Дитя короля

Четыре руны по углам кровати растягивают над постелью мерцающий серебром полог. Он погружает Дару в глубокий сон, расслабляет мышцы и избавляет от страданий. Да, игры иллюзий — страшная штука, а если эти фантомы еще и приносят старые страхи — они могут убивать. Такое насылать могут только сильные маги и снимать тоже.

Видеть фантомы и лечить зараженного иллюзиями может только архимаг, но и то не всегда, а вызывать сейчас ректора из академии мне совсем не хочется. Нельзя. Это будет крах всему. Но и разобраться, как распутать этот клубок страхов моей невесты я тоже не могу. Месс говорит, что здесь не только старые воспоминания, по окрасу сан’ю он увидел, что на Дарайну что-то воздействует.

Когда мы были в беседке, я увидел, как девушка меняется в лице, как ее пальцы втягивают в себя яркий синий свет и выстреливают в меня льдистыми кинжалами. От шока я не мог понять, что делать, невеста будто сошла с ума. Пришлось парализовать ее заклинанием и отнести в замок.

Иду в купальню, чтобы не искушаться и не смотреть на Дарайну. Смою с себя печаль последних дней и тогда отдохну на диванчике в углу покоев.

Несколько минут дремлю, окунувшись в ванну, а потом набрасываю на плечи халат и тихо-тихо выхожу назад в комнату. И цепенею. Дары нет в спальне! Дверь распахнута, охрана лежит крест-накрест с пробитой льдом грудью. По полу разливается кровь, под ногами хрустит иней.

Бегу по коридору, куда тянется синий след магии, и в холле вылетаю на лестницу.

Дара мчит к выходу, через большую залу, и около двери оборачивается. Ее глаза сияют огнем безумия, она растягивает губы в незнакомой мне улыбке и машет рукой. Прощается.

— Ты не посадишь меня в клетку, Марьян! — кричит она и замахивается. — Ты будешь страдать! Я тебе обещаю.

Успеваю присесть и спрятаться за перилами от летящего в меня магического клубка. Иглы льда пролетают над головой, пронзают дерево и застревают в перекладинах лестницы. Одна игла впивается в плечо, вторая рассекает щеку, почти в том же месте, где только-только затянулась прошлая рана. Я поднимаю голову и ужасаюсь большому «ежу» в метре надо мной. Массивные куски льда вошли в каменную стену, как в тонкую ткань.

Хлопает дверь, слышится крик, борьба.

Я слетаю на первый этаж, ужасаюсь, что и здесь стража не устояла от гнева невесты. Бегу за Дарой, но она внезапно выпрыгивает на несколько метров вперед и вверх и раскрывает в воздухе кожистые крылья. От горячего рывка меня толкает назад и вбивает в дверь замка. На голову падают хлопья штукатурки и обломки камней.

Дракон рычит, обливает огнем королевский газон, уничтожает розы и кусты, а потом взмывает в небо и через несколько минут исчезает в грозовых облаках.

Почему она меня не убила?! Как все оказалось бы просто…

Я так и остаюсь сидеть возле стены. Сломанный, будто ненужная игрушка.

Глава 44. Эмилиан

— Давай же! — в глазах темнеет от боли, едва держусь на краю сознания, стискиваю лекарский стол руками, отчего металл крутится и скрипит под пальцами.

Месс быстро читает начало очень редкого заклинания лечения. Водит руками надо мной, распуская алые тонкие нити в виде паука по помещению. Оно вытащит из него почти все силы, а меня втолкнет на несколько часов в забытье. Но другого выхода нет, я должен спасти Дару, а для этого нужно соединить сломанные позвонки и срастить порванные ткани. Моя девочка очень сильная, но мне на себя плевать, мне страшно, что она сама причинит себе вред, что разворотит пол страны, и я не смогу ее защитить.

Почти ничего не чувствую: тело будто разделено на части. Ноги онемели, шея не двигается, только в руках и остались силы.

— Кляп, Эмилиан, — советник протягивает мне валик, но прежде чем затыкает рот, я приказываю:

— Собери отряд, — тусклый голос разбавлен хлюпающими звуками в груди. Тяжело вдыхаю, и на последних крохах сил договариваю: — Возьми лучших воинов и несколько магов. Как только приду в себя, мы отправимся на поиски… — одним движением губ: — Невесты.

— Ты сначала приди в себя, — натянуто тревожно отвечает Месс, уводит блестящий взгляд в сторону, будто чувствует вину, и затыкает мои слабые возмущения кляпом. — Будет больно, Эмилиан.

Коротко киваю и прикрываю веки. На миг. Чтобы Месс понимал, что я согласен на заклинание. На боль. На все. Ради нее.

— Асу-ис-селл!

И мир накрывает тишиной. Плотной и горячей. Молнии боли сковывают мышцы. Кажется, что тысячи кинжалов одновременно протыкают плоть и разлетаются медленно в стороны, вспарывая меня, как тряпичную куклу.

Это длится всего несколько секунд, но будто вечность. Боль настоящая всегда кажется безграничной. Да, позже мы чувствуем облегчение, но помним о ней в фантомных судорогах, в тревожных снах, в иллюзиях, что превращают нашу жизнь в кошмар.

Через мутный туман я долго выбираюсь на свет. Тяжело приоткрываю веки и вижу бледное лицо молодого лекаря. Веснушки на остром носу, русые кудри спадают на высокий лоб, глаза цвета морского песка смотрят изучающе-спокойно. Совсем юный, не помню его у нас при замке.

— Где Месс? — спрашиваю шепотом.

— Потерял сознание, асман, — кланяется парень и исполняет Арвей — знак уважения ялмезцев, проводит растопыренной ладонью от виска до виска через лоб.

Приезжий? Не из Мэмфриса? Он ведет надо мной тонкими руками, чтобы проверить действие плетущегося во мне заклинания, и со знанием дела рассказывает:

— Косточки срослись, раны затянулись, но могут быть всплески боли еще сутки или больше.

— Знаю, — я приподнимаюсь на локтях, но лекарь придерживает меня за плечи, заставляя лечь. — Несколько минут еще. Нужно закрепить щиты на механику и усилить магию. Вы же собираетесь в бой с нечистью? Так мне сообщили.

— Надеюсь, драться не придется. Откуда ты? — падаю назад. Слабость жуткая, а еще сильнее ярость и злость на себя, что так глупо упустил любимую. Нельзя было отходить от ее постели. Даже на секунду нельзя было оставлять!

– Вырос в Юс-мене, но уже три года учусь в Тисс-мене. Сейчас вот на лекарской практике, на срочных выездах.

— То есть, ты с драконом?

Парень кивает и улыбается.

— С двумя. Со мной еще Ханна — она выживших воинов лечит, — он кивает в сторону и отходит немного, расправляя надо мной синий щит от физических увечий. Магический паук опускается, накрывая меня с головы до пят и вгрызается в грудь чуть выше стигмы истинной пары и чуть ниже яремной впадины, оставаясь на коже синей мерцающей татуировкой.

— Много пострадало? — спрашиваю, когда покалывание немного отступает.

Парень поправляет светлый форменный костюм, только сейчас я вижу, что у него выстрижены виски и есть родовые орнаменты. Только не могу разобрать какие, на глаза от боли накатывают непрошенные слезы.

Лекарь отходит в сторону, показывая мне широкую спину.

— Двое у покоев погибли, остальные живы, но служить вряд ли смогут. И, — он замолкает, поворачивается, оглядывается на дверь, будто проверяет, чтобы никто не услышал. — Ваше Высокородие, это ведь не нечисть на вас напала? Да, у всех раны с трудом, но затянулись и шрамов не осталось. Это не порождение Темного Измерения… это…