Дитя пламени

— Я благодарю вас, брат. Я действительно боюсь.

Он провел ее к выходу, не отпуская ее руки. Его пожатие успокаивало, казалось, будто это спасительная трость. Когда они вышли на улицу, оставив позади церковь, он наклонился к ней и шепотом произнес:

— Никогда не забывай, что кераитская принцесса считает тебя своей удачей.

Тишина, таинственность, странный тон его голоса, подобно року, заставили ее вздрогнуть. Смерть накрыла ее своей прохладной, бессердечной рукой.

Они отправились в путь с первыми холодными лучами солнца — Ханна, принц Эккехард, шестеро его благородных товарищей и двадцать других еретиков, все отлученные от Церкви. Шестнадцать из них двигались пешком, поскольку принц Боян не решился расстаться с таким количеством лошадей.

За ночь земля промерзла и покрылась тонкой коркой льда, которая легко ломалась под тяжестью копыт и ног. Когда они переехали через западный мост, Ханна обернулась и увидела голову лорда Дитриха, возвышающуюся на пике над воротами. После этого она больше не смогла заставить себя оглянуться. Ивар так или иначе был, скорее всего, мертв. Она пристально смотрела на знамя Эккехарда, лениво развеваемое ветром. Дождь, который долгое время сопутствовал им, уже закончился. Они удалялись, окутанные холодом, солнце ярко блистало над ними, но не посылало ни одного теплого луча на землю.

Ханне даже не дали времени попрощаться с товарищами «львами». Бегство Эккехарда вызывало большие сомнения, учитывая ужасную смерть лорда Дитриха и угрозу отлучения от Церкви.

За все время их пути не было ни малейшего намека на армию куманов.

Это казалось зловещим предзнаменованием.

НЕИЗВЕСТНАЯ СТРАНА

1

Алан с трудом протиснулся сквозь толпу причитавших и рыдающих людей. Оказавшись на улице, он свистом подозвал своих собак и бросился к маленькому домику Ади-ки, украшенному колокольчиками и венками. Она никогда не входила и не выходила без совершения особого ритуала на пороге дома, и, конечно, он никогда не видел, чтобы кто-то из деревенских заходил сюда. Но если их боги или их совет возжелают покарать его, они могут сделать это позже.

В доме он спрятал кожаный сверток с ее драгоценными реликвиями в деревянный сундук для большей сохранности. Он схватил один из ее мехов, которыми укрываются ночью, и поспешил на улицу, где его ждали собаки.

Горе и Ярость были не одни. Половина деревни была уже здесь, хотя войти внутрь никто не решился; вторая половина в нетерпении высыпала на улицу и стояла у дома, где лежали раненые.

Когда собаки начали обнюхивать мех, Кэл шагнул вперед, желая что-то сказать, но Беор оттолкнул его в сторону и приставил острие копья к груди Алана. Бронзовый наконечник злобно поблескивал. Алан схватился за копье Беора. Хотя тот был сильнее, огромный, словно медведь, но Алан весь горел изнутри.

— Отойди в сторону, — произнес он на своем языке, смущая его. — Если мы не будем терять времени и двинемся в путь немедленно, мы сможем напасть на их след и спасти Адику. Если бы они хотели ее убить, то сделали бы это сразу. Но если они ее схватили, значит, у нас есть еще шанс. Ради Бога, не мешайте мне.

Странное выражение исказило лицо Беора. Люди тихо перешептывались за его спиной. Беор нерешительно отступил в сторону.

— Я пойду, — сказал Алан, подыскивая слова. — Я найду Адику.

Заговорила матушка Орла. Тут же несколько человек бросились бежать в деревню.

Кэл выскочил вперед, потрясая бронзовым ножом и копьем, которое он взял у мертвого воина.

— Я пойду, — торжествуя, закричал он.

— Я тоже пойду, — резко произнес Беор.

Несколько неуверенно вызвались еще человек двенадцать, но большая группа не могла передвигаться быстро и незаметно.

— Кэл. — Алан замолчал, потом резко кивнул в сторону. — Беор. Мы пойдем.

Собрались они очень быстро. Алан очень хотел вернуть свой меч и нож, но не знал, куда Адика могла их спрятать, времени на поиски уже не оставалось. Поэтому он взял бронзовый нож. Мать Орла приказала людям принести веревку, кожаные бурдюки, полные меда, деревянную трубку, покрытую сверху глиной и заполненную раскаленными углями, запас сушеной рыбы, хлеба и связку лука-порея. У Беора и Кэла были деревянные каркасы, которые крепились на спине, и туда можно было положить кожаный мешок, наполненный разнообразной провизией. Но даже такие быстрые сборы украли у них драгоценное время.

Алан в сопровождении собак подошел к дому, где недавно родились близнецы. Дочь Уртана показала ему следы на земле, что остались после драки; знаками и жестами она рассказала ему, что все видела со сторожевой башни у ворот. Уртан и его товарищи подбежали к Адике и Тости за несколько минут до того, как около двадцати захватчиков приблизилось со стороны кургана. Они разбились на две группы, одна из которых бросилась в сторону деревни, а другая схватила Почитаемую, Адику.

Собаки принюхивались к незнакомым запахам на земле, а потом по команде Алана понеслись в сторону кургана по следу, который найти могли только они. Алан, Беор и Кэл спешили за ними. Жители деревни, словно на похоронах, собрались у ворот, провожая их в последний путь. Затем предусмотрительно закрыли ворота. С этой высоты незаконченное ограждение казалось таким хрупким и легким. В канаве он заметил чье-то мертвое тело.

Кто были эти нападавшие? Они были так похожи на родственников принца Сангланта. Но всем было известно, что Аои больше не ходят по земле — они стали лишь тенями, заточенными в чистилище между реальностью и тенью. Зачем им нужна Адика?

Беор и Кэл, возможно, смогли бы ответить на его вопросы, но он не знал, как их спросить. Он мог только продолжать идти вперед.

Алан думал, что собаки приведут их к каменному кругу, но они срезали путь у самой высокой земляной насыпи и побежали вдоль нее, скрываясь в тени нависающих земляных троп, пока не оказались на восточном краю, откуда побежали вниз по склону.

Там, у подножия восточного склона, они увидели каменную перемычку, начало подземного тоннеля, ведущего внутрь холма. Кэл в страхе застонал, собаки обнюхивали землю у входа. Давно почившие мастера вырезали на столбе, возвышающемся с левой стороны, фигуру человека в шкуре и с рогами оленя. У зияющей дыры, словно подношение, лежали цветы, теперь уже увядшие, развеянные ветром и рыщущими животными. Олень оставил следы там, где останавливался, чтобы обнюхать венок из цветов, и эти признаки его пребывания здесь привели собак в некоторое возбуждение.

Беор присел. Поднявшись спустя несколько минут, он показал товарищам бронзовый осколок, который мог быть частью брони. Алан тщательно осматривал землю, пытаясь не пропустить ни одного знака присутствия захватчиков. Со склона скатился камень и покоился теперь среди отцветающих васильков. Внутри каменного прохода с одной стороны на выступе, где скапливалась вода, примостилась пижма. И это все.

Раздался громкий лай Горя, и собака исчезла в темноте тоннеля. Кэл был бледен, словно его раскрасили мелом, но последовал туда же. Беор только заворчал, на губах его играла жестокая усмешка, когда он взглянул на Алана, желая удостовериться, хватит ли у того мужества продолжить путь.

Неважно.

Полдюжины подготовленных факелов были аккуратно сложены у входа. Алан попытался зажечь один из них. Вспыхнуло пламя. С посохом в одной руке, чтобы проверять возможные препятствия на пути, со вторым незажженным факелом, закрепленным за поясом, Алан двинулся вслед за Горем в тоннель.

Беор и Кэл обменялись парой фраз, голоса звучали приглушенно. Алану пришлось припасть к земле, чтобы двигаться дальше. Впереди он слышал сопение Горя. Дым от факела оседал на выступах нависшего над ним потолка. В тусклом свете он едва мог различить какие-то узоры, высеченные на каменных стенах: в основном это были ромбы и спирали, но то тут, то там поверх них были нарисованы четыре линии, символизирующие власть древних богов. Но Алан не боялся их, они были не властны над теми, кто верит в Господа.