 1943 года были приведены следующие данные о наличии: около 1980 танков, 570 штурмовых орудий и гаубиц на самоходных платформах, 570 истребителей танков и 260 артиллерийских самоходных установок, то есть всего почти 3400 танков и САУ. Из них около 3150 находились в частях, принявших участие в наступлении на Курск. В начале июля некоторые из них находились в ремонте или в пути из Германии. В полной боевой готовности во всех четырех армиях находились около 1700 танков, 510 штурмовых орудий и гаубиц, 470 истребителей танков и 160 самоходных артиллерийских установок. В общей сложности — около 2840 машин, из них 2650 в атакующих подразделениях.
Реконструировать количество
танков и САУ с советской стороны на начало июля 1943 года представляется еще более сложной задачей. Хотя имеются многочисленные источники, но советские документы настолько ненадежны, что вряд ли можно найти хотя бы два документа с полностью совпадающими данными. Достойные доверия цифры можно получить из доклада, подготовленного 19 июля 1943 года полковником Дмитрием Заевым, заместителем начальника штаба танковых и механизированных войск Красной Армии. В соответствии с этим докладом в наличии у Центрального фронта на начало июля находилось 1666 танков, у Воронежского фронта — 1826 танков. Оба фронта дополнительно получили до середины июля еще 328 танков как «усиление из Центра» [133] . Однако этот доклад не содержал данных ни по имеющимся САУ, ни по танкам, находившимся в распоряжении Степного фронта, части которого также принимали участие в Курской битве. Исходя из информации, взятой из литературы, Степной фронт обладал на начало июля 1943 года 1513 танками. У трех фронтов, по данным из литературы, кроме этого в наличии имелось 259 самоходных артиллерийских установок. Для трех советских фронтов, таким образом, суммарное количество бронетехники составляло около 5600 танков и САУ, противостоящие в июле 1943 года 3400 немецким танкам, штурмовым орудиям и САУ на Курской дуге.133
Справка о потерях танковых войск фронтов, потерях, нанесенных ими противнику, и выводы о действиях танковых войск противника в операциях с 5 по 15 июля 1943 года, стр. 2. Копия в собраниях материалов ЦМСБв.
В первой фазе Курской битвы с обеих сторон принимали участие не все имевшиеся танки: с немецкой стороны 2-я армия долго оставалась на месте, также не приняли участие в сражении из состава 9-й армии XX армейский корпус, а из армейской группы Кемпф — XLII армейский корпус. С советской стороны не все части Степного фронта были введены в действие. Представление о том, сколько танков Красной Армии приняло участие в великой танковой битве за Курск, можно получить из еще одного доклада полковника Заева: по состоянию на 23 июля 1943 года, до середины июля 1943 года в боях приняли участие 4400 советских танков. К этому числу нужно добавить еще 328 танков, полученных Центральным и Воронежским фронтами для усиления. Однако доклад Заева не содержит данных о самоходных артиллерийских установках и о трофейных танках противника, которые Красная Армия использовала против их бывших владельцев. Если все эти составляющие добавить, то получается, что советская сторона в первой фазе Курской битвы ввела в бой около 5000 танков и САУ.
С немецкой стороны к 2650 боеготовым танкам и САУ, имевшимся на начало июля, необходимо добавить некоторое количество машин, полученных войсками из ремонта или дополнительно поступивших из Германии. Общее количество введенных в бой немецких танков и САУ при проведении операции «Цитадель» можно очень приблизительно оценить в 2900 машин.
Соотношение сил по личному составу, самолетам и артиллерии было еще более неблагоприятным для немцев. В соответствии с различными данными, имеющимися в литературе, 780 000 германским военнослужащим, собранным на Курской дуге, противостояло 1,9 миллиона красноармейцев, а против 1800 немецких самолетов в первой фазе битвы Красная Армия ввела в бой более 3600 машин. Наиболее драматичной картина советского превосходства была в артиллерии: против имевшихся у немцев 7400 орудий и минометов у советской стороны было 31400, что дает превосходство более чем в 4 раза. Но при работе с цифрами по живой силе, самолетам и артиллерии необходимо помнить, что здесь ситуация с источниками во многом еще более проблематична, чем ситуация с танками. Соответственно эти цифры должны приводиться с известной оговоркой.
Танки, штурмовые орудия и САУ, имевшиеся в распоряжении вермахта и войск СС у Курска, были сконцентрированы в относительно большом количестве. Однако цена такого массивного сосредоточения оказалась высокой, поскольку на всех остальных участках Восточного фронта количество бронетехники было сильно сокращено.
За это пришлось поплатиться прежде всего во второй фазе Курской битвы, когда советские Брянский и Западный фронты начали контрнаступление в районе Орла. В распоряжении этих двух фронтов имелось 3260 танков и САУ. Немногие танковые подразделения, подчиненные 2-й армии, защищавшие выступ фронта в районе Орла, имели только 550 танков и САУ, включая и те, которые находились в пути. Несколько лучшим для немцев было соотношение в Донецком бассейне, где 17 июля Красная Армия перешла в наступление. Соединения Южного и Юго-Западного фронтов имели почти 2000 танков и САУ; а немецкая 1-я танковая армия и 6-я армия, защищавшие Донецкий бассейн, — 560 танков и штурмовых орудий, включая все резервы. Если бы, как того хотел Манштейн, 23-я танковая дивизия и танково-гренадерская дивизия «Викинг» были бы введены в бой в рамках операции «Цитадель», то для обороны Донецкого бассейна осталось бы лишь около 410 танков и САУ — на этот риск Гитлер не захотел пойти. Отдел «Иностранные армии — Восток» 3 июля сделало прогноз о том, что Красная Армия вскоре после начала немецкого наступления «Цитадель» приступит к масштабному наступлению против 6-й армии и 1-й танковой армии, чтобы захватить Донецкий бассейн. Единственным шансом преодолеть ожидаемый кризис на слабо подготовленных участках Восточного фронта, остававшихся у немцев, была быстрая победа под Курском. После завершения операции «Цитадель» высвобождающиеся силы могли быть использованы для контратак на других участках Восточного фронта. Было нужно, как верил Манштейн, просто сохранять хладнокровие и быть готовым к коротким ответным ударам. Решающая битва, как он подчеркнул 16 июля 1943 года перед Цейтцлером, будет дана под Курском.
3. «ОГНЕННАЯ ДУГА»: СРАЖЕНИЯ ПОД КУРСКОМ, ОРЛОМ И ХАРЬКОВОМ ЛЕТОМ 1943 ГОДА
«Противник был полностью застигнут врасплох атакой корпуса» [134] . — Раннее наступление XLVIII танкового корпуса 4 июля 1943 года
За день до непосредственного начала операции «Цитадель» XLVIII танковый корпус со своими пятью танковыми дивизиями начал битву под Курском. Это было необходимо, поскольку на участке корпуса между первой немецкой линией фронта и первым советским оборонительным поясом пролегала многокилометровая ничейная земля. Там возвышалась целая цепь холмов, которые закрывали немецким атакующим войскам обзор советских укреплений. На самих холмах были оборудованы советские форпосты. Их необходимо было устранить до начала операции «Цитадель» и захватить сами холмы, для того чтобы получить возможность наблюдения за советскими оборонительными укреплениями и следить за результатами работы собственной артиллерии в день начала наступления.
134
Kriegstagebuch des Generalkommandos LXVIII. Panzerkorps, la, 1.7.— 31.7.1943, BArch, RH 24–48/115, Bl. 12.