Дмитрий Донской

«Новоторжский кремль, состоявший из двух оборонительных линий Нижнего и Верхнего городищ», неоднократно перестраивался и обновлялся (238, 86). Об этом заботились не только сами новоторжцы, но и власти Великого Новгорода.

Древняя торговая дорога из Великого Новгорода в «Низовскую землю», в Северо-Восточную Русь, проходила через Торжок. Новгородские ладьи из озера Ильмень уходили в реку Мету. В ее верховьях (близ современного города Вышнего Волочка) эти небольшие суда волоком перетаскивали в Тверцу. Для охраны торговых путей от грабителей, а также для сбора пошлин с идущих в Новгород «низовских» купцов новгородцам нужна была пограничная крепость. Так и возник Торжок, или по-старинному — Новый Торг. Жителей Торжка и по сей день называют «новоторжцами».

Пограничное положение Торжка предопределило его особый статус и беспокойную судьбу. Любое нападение на Новгород с юга начиналось осадой Торжка. Он стоял как бдительный часовой на защите южных рубежей боярской республики. По своему значению и численности населения это был второй после столицы город Новгородской боярской республики. В городе были свои боярские и купеческие кланы, своя политическая борьба. Это был «Великий Новгород в миниатюре».

Между Новгородом и Торжком случались размолвки. Понимая свое особое положение в системе новгородского государства, новоторжцы стремились вести самостоятельную политику. Они не хотели жертвовать собственными интересами ради благополучия новгородской верхушки.

Ранняя история Торжка словно написана мечом. Уже первое упоминание в летописях о Торжке связано с войной и погромом. В 1139 году Юрий Долгорукий пришел из Суздаля в Смоленск, чтобы отсюда при помощи новгородцев начать поход на Киев. Но эта затея провалилась. Новгородцы отказались идти с Юрием. Разгневанный князь вынужден был ни с чем вернуться в Суздаль. По дороге он отомстил новгородцам тем, что напал на Торжок. «И разгневася Юрги, идя опять к Суздалю и взя Новый торг» (18, 211).

В каждом столетии Торжок переживал какую-нибудь кровавую драму. Его разоряли татары и тверские князья, Иван Грозный и поляки. И только в XVIII столетии история Торжка приобретает вполне мирный и провинциальный характер. На смену бранным тревогам является мирный золотошвейный промысел. «Манифест о вольности дворянской» (1762 год) принес Торжку новую славу. В окрестностях города по берегам мелких рек расцветают дворянские усадьбы. Их таинственное очарование до сих пор теплится под пеплом забвения.

В эпоху Александра Благословенного своего рода символом города стал прославленный многими путниками трактир ямщика Пожарского. Его обессмертил своей золотой строкой Пушкин, много раз бывавший проездом в Торжке.

Торжок сохранил до наших дней (хотя и не без потерь) каменную и деревянную застройку конца XVIII–XIX столетия. В ней угадывается нечто своеобразное, уникальное. И главный храм города — Спасо-Преображенский собор, и посадские храмы, и постройки древнего Борисоглебского монастыря — словом, вся здешняя архитектура проникнута какой-то странной смесью изысканности и грубоватости. Словно из-под портрета Екатерины выглядывает бородатое лицо Пугачева.

Эта двойственность имеет свои причины. В окрестностях Торжка жил в своей усадьбе Никольское-Черенчицы архитектор Н. А. Львов. Яркий представитель «русского палладианства», Львов на досуге составлял проекты усадебных домов и церквей для своих соседей и друзей — тверских помещиков. Работал он и для Торжка. Однако воплощением изысканных львовских проектов обычно занимался какой-нибудь мастеровитый купец-подрядчик. Для точного исполнения замысла архитектора ему не хватало профессионального мастерства. Нередко вступал в силу и вечный российский мотив — бедность. Заказчик (приходская община или монастырские власти) требовал от подрядчика экономить средства и с этой целью легко соглашался на упрощение и искажение львовского проекта. Творческий полет замысла печально смиряется перед приземленным прагматизмом исполнения. В итоге возникала та самая загадочная двойственность.

Предыстория конфликта

За пестрым разнообразием местных церквей и купеческих домов почти теряется единственный свидетель глубокого прошлого — Новоторжский кремль, точнее — то, что от него осталось. Здесь, на вершине этого холма, вспоминаются трагические события 1372 года — разгром Торжка войсками Михаила Тверского…

В противостоянии между Москвой и Тверью Великий Новгород склонялся на сторону Москвы. Однако осторожные новгородцы по возможности избегали войны с Тверью, в особенности тогда, когда за ней вставала Орда или Литва.

Именно Дмитрия Московского новгородцы признали великим князем Владимирским. Одной из главных причин про-московских настроений новгородцев была дружба тверичей с Ольгердом — злейшим врагом Новгородской республики. Литовские связи Михаила Александровича рано или поздно должны были больно задеть новгородцев. Именно это и произошло весной 1372 года.

Михаил Тверской направил один из литовских отрядов, возвращавшихся из набега на Кашин, в сторону Торжка. Этим маневром он уменьшал бедствия собственных земель от прохождения «союзников». Но одновременно создавал угрозу южным областям Новгородской республики и главному городу этого региона — Торжку.

Мы уже приводили слова Рогожского летописца: «А князь Кестутии от Кашина поиде с Литвою на Новоторжьскую волость, мимо Торжек» (43, 100). Тверской сборник добавляет: «И многу учиниша пакость» (44, 431).

В Торжке приближение литовского войска вызвало смятение. Воскресенская летопись сообщает, что вместе с литовцами к Торжку подходил и сам Михаил Тверской. Угрожая новоторжцам полным разгромом, он заставил их признать себя великим князем Владимирским и принять в городе своих наместников (39, 19; 55, 124).

Вскоре после ухода литовцев крепость Торжка, состоявшая из земляных валов, бревенчатых стен и каменных башен, пострадала от пожара (238, 91). В условиях постоянной военной угрозы новоторжцы решили восстановить цитадель как можно быстрее и, вероятно, с некоторыми улучшениями. С этой целью они обратились за помощью к новгородцам. И те не оставили их призыв без ответа. Южные ворота Новгородской республики должны были иметь прочные затворы…

В Торжок отправилась делегация новгородских бояр, которые должны были осуществить обновление крепости. Вероятно, они привезли и необходимые для строительства денежные средства. Обновление новоторжской крепости служило вызовом Михаилу Тверскому. Следуя в фарватере новгородской политики, Торжок не мог долго оставаться под властью Твери. Именно перспектива скорого разрыва с Тверью (а значит, и нападения Михаила Тверского) заставляла новоторжцев позаботиться о надежных укреплениях.

Тверские наместники в Торжке всеми силами сопротивлялись новгородским планам. У них были сторонники среди наиболее дальновидной части горожан. Но «партия мира» оказалась слабее «партии войны». Новгородские порученцы, прибыв в Торжок, первым делом изгнали тверских наместников из города и тем самым фактически объявили войну Михаилу Тверскому. Новоторжцы поклялись быть заодно с новгородцами. Как обычно в ту эпоху, политический переворот сопровождался грабежом. Разъяренная толпа кинулась грабить и бить находившихся в городе тверских купцов.

Узнав о случившемся, Михаил Тверской велел немедля собирать полки…

Битва у ворот

В летописях сохранилась особая «Повесть о взятии града Торжьку». При переписке в различных летописных центрах ее событийное ядро обросло подробностями и эмоциональными оценками. Приводим для начала версию Рогожского летописца — взгляд из Твери.

«Того же лета, заговев Петрову говению (22 мая 1372 года. — Н. Б.), приехаша Новогородци в Торжек и укрепишася с новоторжьци крестным целованием заодин и съвещаша зол съвет и заратишася (начали войну. — Н. Б.) с князем с великим с Михаилом с Александровичем, наместника его съслаша, а тферич изнимаша и биша, а лодьи их пограбиша» (43, 101).