Дмитрий Лихачев
Шрифт:
22 ноября 2006 года к столетию Д. С. Лихачева в Москве, в 1-м Неопалимовском переулке состоялось открытие памятной доски с надписью: «В этом доме академик Д. С. Лихачев во время приездов из Петербурга руководил работой основанного им в 1987 году журнала „Наше наследие“».
На открытии выступили — председатель Совета Федерации, председатель редсовета журнала «Наше наследие» С. М. Миронов, главный редактор журнала «Наше наследие» В. П. Енишерлов, директор Института культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева — Ю. А. Веденин, председатель Международного благотворительного фонда «Новые имена» И. Н. Воронова, руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям М. В. Сеславинский, президент Российской академии архитектуры А.
Слава Лихачева год от года только растет, множится число мероприятий, связанных с его именем. Научные конференции, посвященные ему, проходят в Пушкинском Доме, в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов под руководством А. С. Запесоцкого. Фонд Лихачева ведет работу, поддерживая издания книг, которые, наверно, поддержал бы и Дмитрий Сергеевич. За прошедшие после его смерти годы образ его не уходит — наоборот, становится все значительнее.
Конечно, главное наследство Лихачева — его труды.
Готовясь написать эту книгу, прочел многие из них и был потрясен их энергией, смелостью, дерзостью гипотез. Даже только этому стоит всем поучиться, не забывать об этом в тяготах жизни. В издательстве «Логос», во многих других издательствах переиздаются труды Д. С. Лихачева — и в простых, и в роскошных переплетах. История Лихачева продолжается — и не хочется с ним расставаться, заканчивать книгу, хочется еще что-то найти!
Лихачева легко «увидеть» — осталось много фильмов о нем, в числе их и фильмы внучки Зины Курбатовой, ставшей известной журналисткой и посвятившей своему деду много трудов. Последний из них на сегодняшний день — фильм «Частные хроники», рассказывающий о непростых отношениях в семье. И снова глядя на Лихачева (на мониторе компьютера) и слушая его, понимаешь с тревогой: он оставил нам не только воспоминания о тяжелом прошлом, но и предупреждения — об ужасном будущем!
«Мы будем жить, как чайки на помойках, — предупреждает Лихачев с экрана, — ибо уходит достоинство. Страшны… не жаргонные слова и просторечия, а обеднение речи в связи с обеднением жизни. Исчезла любезность. Исчезла репутация (теперь характеристика). Все больше машины заменяют работу ума, а ум отучается делать простейшие операции, связи и выводы. Даже животные деградируют, больше развиваются хищники — хищная чайка продвинулась уже и на сушу».
Как своевременны эти тревоги и, увы, все больше сбываются — уже без Лихачева, но так, как предсказал Лихачев.
Вот на мониторе фильм из серии «Как уходили кумиры». Сначала рассказывает Зина Курбатова, потом — один из ближайших лихачевских сотрудников — В. Бударагин. Вот — другой лихачевский сотрудник (фамилия на экране почему-то не появилась). Острое, чуть восточное, выразительное скуластое лицо, окаймленное узкой седой бородкой. Он, вспоминая Лихачева, рассказывает, как он учил их «летать в любую погоду». Опять — образ птицы. Видно, Дмитрий Сергеевич внимательно наблюдал чаек на Соловках. Сотрудник заканчивает свое выступление. Ведь это же, наверное!.. впрочем, надо уточнить.
Зинаида Юрьевна Курбатова говорила мне, что обязательно надо встретиться с Гелианом Прохоровым, одним из самых близких Лихачеву людей — ведь Дмитрий Сергеевич его спас, когда того за переписку с Солженицыным хотели лишить гражданства и отовсюду выгнать… Но как пойти к незнакомому человеку? Я позвонил Всеволоду Евгеньевичу Багно, директору Пушкинского Дома, так мне всегда помогавшему в этих трудах…
— Записывай номер.
— Спасибо! А как отчество его?
— Гелиан Михайлович.
УЧЕНИК
Гудки
шли глухие и безнадежные: у каждого номера свой гудок, и по нему можно что-то почувствовать…— Слушаю! — неожиданно раздалось в трубке.
Я изложил просьбу.
— Даже не знаю, чем могу вам помочь. Что знал, я уже написал.
— Понимаете, все материалы о Дмитрии Сергеевиче вроде бы прошерстил… Но хочется услышать живой рассказ!
— …Сегодня у меня лекция, на историческом факультете.
— А завтра как?
— Завтра в Духовной семинарии… Ну хорошо — приходите в три. Запишите адрес.
Путь знакомый: по пешеходной 6-й линии Васильевского часто хожу. Знаменитый Андреевский храм. А также — «секонд-хенд», «секс-шоп» — «бастионы» теперешней жизни.
Флигель во дворе. Узкая крутая старинная лестница. Маленькая площадка. Перевел дыхание, позвонил… Пауза, потом лязганье затворов. Хозяин открыл дверь. Большой. Мощный… Слегка насупленный… не разбудил ли я его, часом?
— Проходите.
Ряд маленьких, битком набитых комнат, книги в шкафах и нависающие со шкафов. Окна — маленькие и темные, во двор, но зато всюду яркие праздничные картины. Хозяин заметил мой взгляд. Повел рукой:
— …Ереван… Париж… Лазурный Берег. Ездили на конференции. Помню — рисовал Новый мост через Сену. Подошел француз, сказал: «Да! День прошел не зря!»
Вот тоже очень яркий пейзаж — по речке шпарит буксир, на том берегу — красные кирпичные старинные пакгаузы.
— Париж?!
— Питер! Вид из окна нашего сектора!
Вспомнил его картины в секторе: их веселая поездка в автобусе — и аскетический, иконный и в то же время чуть кубистический портрет Лихачева.
— Красиво, — сказал я.
Он уверенно кивнул: фраза моя возражений не вызвала. Сели за его рабочий стол, тесно друг к другу: двое довольно тучных мужчин — я сбоку, на маленькой табуреточке.
— Ну, давайте для начала я запишу все ваши звания…
— А вот, — он спокойно положил передо мною листок.
Доктор филологических наук, профессор кафедры истории западноевропейской и русской культуры истфака СПбГУ, главный научный сотрудник ИРЛИ РАН, специалист по древнерусской и византийской литературе, лауреат Государственной премии за собрание «Памятники древнерусской литературы», автор более трехсот научных трудов, заслуженный деятель науки…
Я выпрямился — передохнуть.
— Сколько вам лет? — вдруг спросил он.
— А вам?
— Семьдесят пять! — не без гордости произнес он.
Кожа сухая, в красноватых прожилках. Острый, с горбинкой нос. Черно-седая косая челка через лоб. Взгляд веселый и даже горячий.
Я дописываю длинный перечень его званий и работ.
— Много сделали…. Сразу стали писать?
— Да нет. Сначала поступил в Летную академию Можайского. Куда молодой парень в те годы мог мечтать поступить? Но на первом курсе почему-то меня исключили из комсомола и направили «на исправление» в штрафбат… «Много рассуждал». О чем я, кстати, ничуть не жалел, потому что именно там в любую свободную минуту начал исторические книги читать. Потом — ногу повредил: бревно прокрутилось, упал. Комиссовался. Уже понял — надо в университет. Принес документы. Мне говорят: «Вы характеристику читали свою?» — «А что?» — «Почитайте!» Читаю: «…политику партии и правительства не понимает». Еще на год на стройку пошел. Когда там стал просить характеристику, мне говорят: «А — напиши сам!» Ну, я и написал: «Политику партии и правительства понимает». Так что прошел трудовой путь. Когда Лев Николаевич Гумилев — замечательное знакомство! — в гости меня позвал, я прихожу по адресу на Большую Московскую улицу и вижу: «Ба! Так я же этот дом строил!» Гумилев сказал: «Пока я реабилитировался — вы, оказывается, уже дом строили для меня». Показал ему фотографию — как раз в его комнате, еще недостроенной, с рабочими сфотографировался. Бывают чудеса! В университете — записался на его спецкурс. И потом мы поехали с ним в экспедицию, раскапывать Хазарию, ныряли с аквалангами в Каспий, возле Дербента, нашли там хазарскую стену, ограждавшую порт!