Для подростков или Вся правда о наркотиках

Алла всегда была страшно неуверенна в себе. Человеку постороннему это показалось бы странным. Про таких, как она, в народе говорят: «Видная!» Еще бы! Аллу трудно не заметить: высокого роста (метр восемьдесят пять), крупная (сто кило весу), смуглая, с роскошной копной волос… На нее постоянно обращали внимание. Только самой Алле это жутко не нравилось. Ей все время казалось, что люди, которые на нее смотрят, разглядывают ее недостатки, а потом с удовольствием их обсуждают между собой. А частые приставания сальных мелкокалиберных мужчин только усиливали ощущение своей некондиционности. Даже собственное отражение в зеркале Алле было не указ. Ей страшно хотелось уменьшиться в размерах или просто стать невидимкой — все лучше, чем так, как сейчас.

Алла, сколько себя помнила, всегда была самой большой: выше всех мальчиков в детском саду, а потом и в своем школьном классе. Аллина мама постоянно за нее переживала:

— Ну, как ты, такая дылда, замуж выйдешь, все любят миниатюрных девушек. Ты бы ела поменьше, что ли? На тебя одежды не напасешься. Из всего вырастаешь в два счета.

— Не смогу донашивать за тобой, буду донашивать за отцом, — привычно огрызалась Алла.

Но мама не унималась. Она решила взять под контроль питание дочери. Правда, это не означало, что мама подобрала Алле подходящую диету, стала покупать низкокалорийные продукты или готовить так называемые здоровые блюда. Просто за столом мать следила пристальным взглядом за каждым куском, который отправлялся в рот дочери, и трагически вздыхала, потом громогласно провозглашала: «Хватит! Ты слишком много ешь!» Алла выскакивала из-за стола как ошпаренная, а заодно обиженная и голодная. «Я желаю тебе только добра!» — кричала мать ей вслед.

Алла стала стесняться есть в чьем-либо присутствии. Ей казалось, ее порицают за каждый съеденный кусок. В ее сознании еда намертво связалась с преступлением. Лет с двенадцати она постоянно была голодная. Дома при родителях есть она просто боялась. Зато батон белого хлеба плюс шоколадка, купленные на карманные деньги, прекрасно насыщали. А если еще их съесть в одиночестве, без посторонних взглядов и упреков, то это было так вкусно и прекрасно. А если еще проделать все это после очередного скандала, то и размолвка с матерью становилась пофигу. После пары чебуреков и пачки печенья, запитых банкой пепси, все ее склочные претензии казались бледными и далекими, почти нереальными. Настроение улучшалось, становилось тепло и весело. Алла привыкла наедаться впрок, особенно перед тем, как придти домой. «Съесть побольше, чтобы хватило подольше» стало ее правилом. Если Алла выходила из дома ненадолго: в киоск за газетой, в прокат за кассетой и т. п. — и оказывалась не голодна, она все равно покупала себе что-нибудь съестное. Дома у нее было несколько тайников со «Сникерсами» на всякий пожарный случай, и, конечно, случай этот наступал с неотвратимой регулярностью.

Временами на Аллу находили приступы самоедства. Начинались они после какой-нибудь неудачи или промаха: низкой оценки, невнимания понравившегося парня, вскочившего прыща… «Что же я за уродливая безвольная дрянь! Разве с такой может случиться что-то хорошее. Мать права! Надо уметь держать себя в руках! Завтра же — на диету и никаких заначек!» Заначки частично съедались, частично раздавались подругам. Дома Алла ела положенные мизерные порции под настороженным взглядом матери, а вне дома не ела ничего. Внутри начинало сосать от голода, переставала работать голова, резко портилось настроение: «Ничего, — думала Алла, — ничего, я выдержу, стану худой и красивой, и ни одна вошь не посмеет на меня поднять хвост, со мной начнут считаться». А дальше Алле начинали рисоваться картины жизни, полные счастья и блаженства. Вот она, худая, идет по жизни, и все двери перед ней открыты, и все мужчины в нее влюблены, и все подруги восхищаются, а недруги кусают локти, потому что она красивая и сильная, волевая и решительная, не то, что сейчас: рохля жирная, у которой никогда ничего не получиться. За понижением настроения следовал особенно мучительный приступ голода, потом новое падение самооценки в сопровождении истерики, злость на весь мир, скандал с родителями, спровоцированный уже самой Аллой, и как следствие — побег в киоск за пончиками, насыщение, приступ счастья и уверенности в себе: «Я и без вас обойдусь, козлы» и дальше — период тайного обжорства до состояния похмелья.

В какой-то момент Алла поняла, что находится в тупике. Что сама справиться с собой не может. Она попросила мать отвести ее к врачу. Алла не стала рассказывать ей о своих тайных гастрономических оргиях, просто сказала: «Видишь, у меня самой ничего не получается, как я ни стараюсь. Может, мне нужна специальная диета или лекарство попить?» Мать согласилась и отвела Аллу к диетологу. Маргарита Борисовна, модный диетолог и автор эксклюзивной комплексной методики, оказалась некрасивой женщиной лет сорока с непропорционально большой головой на тщедушном теле, травленными пергидролем жидкими волосами и макияжем, который напоминал боевой раскрас команчей, вставших на тропу войны. Как и подобает славному воину дикого племени Маргарита была настроена в высшей степени агрессивно. Даже когда смотрела на Аллу фальшиво-добрым взглядом и сюсюкающим голосом обещала помочь. Впрочем, Маргарита с обещаний довольно быстро перешла на заклинания: «У тебя все получится, если будешь следовать моей методике. У меня потрясающая методика! У меня не бывает проколов! У меня худеют быстро! Все!» Дальше Маргарита протестировала Аллу, попросила сдать анализы и назначила ей лечение — точно такое же, как и всем другим своим пациентам. Лечение состояло из жесткой диеты без сахара и соли и изнурительной гимнастики. «Есть должно быть противно и невкусно, а физические упражнения полезны!» — заклинала Маргарита.

Алла честно исполняла все ее предписания: делала до седьмого пота упражнения и с отвращением жевала пресную еду. Поначалу Аллины муки оказались не напрасны: она действительно начала худеть и первые десять килограмм сбросила относительно быстро. Алла была на седьмом небе от счастья: она поверила Маргарите и педантично выполняла ее указания. Но следующие десять кило лишнего веса не захотели уходить с ее фигуры также легко и безвозвратно. Они вмертвую прилипли к Аллиному телу и не желали его оставлять. Не помогло ни уменьшение рациона, ни увеличение физических нагрузок. Но Маргарита ничего и слышать не хотела:

— Если ты все делаешь правильно, значит, ты должна худеть! Если ты не худеешь, значит, ты не соблюдаешь диету или ленишься!

— Может, мне поменять лечение? — поинтересовалась Алла, — Попробовать как-то по-другому, если так не получается?

— А может, тебе вообще прекратить лечение и снова обжираться шоколадками! И снова стать толстой и уродливой! Во всем виновато твое безволие! А мое лечение действует на всех, потому что у меня эксклюзивная методика! У меня не бывает проколов! Это тебе не хватает силы воли!

Алла слушала Маргариту и чувствовала отвращение к этой глупой бездарной бабе и к себе, толстой неудачнице, в голове начинало что-то чирикать, желудок свело от сильного приступа голода, а воображение уже рисовало торт в шоколаде и кремовых розах. «Нет, лучше два торта! — подумала Алла, — Первый съем сама…» А второй услужливое воображение отправило прямо в физиономию Маргарите. Кулинарное чудо ударилось о перламутровый макияж врачихи, задержалось на секунду на вислом длинном носу и разляканой бисквитной кляксой упало на пол. Окончание инцидента Алла досматривала уже на лестнице, по которой бежала прочь от Маргариты, ее эксклюзивной методики и индейских заклинаний, по дороге в кондитерскую, где под стеклянной витриной ждали ее и звали любимые сласти, которыми так хорошо заедалось разочарование.

Если основным препятствием на пути к успеху кажется некондиционная внешность, ее стараются исправить всеми мыслимыми (а чаще немыслимыми) способами.

Поэтому не стоит повторять детские заблуждения всех, кто не в меру торопится к «высшей цели». Избавление от расстройства питания предполагает длительный курс психотерапии. До тех пор, пока не будут разобраны «завалы» в подсознании, и пациент не осознает причину своего саморазрушительного поведения, его потребность в еде (или в отказе от еды) будет оставаться непреодолимой. Постепенная смена паттернов позволит планомерно заняться осознанным выбором индивидуальной диеты.

Главное, чтобы больной поменьше паниковал и метался, стараясь достичь результата во что бы то ни стало. Никаких больше «во что бы то ни». Необходимо понять: успех несовместим с риском для здоровья. Иначе какой же это успех?

Существует еще одна проблема. В наши дни человек привыкает использовать вещи и информацию, в которых не совсем разбирается. Или совсем не разбирается. Просто выполняет некий набор правил и запоминает ряд предупреждений: например, внутрь телевизора лучше с отверткой не лазить, а продукты лучше покупать без консервантов. Тем не менее, насчет продуктов следует знать кое-что еще. Позвольте дать несколько рекомендаций относительно того, как с минимальными потерями пережить расставание с продуктами, особенно дорогими… как бы поточнее сказать… Сердцу? Желудку? Словом, организму. В частности, с сахаром. В фильме «Любовь и голуби» продвинутая женщина Раиса Захаровна в раздражении орет на недотепу Василия: «Сахар — это белая смерть!», а в ответ на его недоумение: «Так соль же белая смерть!» парирует: «Сахар — это сладкая смерть!» — и мы не знаем, верить ей или не верить?

Сегодня мир склонен верить, что все проблемы с весом и объемом — от избытка калорий. Сократить их число до минимума, и мир преобразится! Значит, нечего терзать себя одним шпинатом без соуса и пареной капустой. В общем, избавимся от лишнего веса, не отказываясь от любимых деликатесов! Обойдемся ограничением объема пищи, а кое-что попросту искореним как класс — и первый кандидат на искоренение, конечно же, сахар. Все сторонники умаления калорийности пищи полагают, что первые наши союзники — синтетические сахарозаменители. Эти вещества не имеют энергетической ценности, значит, им и карты в руки! Такое безоглядное доверие имеет свои плюсы и минусы.