Дитя прибоя

– Вот и познакомились. А теперь давай по делу, – решительно заявил Родри, доставая из-под стола ведёрный бочонок.

– А это что? – насторожился Лёха.

– Тёмная брага. Под разговор в самый раз. И не окосеешь, и горло не высохнет, – ответил гном, лукаво подмигивая и наполняя три огромные кружки.

* * *

Выпустив шесть пуль подряд, Лёха подошёл к мишени и, осмотрев её, с довольным видом повернулся к гному.

– Убедился? Это тебе не кукиш воробьям показывать. Нарезы – дело серьёзное.

– М-да, не поспоришь, – кивнул Родри, оценивая расстояние, с которого стрелял парень.

– Ты на кучность посмотри, – не унимался Лёха. – Сколько твоих стрелков так же смогут, если из старых револьверов стрелять будут? В смысле из обычных?

– Ну, кучность, дело опыта, – не согласился гном. – А про то, что мы стреляем не очень, мог бы и не напоминать.

– Башка твоя каменная! Нашёл, на что обижаться, – возмутился Лёха. – Я же не про умения ваши, а про результат. Ты не забывай, что я этот ствол сам первый раз в руках держу. Можем вообще усложнить задачу.

– Как это? – тут же навострил уши Родри.

– Давай станок для испытания сделаем. Зажимаем в нем оружие, выводим прицел винтами и стреляем. Главное, чтобы станина тяжёлая была, а то отдача прицел сбивать будет.

– А что? Это мысль, – подумав, одобрил гном.

– А с нарезами что решать будем? – вернулся Лёха к главному вопросу.

– А что тут решать? – вздохнул гном, сдаваясь. – Работает твоя задумка. Значит, будем использовать.

– А с оплатой что? – не сдавался парень.

– Две сотни, и пять процентов с продажи, – отрезал гном. – Больше не дам, даже не пытайся торговаться. На таких условиях ты через пару циклов одним из самых богатых людей в империи будешь. Лучше объясни, чем твой пистолет от револьвера отличается?

– Системой перезарядки и габаритами. Это, если коротко, – вздохнул Лёха, прикидывая, как и куда девать полученный барыш. – Но думаю, это оружие вам лучше придержать для себя и продавать только тому, в ком уверены.

– А что так? – насторожился Родри.

– Ну, во первых, скорострельность пистолета выше, чем у револьвера. Во вторых, скорость перезарядки, в третьих, количество выстрелов. Даже с вашими калибрами можно делать обойму на восемь-десять патронов. В общем, выводы делай сам.

– Интересно, – помолчав, кивнул гном. – А что ещё предложить можешь?

– Для начала – унифицировать калибры. Сделать так, чтобы патроны от одного ствола можно было использовать в другом. А то у вас с этим делом полная анархия. Каждый сам себе и гильзы льёт, и патроны снаряжает.

– На то и мастера, – с гордостью усмехнулся гном.

– Мастера – это здорово. Но в бою это может плохо кончиться. У одного патроны уже кончились, а у другого ещё есть, но помочь он не может, потому что у напарника калибр другой.

– Да там разница всего ничего. В волос, – смущённо буркнул Родри.

– И волоса не должно быть. Тогда и патроны можно будет на поток поставить. А то делаете только на заказ, отливая всё по образцу заказчика. Дело-то нехитрое. Не мне тебя учить, – продолжал напирать Лёха.

– Вот ведь, бхарут подгорный, и не поспоришь, – проворчал Родри, почёсывая бороду.

– А ты не спорь. Ты лучше умного человека внимательно слушай, глядишь, и в твоей каменной башке пара умных мыслей заведётся, – тут же поддел его Лёха.

– Вот как дам сейчас в лоб, чтобы язык прикусил! И думать сможешь, и болтать попусту перестанешь, – беззлобно пригрозил Родри.

Такие перепалки случались у них регулярно, и они давно уже перестали обращать внимание на взаимные угрозы. С момента появления друзей в горах прошло уже двадцать дней. За это время гномы успели придумать и воплотить в стали инструменты, позволяющие им наносить на стволы нарезы, отработать технологию и даже изготовить пробную маленькую партию револьверов с новыми стволами. На испытаниях они с Родри почти начисто сточили нарезы у шести стволов, отстреляв кучу патронов и скрупулёзно записывая все полученные данные. Револьвер, который они отстреливали сегодня, был изготовлен с учётом этих замечаний.

– Ну раз с оружием решили, тогда слушай другую задумку, – с торжественным видом, заявил парень.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовано повернулся к нему Родри.

– Не нукай, не запряг, – нахально усмехнулся Лёха. – Начну по порядку. База у вас уже есть. Это ваши паровые машины. Но вся беда в том, что они требуют слишком много угля, воды и времени для запуска двигателя. Я предлагаю сделать двигатель внутреннего сгорания.

– Чего сгорания? – тут же спросил Родри, ловя каждое слово парня.

– Кровь земли. У нас её нефтью называют.

– Так она же, хоть и горит долго, но нагар такой оставляет, что даже со светильников потом ножами срезать надо.

– В том-то и дело, что вы используете чистую нефть. А нам нужно её переработать, – усмехнулся парень.

– И что для этого надо? – насупился гном, уже подсчитывая возможные убытки.

– Немного. Чертёж простого дистиллятора я тебе нарисую. Но сделать его придется из меди.

– А чего не из железа? Оно покрепче будет.

– Медь более теплопроводна и быстрее нагревается. Ты не перебивай, ты слушай, – отмахнулся Лёха.

– Ладно, слушаю, – вздохнув, кивнул Родри.

– Так вот, после переработки у нас получится жидкость, которая называется бензин. И вот этот самый бензин можно будет безбоязненно использовать для заправки двигателя. Жидкость это вонючая, горючая и вообще-то взрывоопасная. Но полезная. Так что толк от неё есть. Сделаем бензин, и можно будет заняться двигателем. Я тебе подробно опишу, что, куда и как, а с механикой ты и сам разберёшься. Там всё просто. Главное – точность подгонки.

– А чем твой двигатель отличается от нашего? – дождавшись паузы, спросил гном.

– Ну представь, вот на таком бочонке бензина можно будет ехать целый дневной переход без остановки. А сколько за это время угля сожжётся? – ответил Лёха, тыча пальцем в ведёрный бочонок браги – нечто среднее между земным пивом и элем.

Парень уже давно для себя решил, что будет подбирать для местных вещей аналогичные названия из своего прошлого. К этому решению Лёха пришёл, когда вдруг неожиданно понял, что его воспоминания о земле начали тускнеть, словно стираться из памяти. Это открытие так напугало парня, что он принялся каждое утро, если никого не было рядом, разговаривать сам с собой на всех земных языках, которые только знал. Пусть даже это было всего несколько расхожих фраз. Одновременно со своими лингвистическими упражнениями он старательно вызывал в памяти картины из детства.