Диверсанты Второй мировой

— Проскочили! И Ястребов здесь?!

— Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали… Значит, договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководство взрывными работами в ваших руках.

Из моей реплики по поводу прибытия минеров вовсе не следовало, что мы о чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось, слушать только самого себя.

— Договорились, договорились! — повторил он. — Параллелизм в подобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска. — Он поднялся. — Идите отдыхать, товарищ полковник, а вечером прошу быть у меня. Поедем в Военный совет фронта.

У меня было достаточно времени, чтобы обдумать доводы и убедить командующего фронтом маршала Тимошенко в необходимости выделить больше частей для оперативной группы. Когда я в назначенный час прибыл к Невскому, то во взгляде генерал-майора, скользнувшем по моему обмундированию, мелькнуло что-то вроде удовлетворения. «Посмотрим, будете ли вы довольны, Георгий Георгиевич, после приема у маршала!» — не без ехидства подумал я.

Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был в довоенные годы. Не успел я представиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями голос:

— Чему вы учите своих командиров?! Я спрашиваю, чему вы учите своих командиров?!

Подобные вопросы задают вовсе не для того, чтобы получить на них ответ, а, так сказать, «для разгона».

Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чем выяснилось: меня подвели молодые лейтенанты, которых я не успел навестить перед отправкой в Харьков. Приехав, они не явились, как полагалось, в инженерное управление фронта, а принялись искать полковника Старинова.

Придя в управление военного коменданта города, молодые лейтенанты так и доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова. Их спросили:

— Кто такой полковник Старинов?

Кто-то из командиров и сказал, что полковник Старинов назначен начальником оперативно-инженерной группы, в задачу которой входит минирование различных объектов, имеющих военное значение. Этот разговор стал известен командующему войсками фронта. Маршал Тимошенко был возмущен легкомыслием молодых командиров, а так как командовал этой молодежью я, то не дал спуску и мне.

Да, маршал был прав. Я по собственному опыту знал, к чему может привести малейшая промашка, а допустил ее…

Я был настолько удручен, что промолчал, когда маршал согласился с мнением Невского о необходимости сосредоточить руководство всеми минно-взрывными работами в моих руках. И даже не рискнул просить об увеличении количества инженерных частей, выделяемых фронтом для операции. По настроению Тимошенко чувствовалось: заикнись я о чем-нибудь сейчас — только испорчу дело…

Вышли из кабинета командующего фронтом.

— Ну, вот и решили все вопросы, — сказал Невский.

— Это называется «решили»? — вырвалось у меня.

Невский взглянул с удивлением.

— Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотите знать. Все забудется, если вы успешно выполните поставленную задачу. Теперь пойдемте к товарищу Хрущеву — он уделяет большое внимание заграждениям, и я уже доложил ему о прибытии вашей группы.

Когда мы вошли в кабинет, Никита Сергеевич отложил в сторону бумаги и встал из-за стола. Невский представился и доложил о цели нашего прихода. Помнится, меня поразило самообладание члена Военного совета. В отличие от иных высокопоставленных работников, Хрущев в это тяжелое время не выглядел мрачным и нервным, наоборот, держался бодро, действовал быстро и энергично.

Я рассказал о задачах нашей группы, ее составе, вооружении и о происшествии в харьковской комендатуре. Оказывается, и Никита Сергеевич уже знал историю с молодыми командирами. Он сказал:

— Люди у вас хорошие, но вы не учли, что командиры на фронт поехали впервые и должным образом их не проинструктировали. Вот они и наделали такого шума, что могли услыхать и те, кому этого знать не надо.

— Замечательная у вас и техника, — продолжал Хрущев. — Поможем вам ее наиболее рационально использовать и даже несколько улучшить. В Харькове для этого еще есть возможности.

Видя, что член Военного совета глубоко вникает в дела нашей группы, я пожаловался, что начальник инженерных войск выделяет мне только пять батальонов.

— Маловато, — сказал Никита Сергеевич, — тем более что заграждений нужно сделать даже больше, чем вы предполагаете. Выход я вижу в том, чтобы работы вести комплексно. В районе Харькова нужно устроить такие заграждения, чтобы оккупанты кровью обливались, чтобы они всегда и всюду боялись мин.

Во время нашей беседы Хрущев спросил:

— Вот вы рассказали о минах, а как вы их будете ставить — на глубину одного метра или глубже? А чем глубокие скважины рыть будете?

Я ответил, что рыть будем лопатами. Других инструментов у нас нет. На полигонах применяли буры, но дальше испытаний дело не пошло. Никита Сергеевич сказал, что лопатами тяжело и долго рыть глубокие скважины, а главное — их трудно замаскировать. Он порекомендовал нам подумать, что еще добавить к плану и приложить заявку, а сам обещал позвонить секретарю Харьковского обкома А. А. Епишеву. При этом он сказал:

— Харьковские рабочие сделают для вас буры, и не только буры.

Мы распрощались. На душе у меня стало как будто легче.

Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова и над заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, что некоторые пункты плана «повисают в воздухе». По моим расчетам, военинженер 2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистами радиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Но прошло второе, а они не появились.

К полудню третьего октября план заграждений и заявка на технику были уточнены.

Ястребов и его люди отсутствовали.

В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили.

Ни Ястребова, ни его автоколонны.

Владимир Петрович появился лишь около восемнадцати часов. Усталый, без привычной доброжелательной улыбки на лице.

— Что случилось, Владимир Петрович?!

— Чуть не попал в лапы к немцам. Еле вывел из-под удара колонну с техникой…

Ястребов выехал из Москвы, как условились, 30 сентября. До Орла все шло спокойно. Однако въехать в город оказалось нелегко: навстречу ломился поток отходящих войск и населения, противник непрерывно бомбил. Автоколонна Ястребова все же пробилась в город, но из-за угрозы окружения пришлось тут же возвращаться в Мценск. Оттуда Владимир Петрович повел машины на Харьков кружным путем: через Елец, Воронеж и Купянск. По дорогам, забитым войсками, беженцами, гуртами скота, кое-как протолкались в Воронеж. Тут шоссе стало свободнее. Понимая, как волнуемся мы в Харькове, как ждем вестей, Ястребов поручил колонну лейтенанту Хомнюку и сержанту Сергееву, а сам помчался вперед.