Дитя Феникса. Часть 2

– Малкольм? – Увидев, как он судорожно хватается за горло, Элейн протянула к нему руки. – Малкольм, что случилось?

На глазах перепуганных насмерть Элейн и их сына он медленно осел на колени, а затем рухнул на пол и остался лежать без движения.

– Святая Дева! – Элейн оцепенела от ужаса, но быстро пришла в себя. – Макдафф, помоги отцу, быстро!

Упав на колени, она взяла мужа за руку. Макдафф тоже очнулся и визгливым голосом, срывающимся от страха, закричал слугам в глубину зала:

– Эй, кто-нибудь, приведите лекаря! А вы двое, помогите мне отнести отца в постель. Живо!

Слуга понесли на сколоченных досках, служивших частью помоста, распростертое тело Малкольма в спальню, и Элейн пошла следом за ними. В этот момент Ронвен схватила ее за край плаща. Глаза старухи горели безумным огнем.

– Так это правда? Ты лгала! Все это время ты лгала! – в бешенстве накинулась она на Элейн. – Ты встречалась с Дональдом Маром! Ты предала короля!

– Я давно тебе сказала, что это не твое дело! – отрезала Элейн.

– Это мое дело, я обещала королю Александру…

Схватив Ронвен за руку, Элейн оттащила ее в сторону:

– Ты обещала призраку, тени, а не королю! Его нет не свете, все это плод твоего воображения! – сердито шептала она, осознавая, что все на них смотрят; шедший рядом с ней Макдафф с круглыми от ужаса глазами слушал перепалку между женщинами, он явно был в смятении. – Он не существует! И никогда не существовал! Дональд живой человек. Живой мужчина! И Малкольм живой человек. Он мой муж, который, может быть, сейчас умирает…

– Если он умрет, ты наконец-то будешь свободна! Ты будешь свободна для короля! Ты будешь его, и больше ничья!

Элейн в панике посмотрела на старуху и, отшатнувшись, вырвала край плаща из ее рук.

– Ты понимаешь, что ты говоришь?! Нет? Для меня это означает только одно – я должна буду умереть!

Побледнев, Ронвен молча подняла глаза на свою госпожу. Женщины обменялись долгим, многозначительным и недобрым взглядом. Резко отвернувшись от нее, Элейн побежала догонять слуг, которые несли наверх тело ее мужа.

Малкольм был без сознания, когда Элейн склонилась над ним. У его ложа уже стоял странствующий монах-целитель, которого само провидение завело в Фолкленд по дороге в Сент-Эндрюс. Лекарь, держа руку на лбу больного, сказал:

– Это удар, миледи. В его теле скопилось слишком много желчи.

– Он будет жить? – спросила Элейн, глядя на своего мужа.

Священник пожал плечами:

– Если он не умрет еще день и ночь, то, может быть, и выживет. Но луна убывает, и начинается отлив, и это не предвещает ничего хорошего.

Элейн покачала головой.

– Бедный Малкольм. – Она положила руку на руку мужа и со вздохом обратилась к сыну: – Пойди поищи брата. Он должен быть здесь. Да, Макдафф, скажи, чтобы лошадей отвели в стойла. Конечно, я никуда уже сегодня не поеду, – прибавила она с грустной улыбкой.

Настала ночь, и в покое Малкольма зажгли свечи. Колбан с Анной стояли у ложа отца, Макдафф в ногах. Анна враждебно поглядывала на свою свекровь.

Элейн сидела в изголовье постели. Открыв глаза, ее муж вдруг с вымученной улыбкой произнес:

– Значит, ты выйдешь за него замуж, когда я умру?

Элейн отрицательно повела головой:

– Ты поправишься.

– Нет, – закрыв глаза, он протянул к ней руку. Элейн не сразу взяла ее в свою. – Я хочу кое-что тебе сказать, – продолжал он с трудом. – Есть тайна, которая меня мучает.

– Для этого здесь священник. – В углу комнаты уже ожидал капеллан из домашней часовни, чтобы соборовать умирающего.

– Нет, нет, ему я исповедуюсь потом. – Он еле ворочал языком. Сначала я хочу кое в чем тебе признаться, чтобы умереть с легкой душой.

– В чем ты хочешь признаться? – Странно, но Элейн не испытывала большой горести. Почти четырнадцать лет она делила с ним одно ложе и научилась терпеть его; иногда он ей чем-то нравился, но по большей части она не чувствовала никакой привязанности к нему и никогда его не любила. Уважала и подчинялась, и только.

– Это касается Роберта де Куинси, твоего мужа. – Малкольму не хватало дыхания, и он какое-то время не мог говорить. Элейн молчала. – Когда я прискакал за тобой, я думал, что его убили. Потом я узнал, что он жив. Я… Я отдал приказание его убить.

– Понятно, – бесстрастным голосом отозвалась она.

– Твоя няня исполнила мою волю, – продолжал он тихо. – Жажда убийства у нее в крови. – Он попытался ухмыльнуться, но задохнулся от кашля. – Она опасная женщина.

Элейн как будто его не слышала: ее глаза были прикованы к побелевшему лицу Колбана.

– Элейн, – слабым голосом проговорил Малкольм. – Ведь ты простишь меня? Я сделал это ради тебя.

Пальцы его выскользнули из ее руки, и она не сделала попытки снова сжать его руку. Встав, она долгим взглядом посмотрела на него и отвернулась.

– Элейн, умоляю тебя. – Он сделал усилие оторвать голову от подушки. – Умоляю, вернись. – В его голосе послышались рыдания.

Она постояла еще некоторое время на пороге комнаты, пока кто-то из слуг не открыл перед ней дверь. Тогда она вышла и стала спускаться по винтовой лестнице вниз, ни разу не обернувшись.

Два часа спустя Колбан отыскал ее в конюшне. Глаза у мальчика были заплаканы.

– Все кончилось?

Он кивнул.

– Священник выслушал его исповедь? – В голосе Элейн слышалась боль.

Колбан снова кивнул.

– Мама, это правда? Я – незаконнорожденный?

Элейн нахмурилась. Обняв сына за худые плечи, она сказала ему:

– Нет, ты был рожден в браке. Я была обвенчана с твоим отцом по всем канонам… Даже дважды. То, что ты являешься законным нашим сыном, было подтверждено церковью, королем и королевским советом Шотландии. Теперь ты – граф Файф, Колбан, и никто не смеет это оспаривать. Однако мне кажется, что сначала ты должен достичь совершеннолетия, чтобы король мог подтвердить перешедший к тебе титул. – Она устало улыбнулась. – Да упокоит Бог душу твоего отца. Надеюсь, он вымолит у Господа прощение за свои грехи.