Дива

— Дело в том, Дива Никитична, — дипломатично за­говорил полковник и покосился на скотовозку, видимую через распахнутые ворота. — У нас охота была, и пошло не всё гладко...

— Ещё как гладко! — со злой насмешкой перебила она. — Охота удалась на славу — охотоведа изловили и сострунили! Его же в наручниках привезли?

Начальник охраны огляделся и заговорил полушёпо­том:

— Ну вот, сама всё знаешь. Скажу прямо. Есть подо­зрения, совершил преступление...

— Какое ещё преступление, Родионыч? Не крутись, говори!

— Вменяют убийство и похищение человека, — при­знался тот. — Понимаешь, да?..

— Понимаю, опять что-то с бабами наблудил? С прин­цессой, поди? На лабазе он с ней был. Я сразу-то её не при­знала. Для особы королевских кровей так слишком уж рас­пущенная показалась, титьками трясла...

— Ты же могла испортить охоту!

— Не могла, а испортила! А как ещё до него достучать­ся? Поймать на месте преступления и шантажировать.

— Шантаж — мерзкое дело...

— Мерзкое, Родионыч! — уже гневно усмехнулась Дива Никитична. — Костыль драпает от меня, поймать нигде не могу! Потому и на лабаз пришла. И он, дерьмо собачье, рот на меня раскрыл! С бабой там застала, по­мешала, видите ли. Вся охота пропала...

— Тебе-то он зачем, Дива Никитична?

— Да вздрючить хотела! — возмутилась вдова. — Ко­ролевские охоты проводит, а волков развёл — житья нет. Вчера ещё одну телку порезали, седьмую. Терпенье моё лопнуло. Я ему такой счёт выкачу! Давай его сюда. Пока не заплатит — в подземельях запру! Он там уже сидел...

Кухналёв засуетился, стараясь прикинуться несведу­щим простаком.

— Да где же его взять, душа моя? Должно быть, на охо­те, с клиентами...

Пронять вдову ласковостью оказалось невозможно.

— А ну-ка позови губернатора! Или проведи к нему, коль у вас тут королевская стража командует...

— Губернатора нет на базе.

— Интересно! Король здесь, а нашего губера нет? За­чем ты мне врёшь, Родионыч?

Полковник уже явно придуривался, бесконечно шмы­гал распухшим носом, чихал в комок туалетной бумаги вместо платка, кашлял и от всего этого явно страдал:

— Какой король? О чём ты говоришь, Дива Ники­тична?..

— Да кто его знает какой. Зови губернатора!

— Дива Никитична! При всём уважении к тебе и по­койному Алфею...

— Ну и жук ты, Родионыч! Ладно, плевать я хотела на них. Если женщины испугались и носа не кажут, ка­кие это мужики? Ты лучше мне скажи, где учёный? Жил в этой башне? Забралась, проверила — нет...

— Какой учёный?

— Да этот, специалист по снежным человекам? От Фефелова приехал?

— Зарубин?

— Фамилию не спросила, приятный такой дяденька. Нос ещё поломанный? Боксом занимался...

Кухналёв потрогал свой нос и промолвил гундосо:

— Он тоже под подозрением.

— С ума сошёл, Родионыч?

— Извини, Дива Никитична, — развёл руками полков­ник. — Факты — вещь упрямая.

— Да мне твои факты!.. Где он? В клетку посадили? В рефрижераторе заперли?

— Место содержания — тайна следствия...

— Зови губернатора! — вдруг потребовала она. — Если сам ничего сказать не можешь, всё вокруг да око­ло...

— Сейчас губернатор занят государственными дела­ми! Приезжай завтра.

— Вам что, принцессу не надо?

— Какую принцессу?

— Родионыч, не прикидывайся. Дочь короля!

Кухналёв ещё темнил, но уже неуверенно и нервно.

— Дива Никитична, о чём ты говоришь? Не пони­маю...

— Ну хватит! Зачем тогда вертолёт с утра кружит, ма­шины МЧС туда-сюда? Людей гоняют по лесу? Вы же её потеряли!

— Ты знаешь, где принцесса? — шёпотом спросил полковник.

— Конечно знаю!

— Я сейчас вернусь! — внезапно пообещал тот и тя­жело потрусил в егерскую избу докладывать своему шефу.

— И дяденьку учёного с собой приведи! — Вслед крик­нула вдова. — Без него разговаривать не стану!

Через несколько минут появился губернатор, как всегда, без головного убора, прикрывающего лысину: на том месте, где она поблёскивала многие годы, густо взошли волосы, стоящие ёжиком. Однако раститель­ность не омолаживала, напротив, старила его, особенно кустисто и наотлёт отросшие брови, сделавшие похожим на филина. Тем паче он, видимо, участвовал в допросе, был возмущён, рассержен, и с этой гримасой вышел из егерской избы.

— Дива Никитична, что случилось? — однако спросил участливо, пытаясь стереть маску с лица. — Кто тебя так взволновал?

И приложился к руке.

— Это не у меня случилось, — отпарировала вдова, отнимая руку. — Это у вас тут что-то стряслось. Приеха­ла — дальше ворот не пускают!

— Охрана перестраховалась, прими мои извинения...

Она умела быть язвительной, даже желчной.

— Костыля не выдаёт тоже охрана? Принцессу на него списали?

Соврать он не посмел, но и правды сказать тоже. Га­лантно взял под руку и, будто бы прогуливаясь, вывел за распахнутые ворота — выпроваживал или хотел по­смотреть, с какой силой явилась царственная хозяйка Пижмы. Голос был уставший, речь иссякающая, просто­ватая — видно, много говорил. Заметив наряды, от ком­плимента не удержался, но произнёс его тускло:

— Какая ты сегодня красивая.

И тут же испортил впечатление, поторопился, выда­вая истинное настроение и чувства:

— Ты что-то знаешь о принцессе?

— Знаю, — интригующе усмехнулась вдова. — Вы куда Костыля дели?

— Уверяю тебя, во всём разберёмся, — он внутренне трепетал от напряжения и потому речь была нелогичной, рваной. — У тебя есть предложение?

— Есть, и даже не одно! У меня много предложений: знаешь ведь, я женщина щедрая.

— Говори, то есть называй, обозначь, — совсем уж кос­ноязычно произнёс губернатор.

— Лучше покажу!

Дива Никитична молча подала знак Дракошам, бо­ковая дверь скотовозки открылась, и оттуда чуть ли не под ноги губернатору полетели битые волки — матё­рый самец, крупная, с рыжим подпалом, самка и два переярка. Губернатор ничего подобного не ожидал, от­шатнулся.

— Это что такое?..

— Подарки Костылю везла! Можешь поздравить с по­лем.

— Поздравляю, — озабоченно проговорил он, рассма­тривая чужую добычу. — Откуда?.. Каким образом?.. Ле­том?

— Мои ребята стаю обложили... говорю же: пореза­ли тёлку!