Дитя пламени

Хью расстегнул пояс и снял с себя рясу пресвитера, под ней оказалась простая льняная туника и штаны, такую одежду обычно носит младший сын какой-нибудь знатной дамы, когда выезжает сопровождать своего старшего кузена. Он был высокий, стройный, сильный. Хью махнул рукой, и подбежавший слуга передал ему еще один меч, обитый войлоком.

— Нет, мой король, — сказал он четким, громким голосом, вступая на овальную площадку, — что же это за борьба с несчастным бедным парнем. Я подвергну вас должному испытанию.

Король замешкался, думая, наносить ли еще один удар, и поднял голову. Лиат заметила, насколько жесток и беспощаден его взгляд, полускрытый прорезями шлема. Он заговорил голосом человека, которого постоянно мучает неистощимая злоба.

— Не сомневаюсь, это ваших рук дело, мой бесценный советник, то, что женщина исчезла из дворца.

— Она замужняя дама, которая пришла с молитвой к Господу просить об исцелении ее больного ребенка. Ее отец и супруг — оба каменщики, мой король. Зачем оскорблять людей, которые строят и восстанавливают стены вашего города?

— Я отпустил бы ее, не причинив никакого вреда!

Заметив, что на Хью нет шлема, король тоже сбросил свой, прежде чем сделать первый выпад. Хью был к этому готов. Он был не так широк в плечах, как мужчины, которые большую часть своей жизни проводят в доспехах, но у него была хорошая подготовка. А почему нет? Аббаты и священники часто вели за собой армии на войну. Такие люди всегда должны быть готовы, прервав молитву, откликнуться на призыв короля.

В движениях короля было столько же грации и изящества, как в поворотах быка. Он обладал немалой силой, был озлоблен, но опытен, это было заметно по тому, как он наносил удары, но смотреть на него не доставляло никакого удовольствия. Грубый и неотесанный, словно медведь, по словам его любовницы, раздражительный и вечно ворчащий. Наблюдая за тем, как он сражается, Лиат не могла не согласиться с ней.

Когда же она смотрела на Хью, то видела, как умело и терпеливо он отражал удары противника, с каким изяществом двигался, не было ни слишком поспешных, ни медлительных движений. Первые капли пота появились у него на шее. Невольно она вспомнила, как пот искрился у него сзади на шее и стекал вниз по спине между лопатками, как руки его становились влажными. Тонкие струйки пота сочились у него со лба. Он не сводил глаз с соперника, словно любовник, больше для него никого не существовало.

Даже ее, Лиат.

Она прижала руки к груди, все ее тело охватила мелкая дрожь, она задыхалась. Безумный танец с мечами в руках все продолжался: ушибы и синяки, рассеченная губа, мокрые от пота волосы. У короля на одной щеке был шрам, и чем больше он потел, тем ярче становился этот рубец. Казалось, король сражается не потому, что испытывает удовольствие от самого сражения, а только потому, что желает победить. Хью превосходил его и в выносливости и в мастерстве, но, поскольку Хью не думал о победе, он полностью был сосредоточен на защите. Лиат опустила руки вниз. Странно, что она так отреагировала на происходящее. Ей нечего было бояться. Наконец король отступил назад и, задыхаясь, отбросил свой обитый войлоком меч в сторону. Он вытер со лба пот и рассмеялся.

— Хорошо сражаетесь, советник, скоро я сделаю из вас славного воина.

— Увы, мой король, этому не суждено случиться, Господь выбрал меня для иных дел. Сейчас я должен вернуться к Святой Матери.

— А мне нужно пройти в казармы, осмотреть пополнение для моей армии. Жду вас на празднике сегодня вечером.

— Как пожелаете, мой король.

Король подозвал капитанов, и они вместе покинули площадку.

Хью задержался, переговариваясь с управляющим, он хотел удостовериться, что раненому молодому человеку окажут необходимую помощь.

Дворик опустел, и Хью остался наедине с Лиат. Двое слуг замешкались, остановившись у колоннады, но тут же бросились выполнять его поручения. Он вытер лицо, подошел к ней, укрывшись под сенью фигового дерева.

— Ты пришла за книгой. Я удивлен, что ты одна. У тебя нет никаких причин доверять мне.

«Нет, совершенно нет» — промелькнуло у нее в голове, но голос ее произнес.

— Книга.

Он жестом предложил прогуляться с ним.

— Здесь я познакомился со старым ученым, который знает, на каком языке написана вторая часть.

Прошло так много времени, с тех пор, как он украл у нее Книгу Тайн ее отца, что Лиат не сразу сообразила, о чем он говорит. Книга отца состояла из трех частей, связанных вместе. Первая книга, написанная на пергаменте, содержала размышления на тему волшебства: цитаты и комментарии, переписанные из других книг отца, подобранные им за многие годы. Третья книга, написанная на языке язычников, на бумаге, была копией трактата по астрономии Аль-Хаитана «Очертания мира». Лиат никогда не могла прочитать вторую книгу. Написанная на папирусе, на неизвестном ей языке, эта книга всегда оставалась для нее загадкой. Кто-то написал в ней несколько слов на аретузском, это стало единственной нитью к пониманию текста, что-то из этого Лиат смогла разобрать, поскольку Хью обучил ее немного аретуз-скому языку.

Хью учил ее аретузскому в те ужасные месяцы, когда она была его рабыней в Харт-Рест.

Она остановилась как вкопанная под колоннадой, дрожа всем телом: воспоминания той зимней ночи нахлынули на нее. Неужели у нее помутился рассудок, когда она согласилась пройтись с Хью, как будто он был обыкновенным человеком? Он сделал два шага вперед, заметил, что она остановилась, и, смеясь, повернулся к ней. И тут же переменился в лице.

— Прошу простить меня. Я был слишком дерзок. Один из моих слуг покажет тебе, как незаметно выйти из дворца. Пожалуйста, поверь, тебе не нужно больше меня бояться.

«Я не боюсь тебя, я ненавижу тебя», — хотела она сказать, но голос ее произнес:

— Что ты хочешь этим сказать?

Он неуверенно отвел глаза в сторону.

— Невозможно поверить тому, что я прочитал в этой древней книге. Там нет ничего, что я ожидал увидеть, да, я думал, надеялся, что прочитаю в ней о древнем учении о волшебстве, о знаниях, давным-давно сокрытых от нас.

— Ты сделал это? — требовала ответа Лиат, не в силах больше сопротивляться желанию узнать, какие тайны скрывала в себе древняя книга.

— То, что я прочитал, изменило всю мою жизнь. Господь указал мне, насколько я был не прав и как я должен измениться. — Набежавшая на лицо тень придавала глубину его притягательным глазам, изгибу его рта, когда он хмурился. — Нет, все началось гораздо раньше. Во-первых, та женщина, которая увезла тебя из Верлиды. Она усмирила меня. Заставила задуматься. Изменения в жизни не даются легко.

Мягкий ветер проносился через сводчатые арки колоннады, играя листьями глицинии, вихрем кружась вокруг каменных столпов. Послышался едва уловимый звон колокольчиков, но Лиат не могла понять, откуда он доносится, будто со всех сторон и из ниоткуда. Двое слуг, подбрасывая камешки, терпеливо ждали у сводчатого прохода, ведущего во внутренний двор, общий для двух дворцов, один из них мирской, а второй церковный, дворец правителя и скопос.