Длинные тени

Вор засмеялся — что ж, волшебство работает! Это хорошо…

Его тело основательно испорчено, это плохо, — рассудительно заметил парень, понимая, что организм изранен и обескровлен настолько, что лишь тонкий знаток Магии Смерти способен сейчас обнаружить различия между ним и зомби обыкновенным, кладбищенским.

Что ж, пора отправляться в путь…

Парень присмотрелся к спящим телам и выбрал одно, принадлежащее немолодому солдату степенного, сухощавого вида. Вор с трудом развернул охранника лицом к луне, прошептал длинный речитатив и, превозмогая нарастающую слабость, убил его ударом стилета в сердце.

После чего рухнул, заливая покойника собственной кровью и непонятной темной субстанцией, сочащейся из раны в черепе, глазниц и рта.

Утром, когда сонное заклинание перестало действовать, охранники обнаружили смерть Альна де Дьюра. Пропажу семи тысяч золотых и присутствие совершенно постороннего трупа они тоже обнаружили, но смерть капитана впечатлила их гораздо больше.

Убитого паренька через несколько недель опознали — им оказался дурачок из деревеньки на границе между Брабансом и Кавладором; бедолага пропал несколько недель назад и, видно, окончательно спятил, раз решился обокрасть сборщиков налогов Министерства Золота.

Господин Джиобарди был настолько шокирован смертью свояка, что посчитал себя виноватым в гибели Альна и добровольно обязался помогать его вдове и сыну. Фиона так и не узнала об ужасах ночи, когда погиб ее супруг; Фриолар каким-то образом разведал подробности, но не сразу, а года три спустя.

Что поделать — мальчишка всегда был любопытен и настойчив.

То, что через неделю после похорон злополучного кавалера де Дьюра, один из бывших его подчиненных, немолодой ветеран, сухощавый, степенный, похожий на иберрца своей желтоватой кожей и выразительными черными глазами, вдруг решил выйти в отставку и уехать к дальним родственникам в Аль-Миридо, абсолютно никого не заинтересовало.

Дело житейское. Бывает. Да и кому мог быть интересен этот самый обычный человек?

I

Талерин, 28 —й день месяца Охотника

Осень прощалась с Талерином затяжными дождями и северным ветром. Под колесами проезжающих экипажей хлюпали лужи, замерзшие прохожие поднимали воротники плащей и надвигали поглубже шляпы, унылые дворняги поджимали хвост и прятались в подворотнях, бездомные коты соблазняли добросердечных хозяек, обещая им любовь до гроба…

Дождливые месяцы Вуали и Лютни погрузили столицу Кавладорского королевства в состояние тихой дремоты. Охотник, появившийся на небосклоне, принес с собой снежную крупу, и теперь по ночам улицы Талерина засыпало мелким снежком. Снег таял к полудню, добавляя слякоти и грязи; горожане надеялись, что зима вот-вот начнется по-настоящему, но упрямая погода снова и снова обманывала их ожидания.

Тема прихода зимы — настоящей, со снегом и морозцем, а не какой-то мерзопакостной серо-дождливой сырости, — активно обсуждалась в «Алой розе», самой известной ресторации Университетского квартала.

Здесь ученые мэтры собирались согреться кружечкой вина из Иберры или Фносса. Усаживаясь у пылающего камина, они спешили раскритиковать теории оппонентов и поделиться собственными наблюдениями. Слыхали, у госпожи Ш., торговки птицей, все утки дружно сбросили перья? Верная примета, что начинающийся месяц Гусыни будет теплым… Нет, уважаемый коллега, вы что-то напутали! Просто упомянутая вами госпожа Ш. поссорилась с невесткой, вот бедная домашняя птица и оскоромилась, попав под горячую ручку раздраконившимся домохозяйкам! А зима будет холодной. Ей-ей, не вру! холодной, как в Буренавии — может быть, даже до Нового Года снег продержится. Алер покроется льдом, да таким толстым, что можно будет по нему пройти и не провалиться… да, точно, и лёд будет, и снег, и даже, чем демоны не шутят, метели объявятся…

Метели? Вы еще скажите — сугробы! И белые медведи на улицах!

А почему бы и нет? — не желали сдаваться упрямые спорщики. Атмосфера — вещь изменчивая, Земля, как утверждают некоторые алхимики со специализацией в астрономии, постоянно вертится, а вдруг старушка-твердь повернется Талерином к самому холодному воздуху? Ведь может быть! В этом мире вообще всё возможно! Слышали, что творилось нынешним летом в Великой Пустыне Эль-Джалада? Двоюродный брат внучатого племянника жены моего кузена по семиюродной линии утверждает, что собственными глазами видел там живого демона! Ей-ей, не вру! Настоящего демона! Живого! То есть — до тех пор, пока сей уникальный экземпляр из другого мира не увидел наш доблестный принц Роскар, тот действительно был живым и здоровым.

Кто заболел? Его высочество принц Роскар? Да кто вам сказал подобную чушь? Наш принц — всем принцам принц; его здоровьем только кукушек в Чудурском лесу пугать… Кто говорит, что принц болен? Плюньте в рожу и вызовите троллей-санитаров, если кто-то еще хоть раз в вашем присутствии посмеет утверждать, что наш Роскар — не самый здоровый и не самый героический принц на шесть королевств в округе…

За что плюетесь?! То есть как это — я говорю, что принц не здоров? Я?! Да тьфу на вас, я утверждаю как раз обратное! Хотя… знаете, это по большому секрету — но до меня дошли странные слухи. Что последнее время принц изволит пребывать в меланхолии, которая прежде была ему совершенно не свойственна. Говорят, принц влюблен… И даже говорят, что скоро состоится его свадьба… как это — на ком женится его высочество? Конечно же, на дочери герцога Тирандье, даме Мелориане!

Или, может быть, на даме Элоизе, дочери графа Росинанта. Или на маркизе Сюзетт Ле Штанк, которая приходится родственницей королеве Брабанса. Или на двоюродной сестре буренавского короля, или, что весьма возможно, на племяннице ллойярдского королевы Пруденсии… Право слово, уж красавиц у нас, в Кавладоре — как листьев в эльфийском лесу…

Кстати, о красавицах.

Мэтр Люмус, уважаемый представитель кафедры истории Университета королевства Кавладор, не надолго прервал разговор и огляделся по сторонам. В «Алой розе» было всё, как всегда — другими словами, по-гномьи надежно и по-алхимически необходимо. Горел камин, светились тусклые желтые фонари под потолком, на стенах поблескивала сталью коллекция фамильного оружия. На второй этаж уводила лестница; еще одна лестница — узкая, как в шахте — выводила к порогу ресторации; те, кто не был знаком с хозяйкой заведения, гномкой Напой Леоне Фью из клана Кордсдейл, обычно промахивались мимо ступенек и совершали небольшое, но чувствительное падение на три локтя вниз.

Из обеденного зала можно было увидеть краешек кухни, оборудованной по последнему слову гномьей техники; иначе говоря — с машинками для шинковки, взбивания и замеса, а также многочисленными топориками всевозможных размеров и способов заточки. Сейчас у плиты мелькала долговязая, тощая фигура кухонной помощницы Напы Леоне — девицы по имени Полин. Иногда с кухни доносился раздраженный басок — это братец Напы, Ньюфун, громко выражал своё недовольство «очередной человечкой, с которой умудрилась связаться» его младшая сестрица. Самые сочные гномьи ругательства сопровождались странным посвистом, доносившимся от камина — как могли убедиться господа алхимики, свистела свинка-копилка.

Сей предмет появился в ресторации «Алая роза» месяца четыре назад, но быстро завоевал известность. Мало того, что он был свинкой, изготовленной из стали и лет триста использовался родственником Напы в качестве переносного сейфа, еще он был изделием повышенной магичности, то есть артефактом. Благодаря наложенным чарам свинка-копилка признавала лишь хозяйскую руку, а всех остальных пыталась атаковать, или хотя бы пугать, злобно щуря маленькие глазки и издавая утробное «хогри-хок». Во избежание несчастных случаев артефакт был прикован цепями к стене, а сажали рядом с ним самых проверенных, самых надежных бессребреников. Иначе говоря — своих, алхимиков из Университета. Они и достаточно честны, чтоб не пытаться взять чужое добро, и достаточно бедны, чтоб свинка не возымела на их счет финансовых надежд.