Диван

– Боже, я так рад, что ты вернулся, - пробормотал Микаэль , и сильные руки Гриффина обняли его.
– Прости. Мне так жаль. Не могу поверить, что сказал это. Я на стипендии, мне нужно держать средний балл. Я перенервничал и выплеснул все на тебя, и я не хотел этого говорить. И…

– Мик, успокойся, мать твою, - сказал Гриффин , отстранившись и посмотрев на него.
– Я не злюсь.

Микаэль едва не упал на пол от облегчения: - Но… - добавил он, - я звонил тебе миллион раз, и ты не отвечал.

Гриффин застенчиво улыбнулся: - Батарея села. Забыл зарядить телефон прошлой ночью. Был немного занят.

Микаэль покраснел. Прошлой ночью Гриффин инструктировал его в искусстве идеального минета. Гораздо интереснее, чем изучение макроэкономики: - Где ты был?

– Просто гулял. Пытался все обдумать. Послушай, Мик, прости, что был таким требовательным. Почти всю неделю я не видел тебя и, вроде как, забыл, что на выходных ты принадлежишь мне не полностью.

Микаэль покачал головой: - Я все время принадлежу тебе.

Он протянул руку и вцепился в черную рубашку Гриффина.

Гриффин накрыл своей ладонью его ладонь: - Правда?

– Да, сэр, - ответил Микаэль. Гриффин удивленно изогнул бровь. Проверенный способ поднять Гриффину настроение - это назвать его «сэр». Микаэль обращается к нему таким образом так часто, как только возможно

Гриффин провел своими руками по рукам Микаэля и обхватил его за плечи. Микаэль быстро оказался прижатым к двери, и тело Гриффина прижималось к его.

Немного задыхаясь Микаэль ждал, когда Гриффин приблизится к его губам и зависнет в дюйме от них. Гриффин мастер поддразниваний.

– У меня есть идея, - прошептал Гриффин.
– Почему бы тебе не приготовиться для меня и не ждать в постели через десять минут.

Сглотнув, Микаэль ощутил, как каждая мышца в его теле напряглась: - У меня есть идея получше , - ответил он.

– Правда? Я открыт к предложениям.

– Может… - Начал Микаэль , потеревшись бедрами о бедра Гриффина. – Может, нам стоит познакомиться поближе с новым диваном.

Скульптурные губы Гриффина изогнулись в игривой ухмылке: - Видишь? Мик, тебе не надо учиться. Ты и так гений.
– Гриффин впился в губы Микаэля и проник языком в его рот. Тихо застонав, Мик впился в предплечья Гриффина.

Внезапно Гриффин отстранился и поддел подбородок Микаэля , этот жест казался мерзко отцовским и раздражающе привлекательным.

– Десять минут, - повторил Гриффин.

Микаэль немедля направился в ванную, а Гриффин в их спальню, чтобы взять необходимое.

Прежде чем покинуть ванную, Микаэль остановился и посмотрел на себя в зеркало. Он порылся в ящике и нашел пузырек с подводкой, которую Нора подарила ему по приколу, когда они с Гриффином официально сообщили об их отношениях. Несмотря на возбуждение, Микаэлю потребовалось целых две минуты, чтобы подвести глаза, не размазав косметику. Когда он, наконец, довел всё до совершенства, то глубоко вдохнул и вышел в гостиную.

У Микаэля едва не подогнулись колени, когда он увидел Гриффина. Тот устроился на большой черном кожаном диване , одна нога была закинута на другую и согнута в колене, а рука вытянулась вдоль спинки. Дюжина или больше свечей горели на кофейном столике из черного дерева. Мерцающий свет танцевал в темных глазах Гриффина. Он не улыбался, а пристально смотрел на него. Микаэль едва чувствовал свои ноги, пока шел к дивану и опускался на колени перед ним.

– Нравится подводка, - сказал Гриффин , скользя по контурам лица Микаэля.

– Но ты уже и так знаешь.

Микаэль посмотрел на свечи. Одного взгляда на то, как они горят на столе, было достаточно, чтобы подстегнуть его голод к Гриффину. Затем он заметил, как расплавленный воск начинает стекать на новый стол.
– Черт, сэр. Стол…

– Не переживай, - ответил Гриффин.
– Мы купим новый.

Микаэль улыбнулся. Каждый раз, когда Гриффин говорил «мы», Микаэль влюблялся в него чуточку больше.

– Но не тогда, когда ты учишься, - закончил Гриффин.
– Верно?

– Верно.

Гриффин поманил пальцем, приглашая Микаэля присоединиться к нему на диване.

Как только Микаэль сел на диван, Гриффин обнял его и притянул ближе, глубоко и страстно целуя. Его губы переместились на щеку Мика, к его уху, к его горлу. Руки Микаэля скользили по спине Гриффина , наслаждаясь изгибами его мышц под гладкой тканью рубашки.

Руки Гриффина блуждали по груди и рукам Микаэля. Зарычав от раздражения, Гриффин сжал в кулаке футболку Мика и стянул ее.

– Намного лучше, - сказал Гриффин и осыпал грудь Микаэля поцелуями.

Эрекция Мика прижималась к молнии на его джинсах. Он неистово хотел быть как можно скорее обнаженным и под Гриффином. Но он нетерпеливо ждал, позволяя Гриффину взять инициативу на себя, как тот и любил.

– Хочешь сегодня боли?
– спросил Гриффин , уткнувшись в выемку на шее Мика.
– Приму содрогание твоего члена у моего бедра как «да».

– Это «да», - на выдохе ответил Микаэль.

Гриффин расстегнул брюки Микаэля. Он стянул их по ногам Мика и отбросил в угол. Вздохнув от облегчения, потому что он, наконец, был обнаженным для Гриффина , Микаэль с наслаждением вытянулся на безумно дорогом диване. Обивка была на ощупь, словно податливая кожа под ним. Возможно, это и стоило тех десяти тысяч, которые заплатил Гриффин.

Опустив голову, Гриффин усыпал медленными чувственными поцелуями живот и бедра Мика. Микаэль не позволял себе даже надеяться на поцелуи на других частях тела. Гриффину слишком нравилось его дразнить. Гриффин легонько прикусил за бедро, после чего протянул руку и взял одну из свечей. Микаэль напрягся от предвкушения.

– Проси, - приказал Гриффин , позволяя свече нависнуть над грудью Мика. У Микаэля были сильные мазохистские наклонности, с которыми Гриффин с восхищением играл.

– Пожалуйста, сэр, сделайте мне больно, - прошептал он, едва не задыхаясь от потребности. Гриффин позволил первой капле растаявшего воска упасть в центр груди Микаэля. Он выгнулся и тяжело задышал. Еще одна капля попала на его грудную клетку. Другая на его живот. Воск обжигал лишь несколько секунд, затем остывал и твердел. Но за эти несколько секунд агония становилась экстазом.

Гриффин позволил нескольким каплям упасть на внутреннюю сторону бедер, в опасной близости к его яичкам. Страх смешивался с болью, с любовью и удовольствием и довел Микаэля к опасной близости кончить от эротической пытки одним свечным воском. Но Микаэль знал правило: Гриффин кончает первым. Поэтому он дышал глубоко, чтобы успокоить себя, пока Гриффин снимал воск с его тела.

– Что ж, - обратился Гриффин , садясь на противоположном конце дивана, - ты мне сегодня нагрубил. Ты сожалеешь об этом?