Для смерти день не выбирают

— Милый домик, — прокомментировал я, на что Эмма никак не отреагировала. Сняв куртку, она взяла стоявший на полу возле одного из кресел бокал с красным вином.

— Выпьете чего-нибудь?

— Не откажусь. — Я вдруг понял, что действительно давно хочу пить и во рту пересохло.

— В холодильнике есть пиво. — Эмма кивнула в сторону открытой двери, за которой, должно быть, находилась кухня. — Или налейте вина. Бокалы в верхнем шкафчике. — Она шагнула к телефону, сняла трубку и начала набирать номер.

Я прошел в кухню, так и не сняв ни куртку, ни перчатки — мне почему-то показалось, что ей не понравится, если я расположусь у нее как дома.

Кухня оказалась маленькой, зато современной, причем все оборудование выглядело совсем новым, будто его установили на прошлой неделе. Очевидно, зарплаты репортеров за то время, что меня не было в стране, сильно поднялись. Я налил стакан воды, выпил, потом повторил и, лишь утолив жажду, плеснул красного вина из стоявшей на стойке бутылки. Вино было австралийское, «Шираз», из Баросс-Вэлли. Я попробовал, оценил вкус и, немного расслабившись, вернулся в гостиную.

Эмма все еще стояла у кресла. Только теперь в руке у нее был не бокал вина, а пистолет, черный глазок которого смотрел на меня. Второй раз за два часа мне угрожали оружием. Жизнь в Лондоне определенно становилась столь же опасной, как и в Маниле.

Пистолет был мелкокалиберный, но держала его Эмма уверенно, как человек, знающий, как обращаться с оружием и когда его применять. Конечно, в мире есть пушки и пострашнее, например, мой 45-й, но с близкого расстояния даже этот малыш способен запросто свалить взрослого мужчину, особенно такого, которому за последние пару дней досталось так, как мне.

— Кто вы такой, черт возьми?! — спросила Эмма тоном, совершенно не вязавшимся со сложившимся у меня представлением о ней как о девушке хрупкой, ранимой и даже беззащитной. Тонкие черты напряглись и обострились; большие круглые глаза превратились в узкие щелочки.

Я ответил, что она уже знает, кто я такой. Мик Кейн. Частный детектив. Я даже попытался придать лицу выражение справедливого возмущения, но мои старания, похоже, не очень-то ее убедили.

— Как зовут дядю Азифа Малика? — Эмма смотрела на меня в упор и не позволяла себе даже секундного расслабления. — Того, который, как вы утверждаете, нанял вас для расследования его убийства?

— Его зовут Мохаммед, — спокойно ответил я. — И вообще-то он приходится Малику не дядей, а двоюродным братом или кем-то в этом роде.

Эмма покачала головой.

— Вы лжете. Я только что разговаривала с одним моим источником. В Юго-Восточной Англии нет частного детектива по имени Мик Кейн. Ну, придумаете что-нибудь получше?

Мне вдруг ужасно захотелось признаться, облегчить душу, рассказать ей все — кто я такой на самом деле и зачем вернулся в Лондон. И я почти сделал это. Почти.

В последний момент меня что-то удержало.

— Мое имя Мик Кейн, а ваш источник ошибается. — Я кивком указал на пистолет. — И разве оружие у нас не под запретом?

— Вы правы. У нас и в людей стрелять запрещено, но если вы попытаетесь провернуть какой-то фокус, выстрелю без колебаний. Уж лучше нарушить два запрета, чем один. И имейте в виду, я не блефую.

— Понимаю.

— Если еще сомневаетесь, если думаете, что это игрушка, присмотритесь получше. Это «кольт-даймондбэк». Отец подарил его мне на восемнадцатилетие.

— Какая досада! На мне только джинсы и джемпер.

— Обойдемся без шуточек. Будьте уверены, я умею им пользоваться. Росла на ферме и стрелять научилась раньше, чем считать до двадцати. Даже участвовала в соревнованиях по стрельбе, пока их здесь не запретили. Я и сейчас езжу во Францию специально, чтобы поупражняться в стрельбе по мишени. Так что не промахнусь. Понятно?

— Кажется, тут какое-то недоразумение. Я пришел к вам, потому что мне нужна ваша помощь. Только для этого. Никаких других мотивов у меня нет. Поверьте, вам не надо меня бояться.

— На кого вы работаете?

— Я ни на кого не работаю.

— Не верю. — Эмма хотела добавить что-то еще, но в этот момент погас свет. Везде.

Стало вдруг тихо. Шторы были задернуты, и в комнату просачивалось лишь слабое мерцание. Мы стояли футах в десяти друг от друга, но я едва видел ее в темноте.

— Оставайтесь на месте. Не шевелитесь. Я держу вас на мушке.

— Вижу. — Пистолет по-прежнему смотрел в мою сторону, но сама Эмма слегка повернулась к двери. — У вас часто отключают электричество?

— Нет. — Впервые с тех пор, как я вернулся в гостиную, в голосе ее прозвучала неуверенность. — Даже не помню, когда такое было в последний раз, а я живу здесь уже два года.

— В таком случае будем считать это весьма неприятным совпадением, если, конечно, вы верите в такие вещи.

Эмма осторожно шагнула к двери, стараясь при этом не выпускать меня из поля зрения.

— Если вы имеете к этому какое-то отношение…

— Подумайте сами, как я мог что-то сделать. Я же с вами.

— Почему вы шепчете?

— Слушаю.

— Думаете?..

Окно гостиной как будто взорвалось; стекло треснуло и раскололось.

Мы оба инстинктивно присели, Я выхватил револьвер и направил его в сторону окна.

Штора не шелохнулась. Я подождал несколько секунд, но больше никто не стрелял. Странно, что они не попытались убрать нас раньше, когда мы шли от машины к дому.

Мы молчали. Я слышал дыхание Эммы, немного учащенное из-за выброса адреналина. Тем не менее она держалась на удивление спокойно, что не могло не вызывать восхищения. Я бы поставил ей пятерку за выдержку. Большинство других на ее месте уже сидели бы, съежившись, в уголке и тряслись от страха.

Выждав еще секунд пять, я шепотом спросил, как она себя чувствует.

— Бывало и лучше, — ответила Эмма, как мне показалось, все еще не вполне уверенно.

Пригнувшись, я проскользнул к двери и только тогда выпрямился в полный рост.

— Куда вы? — тихонько спросила она.

— Думаю, это была не пуля. Звук другой. Собираюсь посмотреть.

— А если они еще там?

— Вряд ли. Слишком уж шумно получилось. А если бы они хотели нас убить, то сделали бы это раньше, когда мы шли к дому. — Тем не менее полной уверенности в собственной правоте у меня не было. Я остановился у двери и прислушался, но ничего не услышал. Сделав знак Эмме отойти в сторону, я осторожно повернул ручку, и дверь медленно приоткрылась.