Дитя неба и земли

В конце концов медноволосая птаха сдёрнула тяжёлый покров с небольшого дивана для сидения и яростно вытряхнула его в окно, которое не потрудилась потом закрыть, впуская в застоявшееся помещение прохладу и свежий воздух.

В комнате было всё, что могло понадобиться человеку в жизни: просторное ложе под бычьими шкурами, два козлоногих кресла, для миниатюрных птах ставших диванами, медвежья шкура и яркий заслуженный ковёр на полу, купель, способная вместить мужчину и пару-тройку женщин. Даже вздумайся молодому наследнику готовить в спальне пищу, к его услугам был высокий, закоптивший стены камин.

Пламя расходилось, с аппетитом треская уложенную прислугой древесину, сквозняк из окна взметнул его на ладонь. Наследник с улыбкой бросил взгляд в сторону очага, в равнинном быту для него многое было внове. Он согнулся, подбирая расколотое поленышко с кованой чаши подставки, покрутил в длинных сильных пальцах, поглаживая подушечками неровности коры. Над облаками конечно не использовали древесину. Оставив в покое топливо, дитя неба и земли надолго остановился перед гобеленом, покрывающим стену над кроватью. Недавно птахи на пару пытались отнять его от стены, но полотно оказалось прибито крошечными шпильками, и женщинам пришлось прощупывать его ладонями, встав обутыми ногами на лакированное изголовье.

Теперь обе, не теснясь, сидели на одном широком кресле, на единственной вытряхнутой от пыли накидке, сшитой из разных кусочков ткани. Швы успели затереться от старости, но в замках старые вещи почему-то представлялись не ветхими, а заслуженными. Недавно медноволосая встряхивала тряпку за окном с выражением гадливости на милом лице, так что казалось, вещь просто полетит в грязь, но вот, возвращённая на гладкую задубевшую кожу кресла, она представлялась ценной.

– Как тебе? – лаконично спросила беловолосая.

Наследник не обернулся, продолжая с большим интересом изучать горы, пашни и реку на гобелене.

– Очень неплохо… После ваших многозначительных взглядов я боялся разочароваться…

Медноволосая беззвучно хмыкнула, из-под лениво приспущенных век созерцая его затылок. Килин не оборачивался, не только привыкший к вниманию телохранительниц, но и научившийся отличать их взгляды от чужих. Если медноволосая посмотрит в упор – это эмоция, если беловолосая – предупреждение.

В массивную дверь громко постучали, и не дождавшись ответа, комнату заполонили пыхтящие от натуги слуги. Молодой наследник обернулся удивлённо, ничего не сказав – слуги тащили воду в тяжёлых ёмкостях с раструбами у горла. От воды пыхало паром.

– Господин… – пробормотал один из людей, свидетельствуя своё почтение, но больше стараясь выполнить работу, чем рекомендовать себя лестью. Не последовало поклонов и комплиментов, трое мужчин поспешили опорожнить ёмкости с кипятком в купель. Следом за ними шли женщины. Эти засновали у постели, отряхивая шкуры подвязанными к фартукам щётками с частым светлым волосом, после чего взялись застилать её принесённым свежим бельём в четыре руки.

Птахи успели незаметно вытянуться в рост с видом, будто всегда стояли оловянными болванчиками, как положено телохранителям. Занятые делом слуги даже не глазели на их ладные фигуры в неженственной одежде, но присутствующего молодого наследника больше удивлял облик местных женщин с их покроем нарядов. Что гладкие объёмные ткани платьев дам за столом, что грубые вислые платья прислуги в нацепленных сверху белых воротниках и фартуках – подобного не было в небесах. Будучи мальчиком, Килин лишь изредка имел возможность заметить нескольких женщин равнин с края облака, и наряды их соответственно видел лишь издали и в необычном ракурсе. Созерцая их теперь, он не обнаруживал в такой одежде скрытых от юного сознания преимуществ. Неудобно, да и красиво ли?

Он невольно вздохнул. Младшая из служанок вскинула взгляд и начала неумолимо краснеть. Килин не знал к чему это. Трудно представить, что нужно сделать, чтобы покраснели небесные. Взгляд от служанки переметнулся на беловолосую с её сияющей и ровной как скорлупа кожей. Она была особенно бледной среди тех, кого молодой человек знал.

Пока он смотрел по сторонам, слуги управились. Первый из вошедших, похожий на старшего среди явившихся, вопросительно позвал:

– Господин? Купайтесь, пожалуйста. Что-нибудь пожелаете?

Человек вызывал у молодого наследника интерес своей необычной внешностью – небольшого роста, худощавый, с большим носом и разумными грустными глазами. Его голова имела угловатую форму, с выдающейся гладковыбритой челюстью. Череп покрывали светлые жидкие волосы, длинная чёлка тянулась к глазам. В таком теле не могло быть большой силы, но он с готовностью брался за тяжёлую работу.

– Благодарю вас, – только и сказал Килин.

Человек улыбнулся. Выражение выглядело сердечным и искренним.

– Как вас зовут?

Слуга, вопросительно подняв на лоб светлые брови, ткнул самого себя в грудь большим пальцем.

Килин улыбнуся и кивнул.

– Кельвин, господин.

– Меня пока зовут Килин. Надеюсь, скоро я смогу сообщить вам имя, которое даст мне отец.

По бросающимся в намётанные глаза приметам Кельвин был из тех незаменимых слуг, без которых на кухне невозможно приступить к готовке, псы изнывают на псарне, выходит из берегов отхожее место, хозяин не может встретить гостей-кнехтов, а хозяйка окончательно теряет шпильку с драгоценным камнем.

– О, – протянул невысокий человек, – надеюсь, услышать от вас в скором времени.

Молодой наследник глубоко кивнул, превращая жест в почти поклон.

Слуга улыбнулся тонкими губами:

– А теперь, господин Килин, пожалуйста, принимайте ванну. Будет жаль, если вода остынет. Я спущусь, чтобы принести ещё…

Слуга поклонился и сутуло отступил к дверям, замыкая их за собой. Птахи стекли обратно на сидение, из недавних существ со стержнем обращаясь в жидкость. Обе не шевельнулись освободить территорию для купания уже сформированного мужчины. Килин разделся, не обращая на них внимания. У птах всегда были дела поинтереснее, чем пялиться на голых.

– Ассимилируйся, – заковыристо подбодрила беловолосая.

Женщины приникли друг к другу, чтобы отдохнуть, но тут же подкинулись, стоило Кельвину стукнуться в дверь наполненным бидоном.

– Вот ещё, господин Килин… Отдыхайте…

Кельвин плавно подцепил бидон и спустил в купель половину, от которой два лица обдало паром.

– Уф! – выдохнул наследник Лорда.

– Оставлю здесь… Если захотите сделать горячее, в этой ёмкости она ещё долго будет остывать.

– А что потом с водой? – заинтересовался сын Лорда.

– Спустим завтра утром, не будем вас беспокоить. Видите затычку в борте?

– О, спасибо большое, – приветливо отозвался Килин.

Слуга с поклоном удалился, женщины-птахи стекли обратно на кресло, уютно созерцая с подушек своего юного подопечного, расположившегося в купели, от которой густо поднимался пар. Водная дисперсия лёгкой блестящей плёнкой оседала на длинной шее и крепких плечах. Купелей на небесах не было, как и древесины. Килин иногда купался в горных источниках. Воспитатель и посетители редко составляли ему компанию, с безопасного расстояния морщась на его детский энтузиазм, будто он насильно затаскивал их в мокрый холод, сочащийся из недр земли.