Дитя камней

– Что-то произошло сейчас на мосту через канал. Что-то на тебя напало.

– Если этот гад попробует еще раз, - говорит Миранда с внезапной холодной яростью, - я отрежу ему хрен на хрен, клянусь.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виде не бойфренда Лиз. Ты видела, Миранда, что тварь сожрала твоего дружочка?

– Не понимаю, о чем вы толкуете, - говорит Миранда, но рука, держащая сигарету, дрожит. Я заметчаю на коже внутренней части запястья тонкие белые линии. И вижу овальные белые шрамы.

– Ты видишь импов и можешь заставить их слушаться. Твой дружочек был из таких. Ты нашла его и натренировала исполнять твои приказы. Такая привязанность отрастила нечто вроде привязи или пуповины между тобой и твоим любимчиком и чуть не привела тебя к гибели. Ревенант, который съел твоего дружочка, проглотил и пуповину, и по этой причине ты на момент оказалась связанной с ним. Возможно, ты не видела его, Миранда, но я знаю, ты должна была почувствовать его голод.

Девушка пожимает плечами и отверачивается, чтобы не встречаться со мною взглядом.

– Ты пыталась использовать импа, которого изловила и натренировала, против этого парня. Он не видел его, но имп мог его напугать. Я верю, что хотела сделать это по доброй причине. Ты хотела помочь девушке. Ты всегда так пользуешься импами и превращаешь их в своих дружочков?

Миранда так глубоко затягивается сигаретой, что у той трещит кончик, и бросает на меня прямой, вызывающий взгляд. - А как их видите вы?

– В большинстве они черные и в основном не больше насекомых. Они плодятся от разряда эмоций насилия, или от делириума, вызванного пьянством или наркотиками. Тот, которого ты приручила, был чрезвычайно громадным.

– Рядом со мной живет один мерзавец. Он много пьет и всегда зол на одно или другое. В его квартире их полно. В судах тоже хорошие места. Там тьма страха и гнева. Я заставляю их следовать за мной, кормлю их, заставляю делать то, что захочу. Как будто тренируешь собаку.
– Миранда снова затянулась сигаретой. - Думаю, вы меня за это отругаете.

– В мире полно худших тварей, чем импы, - говорю я. - С одним ты встретилась только что.

– Я вижу всякое. Людей, которых на самом деле здесь нет. Мертвых. Духов. Вон там сидит один, читает газету. Он из безвредных. Я и их пыталась заставлять что-нибудь делать, но они меня не слушаются. А вы? Вы можете заставить их делать то, что хотите?

– У тебя редкий дар, Миранда, и он пугает тебя. Он заставляет тебя чувствовать, что ты другая - что с тобой что-то не так. И ты наказываешь себя за это. Ты режешь себя бритвой. Ты гасишь окурки о собственную кожу. Ты казнишь свое тело, потому что считаешь, что оно предает тебя. Я все понимаю, потому что тоже владею этим даром. Я вижу все то, что видишь ты.

– Вы ничего не понимаете, - говорит Миранда, гасит сигарету об исцарапанный красный пластик стола и встает. Банка Коки опрокидывается, выплескивая шипящий ручеек. - Не знаю, во что вы играете, но хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Хорошо?

Я удивлен, обнаружив, что чувствую разочарование ее отказом. Когда она поверачивается, я говорю:

– Если снова захочешь поговорить со мной, приди сюда и спроси мистера Карлайла. Сделаешь?

Она просто пинает входную дверь и выходит.

Стоя за стойкой, Роза смотрит на меня и слегка качает головой, но изумление ли это, симпатия или неодобрение нельзя сказать.

x x x

С тех самых пор, как скончались мои родители, и я покинул Эдинбург ради Лондона, я провел большую часть жизни в одиночку, и большую часть этого времени я прожил в узком, высоком георгианском доме в районе Спиталфилдс на краю Сити. Это тихое, комфортабельно запущенное место. Единственным современным улучшением было газовое освещение и газовый гейзер, который, если его зажечь, с мощным вулканическим грохотом выплевывал в ванную мизерную струйку горячей воды. Немногие духи, населявшие дом, были безвредны; они, да мыши в стенах, были моей единственной компанией. Я обеспечил, чтобы каждый порог дома был хорошо защищен, и не давал объявлений для своей клиентуры. Если кому-то были нужны мои услуги, он должен был найти свою дорогу ко мне.

Двое в антикварном Ягуаре еще не обнаружили мой дом, однако в четвертую ночь кряду, когда я иду домой после неудачного разговора с Мирандой, они меня находят по дороге.

Их кроваво-красный автомобиль стоит возле автобусной остановки напротив городского зала района Шоредитч. Когда я приближаюсь, пассажирская дверца открывается и наружу выбирается человек, который уже трижды приставал ко мне. Ему за сорок, он высокий и широкоплечий, со шрамами и сломанным боксерским носом. Кремовый льняной костюм и рубашка матового шелка выглядят дорогими, но измятые и пропотевшие. У него пробивается борода, и поэтому хмурый, изможденный вид. Когда я пробую обойти его, он шагает следом. Он пока не отваживается наложить на меня лапы - пока еще нет.

– Вы упрямый человек, - говорит он, - однако мой босс очень терпелив.

– Другие сказали бы, что он до глупости настойчив.

– Мой босс крайне сильно желает эту книгу. Он приказал мне сделать все, что я могу, чтобы заставить вас увидеть смысл в его предложении. Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Карлайл?

Он говорит ровно и механически, словно цитируя то, что заучил наизусть.

– Можете передать ему, что он напрасно тратит время. Книга не продается.

Я убыстряю шаг, однако человек легко шагает рядом. Ягуар тащится сзади. Я гляжу на водителя, но не могу разглядеть лица сквозь полоску света, отраженного на стекле.

– Мой босс щедр на свое время, - говортт громадина. - Он вообще очень щедрый человек. И как таковой, он готов принять во внимание любую цену, которую вы назовете. Он сказал, чтобы я передал вам это. Я предупреждал его, я говорил, что этот человек вас надует, но ему все равно. Деньги для него ничего не значат. Почему бы вам не сесть в машину, мистер Карлайл? Мы могли бы обсудить все в комфорте.

– Думаю, нет.

– Вы не доверяете мне?

– Я вам, конечно, не доверяю. И также нахожу некомфортабельными все разновидности современного транспорта.

– Я обратил внимание, что вы повсюду разгуливаете пешком. Это опасно. Всякое может случиться.

Мы достигаем перекрестка с шоссе А10, пять рядов свежего асфальта чернеют, как глубокая вода. Вдоль него располагается группка бледных духов, словно цапли на берегуреки. Я останавливаюсь перед светофором, и Ягуар останавливается тоже. Свет горит зеленый, белый фургон гудит своим горном, объезжает его и рвет через перекресток.

– Вы живете где-то поблизости, - говорит человек. - Почему бы нам не зайти к вам и не поговорить обо всем?

– Зачем ваш босс, чтобы поговорить со мной, посылает марионетку?

Светофор над нами переключается на красный и я бегу через А10, перемещаясь меж горстки машин, что набирая скорость от перекрестка, соревнуются, кто быстрее доберется в Сити. Человек дергается было за мной, но ему приходится отпрыгнуть назад, когда черный кабриолет чуть не переезжает его. Я скольжу мимо другого черного кабриолета в дизельный выхлоп от громадного грузового трейлера и достигаю той стороны дороги.