Дивьи люди

Через час скирда размером с двухэтажный дом закончилась узким верхом, мне приходилось стоя на деревянной лестнице принимать сено у Таси и подавать его наверх очень осторожно, чтобы не свалить Есению.

Я видимо пошел на повышение на этой работе, так как вместо деревянной «рогатки», Тася отдала мне свои железные вилы, вытребовав обещание очень аккуратно с ними обращаться.

До обеда мы сложили две скирды, рядом с нами три женщины и девушка, которая, как и Есения, принимала сено наверху, сложили ещё одну. Мне пришлось немного помочь им с завершением их стога, а после этого мы отправились на край поляны, где в тени деревьев, с десяток подростков под руководством глубоко беременной женщины (на что указывал огромный живот) организовали стол, прямо на расстеленных поверх травы покрывалах. Хмель из моего организма давно вышел. Я с аппетитом принялся за пирожки с квашеной капустой и яйцами. Есения немного потеплев, положила в миску кашу и подала мне, не поднимая глаз.

– Очень вкусно, - похвалил я хорошо протомлённую ячневую кашу, запивая её молоком. Женщины, довольно, улыбались в ответ, однако разговор не складывался, видимо стеснялись меня неимоверно. Но и смешки по поводу того, что я «променял» мужиков на баб прекратились.

После обеда все отдыхали не больше получаса и снова принялись за работу, девчонки-поварихи, собрав остатки еды и посуду, ушли. Мы, как и раньше, метали сено, другие пошли собирать и возить копны. Как только высота стога выросла выше меня, Есения, опять ловко, забралась наверх и стала утаптывать брошенные нами навильники сухой травы.

Ребёнка на коне сменила другая, такая же маленькая девочка. В отличие от первой эта была бойкая егоза. Каждый раз проезжая мимо, строила мне глазки.

– Ноо, - командовала она смирной кобылой, - Пошла! Пошла!
– Подгоняла малявка неторопливое животное, а сама стрельнула в меня взглядом и заулыбалась, демонстрируя отсутствие как минимум двух зубов.

Хоть дети здесь такие же непосредственные как дома! Подыгрывая наезднице, я поднёс руку к лицу и, оттянув пальцами нижние веки, высунул язык, состроил страшную рожу. Девчонка захохотала в голос и, понуждая Тешку, уехала за очередной копной.

Женщины собрались у последней скирды. Работа близилась к концу.

– За день успели всё сено в стога сметать, - радовались собравшиеся, - Вот так, поработали! – говорили громко, в расчёте, что я их слышал.
– Завтра, что будем делать? – Чувствовалось довольство в голосе, - может, с мужиками на ярмарку пойдём? – Женщины засмеялись, видимо поход за покупками они находили очень не женским делом, в отличие от сбора сена.

Последний стог получился ниже других и с более пологими боками. Широковато разложили основание, поздно поняли, что сено заканчивается. Но несовершенная форма сложенной, сухой травы никого не расстроила, так как все радовались концу работы и собирались по домам.

Дома нас ждали жаркая баня и сытный ужин, приготовленные младшими сёстрами Есении. В отсутствии хозяина розовощёкие от лёгкого пара домашние собрались за общим столом. Сначала, правда, была попытка накормить меня первым, но после моего предложения покушать всем вместе, смирились с очередной «странностью» и пригласили сесть во главе стола на кухне.

Есения так до конца ко мне не оттаяла, держалась скованно, что не осталось незамеченным матерью,

– Дочу, всетки проблеми су до казне, - обратилась мать к Есении ничего никому не объясняя. Слова ни о чём для меня, оказались для старшей дочери ключом к самообладанию. Есения улыбнулась матери и кажется больше не хмурилась.

Младшие дочки первые минуты, сидели тихо, но потом молодой, любопытный ум стал требовать информации,

– Михаил Сергеевич, а вы дома халадник кушаете?

– Да, у нас есть блюдо похожее на это - «Окрошка». Вы его приготовили просто великолепно.

– В дождливый день маменька печет пироги, пальчики покусаешь, - пообещала младшая дочка, которую называли Кровинка.

– А почему только в дождь, ритуал особый нужен?

– Работы на полях в ясную погоду много, - вступила в разговор мать, - стряпнёй заниматься некогда.

За разговором мы не заметили, как в комнате стало совсем темно. Есения зажигала масленую лампу, когда в небе прозвучал первый раскат грома, и я понял, почему так быстро стемнело. Мы обсудили непредсказуемость погоды, а девочки назвали меня Спасителем Сена,

– Мы надеялись за три дня всё сметать, - снова пояснила мысли дочек мама, - остальное в копнах осталось бы.

В дом гурьбой заявились промокшие подружки Есении,

– Здрасьте, тёть Даш! А Сеню можно погулять позвать? – это была уже вторая попытка любопытных девчонок проникнуть в дом и поглазеть на меня, что порядком утомило хозяйку,

– Нечего к замужней приставать! Вот сами обзаведётесь семьями, тогда посмотрим, как гулять пойдёте! А теперь идите с миром и не суйте любопытные носы в наши двери. Даже, ливень ни по чём!
– ругалась Дарья Кирилловна.

Молодёжь не смутилась, выслушав гневную тираду, только прыснули со смеху и, выталкивая друг друга в двери, переговариваясь о том, как интересно всем о чужеземце узнать, выкатились во двор к ожидавшим их товаркам.

Мать Есении ушла доить коров, сестёр ещё раньше выманили на посиделки в соседний дом, мы остались вдвоём на кухне и оба не знали, о чём поговорить. Я помнил совет, если взял паузу держи её. Есения, не зная законов психологии, просто не хотела со мной говорить и ей, видимо, было проще.

Во мне проснулось противное чувство похожее на негодование. Ну не положено быть девушке равнодушнее меня и это сильно начинало раздражать. Теперь, я уже хотел знать причину её недовольства. Я ведь гость, и не бросил её, пошел к родителям, вытерпел варварский обряд, притворяясь довольным мужем.

– Ты чего дуешься на меня? Чем не угодил? – начал я выяснение отношений.

– Шли бы Вы… к мужчинам!
– Она замешкалась, подбирая слова, наконец, собравшись духом выпалила, - Только зря местных девок баламутите!

– «Где та покладистость твоим отцом обещанная?» - продолжало иронизировать моё возмущение. С другой стороны, кто я ей? Человек, который от неё отказался? Зачем ей со мной любезничать?

– Хочешь, чтобы я запил, и оставался наслаждаться общением с собутыльниками твоего папаши?

– Издеваетесь, а не знаете, что здесь происходит! Мои знакомые погибнут!

– Конечно, вымрут как мамонты! Мужики спились, а бабы - надорванные как лошади. До шестидесяти мало кто доживёт! У матери твоей варикоз… С такой нагрузкой сядет она - без ног останется! Да, что я говорю, с ногами от гангрены умрёт потому, что...
– я подумал об ампутации, но не озвучил, высказался проще, - о малейшей медицинской помощи речи не идёт.

Есения побледнела, прикрыла рот рукой, услышав мой страшный вердикт. Я заговорил, немного сбавляя обороты,

– Для чего мне тут оставаться? Тебе вот, сравнить не с чем, а я реально на таком дне жизни оказался, что страшнее наказания не придумаешь. Если ты говоришь, что через несколько дней отсюда год не выбраться, то эта жизнь для меня тюрьмой строгого режима покажется. Ты бы знала, как мы в городе…то есть у себя живём! Мы путешествуем по всему миру, читаем книги, смотрим кино… - тут я понял, что перегнул с перечислением благ цивилизаций, - животных разных можем видеть, - пытался говорить о понятных ей вещах, - Вот ты знаешь, как выглядит крокодил?