Диссонанс. Книга вторая

Еле сдержавшая смех девушка покачала головой с сокрушенным:

– Драмтеатр по вам плачет… Ли, я не помню Ирэн такой счастливой, как последние два месяца. Прошлый год в Лейквуде её вымотал, скандал в конце июня здорово потрепал ей нервы… Я была безумно рада, когда она сняла с себя вселенскую ответственность за каждый чих в этой школе и просто наслаждалась вашим общением, – простодушно призналась она.

Ли, который невольно отвёл взгляд, смущенно усмехнулся. Помолчав несколько мгновений, он неловко пробормотал:

– Спасибо, Гвен.

– С чего вдруг ты назначил внеплановое собрание? – неожиданно поинтересовалась Гвен, встав со скамьи.

– Есть пара старых вопросов, которые хочу поднять, – лаконично ответил юноша, хмуро наблюдая за тем, как подошедшая к автомату со снеками девушка задумчиво разглядывает пачки крекеров. – Что хочешь выбрать? – подошёл он, спрятав руки в карманы.

– Я сама оплачу, – с добродушной усмешкой отклонила неозвученное предложение Гвен.

– Позволь угостить, – попросил Ли.

– Ладно, – сдалась девушка, – только я одна целую пачку не осилю, давай вместе… Что? – снова спросила она в ответ на долгий взгляд.

– Да так, – ушёл от ответа юноша.

Гвен не стала настаивать и лишь с аппетитом принялась за крекеры, когда Ли протянул ей раскрытую пачку.

– Ты не ужинала, да? – догадался он.

– Да как-то забыла, – пожала плечами девушка. – Эй, не надо! – замахала она руками, когда юноша оплатил стакан капучино.

– Тебе какой? – коротко спросил Ли в ответ.

– Флэт уайт, – вздохнула Гвен. – Что за старые вопросы? – напомнила она, сделав глоток.

Юноша несколько секунд разглядывал пенку в стаканчике, прежде чем признаться:

– Я думаю, Ирэн выдвигала правильные требования на последнем собрании Совета в прошлом году.

– Ли… – начала Гвен и смолкла, когда он вскинул почти пронзительный взгляд.

– Не отговаривай меня, – тихо попросил Ли.

– Да нет, просто… – девушка замялась, подбирая слова. – Слушай, Ли, ты и так сделал меня своим заместителем, дня не проходит, чтобы кто-нибудь мне этого не припомнил, а сейчас… – она осеклась от проницательного:

– Какая разница?.. Какая разница, Гвен? – повторил юноша. Отвечавшая ясностью, почти невинностью взора Гвен только моргнула. – Лейквуд сильно задолжал и тебе и Ирэн. Пока в моей власти заставить, он вернет вам долги. Чему ты улыбаешься? – расстроился он, когда опустившая голову девушку прижала ладонь к губам, безуспешно пряча улыбку.

– Представляю, в каком Ирэн будет шоке, – усмехнулась Гвен. – Я в любом случае с тобой, Президент, – добавила она, не подозревая, насколько юноше важна её безоговорочная поддержка. – И давай вместе трепать местным шишкам нервы.

Ли только покачал головой в ответ на её безобидный сарказм и глотнул кофе. Завидя шагнувшую в холл Розали, он поспешно всучил Гвен пачку крекеров и направился к противоположной двери.

– Привет, мам, – засветилась девушка и протянула подошедшей матери стаканчик. – Будешь?

Проводившая Ли глазами женщина перевела на дочь рассеянный взгляд:

– Это ваш приятель?

– Ага, – беззаботно откликнулась Гвен, выуживая из пачки снеки.

– Опять собрался всю ночь дверь охранять?.. Какой вкусный, – оценила Розали, попробовав кофе.

Девушка протянула ей крекер:

– Ли чувствует себя виноватым, я тебе говорила. Ты только Ирэн не говори, иначе она с постели встанет, – попросила она.

– А может, сказать? – лукаво предложила Розали. – Скорей бы поправилась.

– Да она и так уже почти выздоровела, – отмахнулась Гвен. – Ты задержишься ещё ненадолго?

– Нет, – покачала Розали головой. – Ваш отец дома один, непонятно, чем после работы питается. Ирэн уже лучше, я завтра домой поеду.

Гвен скрыла разочарование: знала, что мама мучается от одновременной тревоги и за мужа и за дочь.

– Хорошо, мам, поезжай. За Ирэн я и сама пригляжу.

Розали с теплой улыбкой заправила ей прядь за ухо:

– Что бы я без тебя делала, Гвенни?..

– Он что, все кондитерские в округе скупил? – проворчала Ирэн, садясь на кровати и окидывая недовольным взглядом гору шоколадных батончиков и конфет на прикроватной тумбочке.

– Это ещё не всё, – весело ответила Гвен и кивнула на пакеты возле шкафчика.

Ирэн упала обратно на подушки:

– Скажи ему, что и этого достаточно. Если он, конечно, не решил довести меня до кариеса… в довесок к ангине.

– Вот ещё, сама скажи, – отказалась сестра.

– Я с ним больше не разговариваю, – пробормотала Ирэн.

Гвен пожала плечами, вскрывая стаканчик шоколадного йогурта:

– Твоя проблема, знаешь, Ирэн. Я в сурдопереводчики не нанималась, – она рассмеялась, когда Ирэн вскинула голову с недовольным:

– Ты моя сестра вообще?.. Предательница, – фыркнула она, падая обратно.

– Слушай, Ирэн…

– Не начинай, а? – отмахнулась Ирэн.

– Вот упрямая! – рассердилась сестра. – Говорю же, нельзя так парней мучить. Он каждую ночь стоит вон перед той дверью, – она кивнула на выход, – ходит, как в воду опущенный, ещё и похудел… Слепому понятно, что он сожалеет, и весь этот цирк на Хэллоуине не имеет ничего общего с правдой.

– Кто ему виноват? – вздохнула Ирэн.

– Ирэн, перестань, – попросила Гвен, плечи её опустились. – Будь я на твоём месте, не позволила бы дурацким интригам ломать вашу дружбу… просто не позволила бы.

Подавшаяся к сестре, она напрасно ждала от неё ответа; вот уже несколько дней Гвен начинала этот разговор снова и снова в попытке понять причину. Сестра, которую она хорошо знала, никогда не верила слухам, всегда имела смелость не соглашаться с общественным мнением и даже поступала вопреки. То, что Ирэн сдалась и отказалась от самого близкого друга, было столь на неё не похоже, что сестра продолжала мучить её вопросами, возвращаясь к неприятной теме даже несмотря на её искреннее возмущение.

Но Ирэн молчала, и это убивало Гвен. Девушка знала, что сестра прячет слёзы, когда зарывается лицом в подушку, понимала, что она многого не договаривает. Чувствовала, что раны, нанесенные в Хэллоуин, намного глубже, чем Ирэн хотела показать. И просто оставалась рядом, прекрасно осознавая, какую поддержку дарит её присутствие сестре.

– Ты хорошо спала? – решила сменить тему Гвен, выуживая из своего рюкзака учебник по биологии.

– Я и так сплю, как лошадь, двадцать четыре часа в сутки, – донеслось с кровати.