Дитя любви

Мы уже добрались до самого Дорчестера, когда нам сообщили о смерти Монмута. Он бросил армию, он раболепствовал перед королем, но, как только его известили о приговоре, он встретил смерть лицом к лицу, подтвердив на эшафоте преданность английской церкви. Это, должно быть, была ужасная сцена, потому что палачу пришлось ударить пять раз, прежде чем удалось отделить голову от тела. Так погиб герцог Монмут - отважный, честолюбивый и не разборчивый в средствах человек. По крайней мере, он умер смертью храбрых.

Мы остановились в гостинице Дорчестера, города торгового и полного людей, ибо сквозь него проходила дорога на Девон и Корнуолл. Земляные укрепления города, известные как Замок Девственниц, - реликвия, возведенная еще четыре тысячелетия назад, когда все земля была покрыта лесами, - привлекали к себе множество людей, но нам было не до прогулок.

Мать, обезумевшая от беспокойства и расстроенная до глубины души, так как понятия не имела, каким образом можно договориться об освобождении отца, впала в отчаяние. Результатом всех ее волнений явилась страшная лихорадка, которая свалила ее, стоило нам приехать в город. Я перепугалась и утром побежала за доктором. Он пришел и сказал, что мать должна отдохнуть и что ни в коем случае ее нельзя беспокоить. Чтобы она заснула, он дал ей какого-то лекарства.

– Вы приехали сюда, потому что в тюрьме сидит кто-то из ваших родственников?
– спросил он. Я кивнула в ответ.

Доктор печально покачал головой:

– Не будите ее как можно дольше. Причиной ее болезни были сильные переживания. Я уже достаточно навидался таких случаев с тех пор, как наш город превратили в место судилища и бойни.

Я была благодарна ему за сочувствие, но что же мне теперь делать? Как я справлюсь со столь щекотливым делом? К тому же я теперь должна была заботиться о больной матери! Меня терзали мрачные предчувствия.

Когда доктор ушел, я спустилась вниз, в общий зал. Я подумала, что, может, мне стоит поговорить с хозяином гостиницы? Здесь мог проживать кто-нибудь, может быть, из армии, кто помог бы мне?

Мой дедушка, отец матери, был генералом Толуорти, Эверсли тоже были связаны с армией. "Да, - решила я, - вполне возможно, что в этом городе найдется хоть один высокопоставленный военный, который будет готов помочь мне".

Я вошла в зал. Там сидел какой-то человек, одетый в военную форму. Мое сердце быстро забилось: мои молитвы были услышаны.

– Добрый день!
– сказала я. Он повернулся. Я оказалась лицом к лицу с Бомонтом Гранвилем и содрогнулась от ужаса!

– Простите, - пробормотала я.
– Мне показалось, что я знаю вас.

После чего я повернулась и бросилась вверх по лестнице. Я вся дрожала, кошмар становился все страшнее.

Я взглянула на мать, спящую глубоким сном. Лицо ее было бледно, а грудь почти не вздымалась. Я опустилась перед кроватью на колени и зарылась лицом в одеяло. Мной овладела тревога.

Спустя несколько минут я встала. "Он не мог узнать меня, - уверяла себя я.
– Он ничего не сказал, но теперь мне надо быть очень осторожной. Я должна держаться от него подальше".

Что за злая судьба привела его в Дорчестер? Я не думала, что он может быть одним из людей короля.

Этот город был полон военных. Я посмотрела в зеркало. Я, должно быть, очень изменилась после Венеции? Нет, он не узнал меня: я выбежала из комнаты сразу, как он взглянул на меня.

Я опустилась в кресло, и снова мне вспомнились те дни в Венеции - ночь на балу, когда он чуть не похитил меня, рождение Карлотты. Я вспомнила Харриет такую милую, энергичную, находящую наслаждение в опасностях.

"Что мне делать?" - думала я. Я чувствовала, что с каждой минутой меня все больше и больше охватывает отчаяние.

***

Раздался стук в дверь. Я поднялась и крикнула:

– Кто там?

Это был хозяин гостиницы. Я открыла дверь. В его руке было зажато какое-то письмо.

– Один джентльмен просил меня передать вам вот это, - произнес он.

Я взяла конверт и спросила:

– Какой джентльмен?

– Он внизу, моя леди, и ждет ответа.

– Благодарю вас.
– Я закрыла дверь и прислушалась к его шагам, удаляющимся вниз по лестнице.

Сначала я боялась распечатывать письмо, но потом поднесла его к окну, и вот что прочла:

"Я знаю, кто вы и зачем здесь. Я думаю, что смогу помочь вам. Не могли бы вы спуститься в зал, где мы бы обсудили этот вопрос?" Я с изумлением воззрилась на бумагу. Значит, он все-таки узнал меня? Что бы это могло значить? Он мог бы помочь мне? Первым моим желанием было порвать письмо.

Несколько секунд я стояла, не зная, что делать, но потом взглянула на лицо матери. По крайней мере, я не должна упускать эту возможность, но все мои чувства призывали не верить этому человеку. Я не знала, как поступить. В Эверсли легко было говорить: "Предложите взятку. Говорят, Джеффриз богатеет на этих кровавых делах". Но как предложить? И я поняла, что встречусь с Бомонтом Гранвилем! Я должна была, другого выхода не было! Я спустилась в зал.

Когда я вошла, Гранвиль повернулся. Как мне показалось, по его губам скользнула победная ухмылка. Он поднялся и низко поклонился.

– Итак, - сказал он, - мы снова встретились?

– У вас есть что сказать мне?

– Разумеется! Не присядете? Я уже сказал хозяину, чтобы нас не тревожили.

Я опустилась на один из стульев, нас разделял стол. Я посмотрела на него: Бо Гранвиль - это имя подходило ему. Он обладал такими взглядами на жизнь, из которых вывел, что весь мир принадлежит только ему. Я думаю, он очень гордился своей внешностью. От его одежды повеяло запахом, который я тут же узнала: смесь мускуса и сандалового дерева. Никогда я не любила этот запах!

– Я знаю, зачем вы приехали: ваш отец здесь в тюрьме! Суд состоится через два дня!

– Через два дня, - медленно повторила я. Он улыбнулся. У него были идеально ровные зубы, которые он явно любил показывать окружающим.

– Таким образом, у нас осталось мало времени!
– сказал он.

– Да, - тихо ответила я.

– Знаете, я мог бы помочь вам!

– Но как?

Он пожал плечами.

– Мой замок располагается на окраине этого города. Я хорошо знаком с судьей: мы часто развлекались вместе. Думаю, моя просьба для него что-нибудь да значит!

– Мы заплатим!
– страстно воскликнула я. Он прижал палец к губам.

– Не говорите так больше, - сказал он, - Это опасно!

– Я знаю, что это делается, я слышала...

– Моя милая юная леди, вы весьма опрометчивы! Раз такое существует, естественно, это делается, но вот говорить об этом считается преступлением!

– Пожалуйста, не смейтесь надо мной! Это очень важно для меня, для нас...

– Конечно.
– В его голосе послышались участливые нотки.
– Ваш отец умрет ужасной смертью: он как раз из тех людей, которых так ненавидит мой Друг.