Дитя падшего бога

Стоя на коленях, Винн передвинулась на пару дюймов вперед.

— Винн, — сказала она. — А ты… Ли-кан?

Женщина наклонила голову к плечу, словно ворон. Или, скорее, ястреб.

Малец осторожно проник в ее сознание. И не увидел ничего, как будто у нее вовсе не было никаких воспоминаний.

Попробуй еще разок другие имена.

— Кто такие Волино… и Гассаун?

При звуке второго имени в сознании женщины пронеслась вереница разрозненных образов.

Белые лица, ледяные вершины гор, бесконечная пустыня, гоблин, съежившийся от страха, молотит по камню, массивные чугунные двери, бледный безголовый труп на каменном полу… водоворот картин, вызвавших у Мальца тошноту.

Теперь ее имя!

Винн показала на женщину:

— Ли-кан… это твое имя?

Женщина открыла рот. И бросилась вперед на четвереньках, заметая пол кончиками растрепанных прядей. Из горла ее вырвался хриплый звук. Чем-то он напоминал имя, которое произносила Винн.

— Ликэн?.. — повторила Винн, немного изменив произношение.

Вампирша зачарованно уставилась на девушку и на четвереньках поползла к ней.

Малец шевельнулся, готовый броситься в лицо вампирше, но та вдруг замешкалась, заколебалась. Подняла руку и протянула ее к Винн. Малец задрожал всем телом.

Вампирша вытянула тонкий палец и провела им по вьющимся темно-русым волосам Винн.

К чести юной Хранительницы, она не дрогнула, не пошевелилась, даже когда палец вампирши коснулся ее губ. После того как женщина провела пальцем по ее подбородку и убрала руку, Винн судорожно сглотнула и повернулась к стене рядом с полками:

— Это ты писала?

И опять разум и спокойствие исчезли с лица Ликэн.

Она схватила себя за плечи, принялась царапать твердыми ногтями собственную кожу. Царапины тут же смыкались, не успевая выпустить хоть каплю черной крови. Из горла вампирши вылетали хриплые свистящие звуки, но, как бы быстро ни двигались ее тонкие губы, Малец так и не разобрал, что она пытается сказать.

Ликэн затряслась от досады, по-собачьи завертелась кругами на четвереньках.

Винн отпрянула, но Малец не двинулся с места.

Он опасался, что у вампирши уже не осталось настоящих воспоминаний… или же что после стольких лет они выцвели, поблекли и стали недосягаемы для ее разума.

Малец собрался с духом и снова проскользнул в разум Ликэн.

Бессвязные обрывки видений, образы, лишенные звука, метались в сознании, давно неспособном мыслить здраво. Нечто массивное извивалось, перекатывалось в темноте черными чешуйчатыми кольцами. За ним промелькнула каменная стена глубоко под землей. Затем видение исчезло, и Малец увидел самого себя.

Нет, огромного волка, но со странными, прозрачно-голубыми глазами маджай-хи.

Давний предок маджай-хи, в точности такой, как те, кого Малец видел в воспоминаниях Вельмидревнего Отче. Ликэн помнила одного из первых стихийных духов, которые явились в мир во плоти во времена Забытой войны.

— Иль… са… мар… — прохрипела вампирша, а затем ее хрип затих.

Иль'Самар— вот и все, что удалось разобрать Мальцу из ее безголосого лепета.

Почему она вспомнила стихийного духа, рожденного во плоти, — да и просто стихийного духа, — а потом сразу же Врага с тысячью имен?

Малец отпрянул, выйдя из сознания вампирши, но его по-прежнему удивляло, что она не помнит никого, кто говорил бы вслух, кроме Винн.

Ликэн, это ходячее обиталище смерти, умела писать, хотя и не всегда осмысленно. Однако устная речь перестала для нее существовать так давно, что она позабыла даже звук собственного имени.

* * *

Магьер всем своим существом ощущала близость вампира, но это ощущение было не таким, как всегда. Оно сочилось из камней, снега и воздуха, но конкретного источника у него не было… а зов, звучавший внутри ее, шал и шал вперед, вверх.

В стылом воздухе, в легком дуновении ветерка был запах крови.

Оша заглянул в сумрак за скальной стеной и громко закричал:

— Сгэйльшеллеахэ!

Сгэйль сломя голову пробежал мимо Магьер. Она бросилась вдогонку, по пятам за ней — Лисил. Прежде чем они успели добежать до Оши, он рухнул на колени в глубокий снег.

Стену ущелья рассекал, поднимаясь вверх, каменистый желоб, и на дне его, сбоку, лежало неподвижное тело.

— Курхкаге! — прошептал Сгэйль.

Один глаз мертвого эльфа был широко раскрыт, на месте другого виднелся только шрам. Легкий снежок припорошил его смуглое лицо, распахнутый спереди серо-зеленый плащ был отчасти прикрыт белой тканью. Туника на груди почернела от замерзшей крови, и посреди этого черного пятна зияла дыра, из которой торчали обломанные ребра.

Лисил что-то прошипел сквозь зубы, и Магьер резко развернулась.

Он остановился как вкопанный на дне ущелья. Что-то выкатилось из-под его ног, то, что он на бегу нечаянно задел под снегом.

Это была голова, и кровь на истерзанном обрывке шеи смерзлась, превратившись в красный лед.

— Ахаркнис! — выдохнул Сгэйль и замотал головой, не веря собственным глазам.

— Откуда?.. — простонал Оша и перешел на эльфийский.

Сгэйль слабо махнул рукой, приказывая ему замолчать.

Магьер едва заметила их потрясение и скорбь. Она слишком была сосредоточена на том, чтобы не дать волю своей дампирской натуре. Если она сейчас обратится к Сгэйлю, то захочет силой вытрясти из него ответ. Откуда взялись другие анмаглахки в этих горах, так близко к месту, в которое она стремится?

Лисил остановился рядом со Сгэйлем. Лицо полуэльфа было непроницаемо.

— Вы их знали?

— Да, — прошептал Сгэйль, — Курхкаге был ходатаем Оши, когда тот просил о приеме в касту.

Оша смотрел не моргая на единственный глаз мертвого эльфа. Смотрел до тех пор, пока его собственные глаза не заслезились.

— Что они здесь делали? — жестко спросил Лисил.

Глухая угроза, прозвучавшая в его голосе, подстегнула гнев, который копился в Магьер. Потрясение на лице Сгэйля сменилось настороженностью.