Для крутых закон не писан

Рядом располагалось большое кожаное кресло и столик с офисной техникой. В углу кабинета громоздились кожаный диван и несколько кресел, а перед нами низенький резной журнальный стол.

У противоположной стены размещался большой плазменный телевизор на тумбочке, под ним — проигрыватель дивиди и музыкальный центр. Видимо, Тарасов любил музыку и частенько ее слушал.

Дизайн кабинета был выполнен в стиле ампир, с некоторой долей безвкусицы и гротеска, но все равно чувствовалась рука опытного дизайнера и количество вложенных в шелковые обои, паркетный пол и резную мебель ручной работы средств. Все было круто и величественно.

И вот дверь отворилась, и в офис вошла высокая стройная белокурая девушка, очевидно, секретарша, в средней длины светлой юбке и в белоснежной блузке с большим декольте. Ее длинные ноги поражали своей прямотой и красотой, а высокая, пышная грудь вздрагивала при каждом шаге.

Николай придвинулся ближе к экрану и стал внимательно наблюдать за происходящим. Изображение было цветное, очень четкое, а звук передавался настолько хорошо, что было слышно шуршание туфель о ворс ковра, дыхание девицы и шорох ее блузки.

Секретарша взяла со стола какие-то бумаги, убрала пепельницу, смахнула пылинку с журнального столика, поправил юбку и вышла из кабинета. Некоторое время на экране ничего не происходило, а потом дверь снова отворилась, и в кабинет вошли двое мужчин. Один из них был Тарасов, его Николай сразу узнал, а второго он видел впервые. Это, как понял Бугров, и был торговый представитель посла США в Москве Дэвид Уинслоу — кадровый разведчик ЦРУ.

На вид ему было около шестидесяти — высокого роста, сухопарый, долговязый и немного нескладный. На нем был строгий элегантный темный костюм, вместо галстука на шее повязан цветастый платок, а на груди на цепочке болтались очки в золотой оправе. В руке он нес небольшой кожаный портфель, а в другой — коробочку для очков. Движения его были неспешны, грациозны и величественны, и для завершения образа чинного английского лорда ему не хватало только котелка и трости.

Мужчины прошли к креслам у журнального столика, уселись друг напротив друга и стали говорить на отвлеченные темы. Они общались на русском, говорили свободно, раскованно, на равных, шутили и смеялись и к делу пока не переходили. Николай отметил, что американец говорил на чистейшем русском, травил свежие московские анекдоты и заразительно хохотал.

В кабинет вошла секретарша и принесла поднос с бутылкой водки «Русский стандарт», розеточками с черной и красной икрой, тарелочками с маслом и нарезанным на ломтики хлебом. На подносе была еще какая-то закуска, но Николай на нее внимания не обратил. Он весь превратился в слух и придвинулся к экрану поближе.

Тарасов, как услужливый хозяин, откупорил водку, налил сначала в рюмку гостя, а потом и в свою. Бизнесмены взяли небольшие ножи, намазали масло на хлеб и покрыли его толстыми слоями черной икорки. Взяли рюмки, чокнулись и осушили их до дна. Закусили и продолжили бесшабашный разговор о том о сем.

Говорили о погоде в Москве и в Вашингтоне, о политике, о кино, о курсах валют, но ни слова о деле. Регулярно чокались и выпивали и за полчаса осушили половину литровой бутылки водки.

Наконец Дэвид взглянул на часы, осмотрел кабинет и спросил:

— Виктор, здесь можно спокойно поговорить?

— Да, без сомнения, Дэвид.

— Тогда вот. — Разведчик вынул из своего небольшого плоского кожаного портфеля две сигары в алюминиевых футлярах и одну предложил Тарасову. Но тот отказался, откинулся в кресле и стал наблюдать за гостем. Тот положил одну сигару на стол, а другую достал из футляра, вынул из портфеля специальные ножницы для сигар и отрезал ее кончик. Взял сигару в рот, чиркнул зажигалкой и прикурил. Положил зажигалку на стол, затянулся и выпустил в потолок жирную сизую струю дыма. Все это время Тарасов сидел без движений и ждал, когда его компаньон закончит приносящую ему явное удовольствие процедуру.

— Так вот, — не спеша начал Уинслоу. Он взвешивал каждое слово, и по его лицу нельзя было сказать, что он хоть немного пьян. — Виктор, — медленно проговорил разведчик, — моему руководству там, в Белом доме, не понравилось ваше решение баллотироваться в Государственную Думу.

— Почему? — сразу переспросил банкир.

— Потому что вы с головой погрузитесь в законотворчество и полностью отойдете от наших дел. А нам с вами надо много сделать. Я хотел бы, чтобы вы и ваш банк профинансировали слияние двух российских нефтяных компаний с крупнейшей англо-американской нефтяной корпорацией «Бритиш Петролеум». Естественно, вы получите неплохие проценты от сделки и часть акций вновь образованного гиганта.

— Вы хотите получить контрольный пакет акций?

— Естественно, иначе как мы будем управлять ею?

— Но тогда вы будете диктовать цены на сырье при продаже на мировом рынке.

— Да, мы добиваемся контроля над ресурсами вашей страны и хотим заполучить их любой ценой. Иначе это сделают другие.

— Но в правительстве могут не пойти на такую сделку, она не выгодна России.

— Зато будет очень выгодна чиновникам министерств, которые разрешат эту сделку. Деньги решают все, — хихикнул Уинслоу и затянулся сигарой.

— Нужна немалая сумма на подкуп чиновников.

— Вы ее получите. У нас в ЦРУ есть специальный Фонд для этих нужд. Заинтересованные американские компании переводят в этот Фонд деньги и подают заявки на покупку тех или иных фирм по всему миру. Через ЦРУ они скупают все, что им нужно, в какой угодно стране мира. Вы ведь с нами не первый день сотрудничаете и знаете, что да как. — Американец замолчал и пристально посмотрел на Тарасова, но тот сидел, в рот воды набрав, и ничего не ответил. Видимо, он опасался подслушивания и решил не поддакивать сболтнувшему лишнее эмиссару. Тарасов ведь не знал, что Дэвид специально завел этот пространный разговор про подкупы на деньги ЦРУ российских чиновников, чтобы его скомпрометировать. Виктор сидел и думал, что неплохо бы поиметь побольше акций будущей компании-гиганта.

Но Уинслоу гнул свое, он добивался от банкира чистосердечного признания в сотрудничестве с американской разведкой. Хотя такового в чистом виде не требовалось. Услышав разговор, Николай как юрист сразу понял, что Тарасов в сговоре с представителем ЦРУ.

— Вы блестяще выполнили наш предыдущий заказ и профинансировали на наши деньги экстренное закрытие действующих, но нерентабельных угольных шахт Ставрополья и Донбасса. На деньги Фонда работников горной промышленности США были забетонированы десятки стволов. Это великолепная операция. — И опять Уинслоу замолчал, давая Тарасову возможность высказаться, но тот, будто предчувствуя неладное, молчал как рыба.

— О'кей, — наконец подытожил разведчик, — я высказал вам наше мнение по поводу депутатства, и вам стоит прислушаться к нему. Мы ведь давно и благотворно сотрудничаем, и к тому же помните о вашей возможной прибыли от слияния трех крупных нефтяных компаний. Я думаю, акции гигантской корпорации вам не помешают, Виктор.

— А без меня вы не сможете организовать их слияние? — спросил банкир.

— С вами желательнее, ведь у вас связи, ваши люди имеют право голоса в министерствах, к ним прислушиваются и… Вам что, деньги не нужны?