Длинные тени

— Как скажете, ваше высочество, как скажете, — Далия буквально толкнула принца в кресло. — А что слышно об убийце? Отравителя нашли?

— Нет, — сквозь зубы прорычал Роск.

— Расскажите, как его искали, — потребовала алхимичка, усаживаясь в кресло напротив. — Нет, я понимаю, что министр Ле Пле сделал всё возможное, но мне интересны подробности очевидца.

— Спрашивайте его сами. Я, пожалуй, пойду, — Роск попробовал подняться и чуть не налетел на успевшую подскочить и поднести к его лицу осветительный шар женщину. — Извините.

— Ваше высочество, не сочтите мои слова за дурной комплимент, но вы плохо выглядите. Вы, должно быть, очень устали?

— Очень, — искренне признался Роск. — Мне надо идти… отдыхать.

— Конечно, конечно, я всё понимаю, — защебетала Далия, расхаживая вокруг кресла своего гостя и буквально не давая ему ни секунды, чтобы с достоинством встать, поклониться и уйти. — Страдания старшего брата, волнение, переживания, попытка покушения…

О чем это она? Хотя какая разница…

— С вашего разрешения, ваша ученость… — еще раз попробовал сбежать принц. Госпожа алхимик легко и непринужденно положила руку ему на плечо, ненавязчиво рекомендуя оставаться на месте.

— Знаете, ваше высочество, мне буквально полчаса назад пришла в голову одна мысль. Позвольте, я ее изложу. Не возражаете? Я конспективненько, — пообещала Далия, исподволь продолжая рассматривать принца.

Похоже, крокодил-предсказатель не соврал. Выглядел Роскар действительно как несостоявшийся самоубийца — потасканным, несчастным и серым от сдерживаемого горя. Надо его разговорить, надо убедить, что мэтресса — его друг и ей можно рассказать, какая печаль его гложет. Конечно, неплохо бы выяснить, с какого панталыку храбрый рыцарь и известный всему Кавладору герой вдруг хандрит, как влюбленная девица, но не будем требовать невозможного. Сейчас главное — не оставлять принца одного, а то и в самом деле… напьется, допустим, чтоб снять груз сегодняшних переживаний, и сверзится с крепостной стены. Нет, оставлять одного его нельзя.

— Занимаясь последние недели практической педагогикой, я заметила, как неравномерно распределяется время и усилия наставника в заботе о его подопечных. Вы что-то хотите сказать?

Роскар отрицательно покачал головой. Что вы, госпожа алхимик, я внимательно вас слушаю.

«Убить ее, что ли? Конечно, это противоречит всем принципам, которые с таким трудом в меня вкладывал мэтр Фледегран, но слушать алхимические бредни свыше моих сил. После того, что я натворил минувшей ночью, покушение на мэтрессу Далию выглядит… хмм… в лучшем случае, достойным порицания. Меня поймут,» — убеждал себя Роскар, выслушивая, как, оказывается, нелегко дается Анне наука понимания людей, и с каким трудом до Дафны дошла идея, что изучение натурфилософии может помочь в решении массы житейских проблем. Например, рассчитать, с какой силой следует натягивать тетиву лука…

«Дайте мне умереть спокойно,» — читалось на лице принца, и Далия, сделав глубокий вдох, продолжила свою лекцию:

— И тут я заметила, что потратила несколько часов на разговоры с принцессами, и совершенно забыла о прочих своих учениках. Арден — весьма сообразительный мальчик; вы бы видели, какой замечательный практический материал он вместе с младшими Штрудельгольцами подобрал к своему докладу про тайники и способы маскировки! Но ведь и с сообразительными учениками приходится работать, и, скажу вам по секрету, работать в три раза больше, чем с обычными. Такова, к сожалению, жизнь: уверившись в том, что кому-то забота нужнее, что кто-то слаб и беспомощен, мы перестаем обращать внимание на тех, кто вроде бы силен и со всем справляется. Но ведь запас жизненных сил не бесконечен, — Далия добавила в голос сочувствия. Нет, кроме шуток, она действительно переживала за Роскара! Хороший ведь парень, честный, порядочный, смелый… И брат болен, и от невест отбиваться приходиться, и влюблен он безответно… Кстати. Про любовь. — Давно ли вы получали известия от Джои? — переменила тему Далия.

— Я не желаю о ней слышать, — глухо пробурчал Роскар.

— Что так? Поссорились? Не сошлись характерами? — легкомысленно переспросила алхимичка и сделала попытку по-матерински потрепать Роскара по плечику.

Ну, может и не совсем по-матерински, — как-то раз Далия слышала от кого-то из коллег, что людям, находящимся в состоянии глубокой депрессии, надо напоминать всеми возможными способами (как то — разговор, письмо, прикосновение, явление во снах, пришпиленный над зеркалом портрет и пр.) о присутствии других людей. Чтобы не замыкались в себе. Чтобы вырвались из кокона одиночества и непонятости. Чтоб как-то отреагировали…

Реакция Роскара превзошла все ожидания. Он грубо оттолкнул руку Далии, и даже, кажется, собирался наброситься на женщину с кулаками.

«Да он же мне шею свернуть может!» — легким вскриком обозначила свой страх алхимичка.

В следующий момент ей стало страшно по-настоящему.

На плечах Роскара был короткий плащ — утром, как помнила Далия, принц зачем-то снял камзол, обмотал им руки, как муфтой; должно быть, кто-то из слуг позаботился о том, чтобы его высочество не простудился и, не решаясь отвлекать от печальных дум, набросил на плечи первое же попавшееся одеяние. От резкого движения плащ упал, и теперь стали видны тайны, которые он скрывал.

Неряшливые пятна ярко-синей краски, расползшиеся по левому рукаву рубашки. Такие же, только потертые, на коже левой кисти.

Точно такие же пятна, которые оставила сработавшая на охрану магическо-ядовитого имущества мэтра Фледеграна ловушка.

А ведь Далия собиралась проверить, не воспользовался ли отравитель запасами, расположенными в апартаментах придворного алхимика, но так и не успела.

— О, боги, — прошептала Далия, догадавшись, какая беда точит душу принца Роскара.

XIII

Чудурский лес, Башня

Дележ спорного имущества перешел в следующую фазу. На некоторое время инспектору Клеорну удалось добиться перемирия, но, как только был завершен ужин и его высочество в сопровождении Рыжика, Корвина и еще полудюжины забавных, мягких и относительно безопасных зверьков, отправился почивать, дон Текило и мэтр Виг сцепились с новыми силами. На сей раз предметом торга стали еноты — отведав приготовленной ими стряпни, иберрец потребовал выдать ему хотя бы пару животных в счет компенсации ему морального ущерба. В ответ Виг скрутил кукиш; за своих питомцев он готов был драться до последнего волоска в бороде. Правда, потом он вспомнил о некоей Ядвиге, которую когда-то подарил в Королевский Музей. На предложении забрать себе Ядвигу отказался уже дон Текило; маг вдруг вспомнил о том, что эта самая Ядвига совсем очеловечилась после предыдущей встречи с жарким доном и потребовал выдать компенсацию ему, за бесполезно потраченную ману.

Старый волшебник распалился; иберрец разухарился. В какой-то момент дело дошло до рукопашной, но, хвала богам, ограничилось подбитым глазом и оторванной пуговицей. Клеорн оттащил разбушевавшегося Вига, который порывался кидать в дона Текило подбитыми заячьим мехом домашними туфлями, Фриолар организовал примочку на пострадавшее око капрала. Теперь он сидел в уголке, пытаясь штопать порванный рукав камзола. Оторванная пуговица сгинула в какой-то из щелей пола, и теперь предстояло пришить на ее место новую.

Самым интересным в бесконечном споре, достоин ли господин Альтиста материальной компенсации за годы, проведенные в качестве украшения флосвилльской площади, было то, что у Вига запасы на «черный день» имелись. Конечно, десять тысяч кавладорских золотых, потребованных иберрцем, являлись астрономически крупной суммой, но, если посчитать стоимость всех хранящихся в Башне вещей, книг, магических зелий… Одним словом, Фриолар смог бы уговорить мужа тетушки Пионы выдать мэтру Вигу соответствующий кредит. Лет этак на двести.