Директор

– Вот Лукас точно дикобраз!

– Мне кажется, все мужчины в семействе Коноверов дикобразы, а точнее, обитатели средневековых замков, затворившие все свои ворота, поднявшие мосты надо рвами и заготовившие на стенах кипящую смолу для встречи врагов. Остается только надеяться на то, что вы не забыли набить свои подвалы провиантом на случай многолетней осады.

– Что ж, если ты все понимаешь лучше меня, скажи мне, с моим сыном все в порядке?

– Только до известной степени. Он, видишь ли, курит гашиш. Раза два в день. В таком состоянии ему трудно учиться.

– Гашиш? Ты уверена?

– Абсолютно. У него на шкафу две бутылочки «Визина» от красных глаз, а в шкафу баллончик «Фибриза».

Ник с непонимающим видом уставился на Кэсси.

– «Фибриз» – это такой спрей. Достаточно попрыскать им на одежду, и никакого запаха дыма! А еще у него в мусорной корзинке пустые пачки из-под сигаретной бумаги. Из нее крутят косяки.

– Боже мой! – выдохнул Ник. – Ему всего шестнадцать лет!

– А потом ему будет семнадцать и восемнадцать, а легче от этого никому не станет!

– Год назад ты бы его не узнала. Он был замечательный мальчик. Спортсмен.

– Как и его папа?

– Да, но я не терял матери в пятнадцать лет.

– Хуже всего то, что ты не желаешь говорить с ним об этом.

– Но он же еще ребенок, ему трудно говорить о таких вещах.

Кэсси задумчиво посмотрела на Ника.

– Что ты так на меня смотришь?

– Дело в том, что от этого хуже не только ему, – негромко проговорила Кэсси. – Хуже всего от этого тебе.

Ник набрал побольше воздуха в грудь.

– Если ты так любишь образные сравнения, скажу тебе, что в одной газете был комикс. Койот куда-то бежит, и вдруг земля кончается, потому что он пробежал край обрыва и не заметил. И вот, пока он по-прежнему молотит лапами, он бежит вперед по воздуху, как ни в чем не бывало, но стоит ему взглянуть вниз, как он камнем падает в пропасть. Мораль: никогда не смотри вниз!

– Чудненько, – прищурилась Кэсси, – весьма художественно. Шопенгауэр отдыхает. Кстати, ты обратил внимание на то, что Лукас не может на тебя смотреть, а ты с трудом заставляешь себя смотреть на него? Отчего бы это?

– Только не надо опять о дикобразах!

– Твой сын потерял мать, и теперь ему просто необходим отец. Но тебя никогда нет дома, а когда ты дома, от тебя тоже не много прока. Ведь ты же не очень красноречив, правда? Твоему сыну нужно, чтобы ты залечил его душевные раны, а ты не можешь этого сделать, потому что просто не знаешь, как это делается. Твой сын чувствует себя очень одиноким и из-за этого бросается на тебя, а ты бросаешься на него.

– Тебе надо работать психологом, – сказал Ник. – Мне кажется, ты все правильно отгадала.

– А я ничего и не отгадывала. Большую часть мне рассказал сам Лукас.

– Он тебе все это рассказал? Не может быть!

– Он в очередной раз накурился, и у него развязался язык. Он плакал и долго говорил.

– Он накурился в твоем присутствии?!

– Мы курили с ним вместе, – усмехнулась Кэсси. – Одну большую жирную сигарету. И долго разговаривали. Жаль, что ты его не слышал. Ему есть что сказать. Но он не знает, как к тебе подступиться. А тебе обязательно нужно его выслушать.

– Ты курила марихуану с моим сыном?!

– Да.

– Ну ты даешь! Как ты могла?!

– Ой, папочка, может, ты меня теперь выпорешь?

– У Лукаса и так проблемы с этой поганой травой. А тут еще ты! Он же во всем тебе подражает! Какой пример ты ему подаешь?

– Я сказала ему, чтобы он не курил, если ему на следующий день в школу. И он сказал, что не будет.

– Черт тебя подери! Что ты себе вообще воображаешь! Мне плевать на твое тяжелое детство! Не забывай, что сейчас ты имеешь дело с моим сыном! С шестнадцатилетним мальчиком, севшим на наркотики!

– Выбирай выражения, Ник, – проговорила Кэсси низким хриплым голосом; она густо покраснела, и черты лица ее странно застыли. – У нас с Люком был очень откровенный разговор. Он рассказал мне много разных вещей…

С этими словами Кэсси смерила Ника загадочным взглядом из-под полуприкрытых век.

Ник был вне себя от злости, и вместе тем ему было страшно. Ему очень хотелось как следует отругать Кэсси за то, что она курила наркотики вместе с Лукасом, но он боялся услышать то, что она могла от него узнать. Ведь Лукас мог слышать той ночью выстрелы! Он мог подслушать разговор отца с Эдди о событиях той ночи!

– Каких еще разных вещей? – выдавил из себя Ник.

– Самых разных вещей, – со зловещим видом прошептала Кэсси.

Ник закрыл глаза и стал ждать, когда его пульс придет в норму. Когда он открыл глаза, Кэсси в ресторане уже не было.

17

Одри получила сообщение по электронной почте от Кевина Ленегана. Эксперт по электронике из криминальной лаборатории просил Одри зайти к нему.

Одри вскочила с места и буквально побежала в сторону лаборатории.

– Какой у нас в городе лучший ресторан? – сразу же спросил ее Кевин.

– Наверное, «Терра». Сама я там никогда не была.

– А «Тако Гордито» тебе не нравится?

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что тебе придется накормить меня ужином… Я говорил тебе, что этот ящик начал записывать в три часа восемнадцать минут ночи. Через час после того времени, которое тебя интересовало. Так?

– Говори, что ты обнаружил!

– Жесткий диск этого записывающего устройства разбит на два раздела. В одном хранятся снятые камерами изображения, а в другом находятся программы, управляющие работой системы, – с этими словами Кевин повернулся к компьютеру, взялся за мышь и щелкнул.

– Кстати, очень продвинутая система, – заметил он. – Поддерживает Интернет.

– И что из этого вытекает?

– Из этого вытекает, что хозяин этого дома может следить за происходящим в нем из своего кабинета на работе.

– К чему ты это?

– Просто так. Пришлось к слову. Взгляни-ка лучше на это!

– Мне эти цифры ни о чем не говорят.

– Но это же совсем просто. Не сложнее, чем запрограммировать таймер видеомагнитофона. Или тебе это делает муж?

– Мой муж тоже не овладел этой премудростью.