Дневник артиллерийского офицера

И пехота на БМП ринулась в атаку. Отпустив её вперёд себя, метров на четыреста, двинулись и мы. Тут же пропала связь с дивизионами и, переключившись на канал командира полка, решил – если что буду по его каналу командовать артиллерией. Проехали мимо, подбитой ночью легковушки, которая продолжала слегка дымиться и где виднелись в неестественных позах трупы погибших. Миновали разбитый ингушский блок-пост и чеченскую таможню, где всё кругом было размолочено вдребезги бомбардировкой с воздуха, огнём артиллерии и танков. Немного приняв влево, объехали сгоревшие скирды, где по сообщениям прятались боевиками противотанковые пушки, но на пепелище не было ничего видно даже похожего на орудие. С треском сломали танком воздушный бетонный арык, перевалили его, увидев, что за арыком нет окопов и никаких следов опорного пункта. Ну и, слава богу, а то была бы здесь и сейчас славная мясорубка, когда пехота пошла вперёд. Продолжая двигаться на высокой скорости за первым батальоном, мы неслись, не встречая противодействия, к дальней зеленке. На такой же высокой скорости по Терскому хребту мчался третий батальон, подымая в воздух огромное облако пыли и издалека действительно казалось, что над чередой высоких горок летело большое, грязновато-жёлтое облако. Несколько раз мы влетали в какие-то рвы, траншеи и ямы, кидало так сильно, что мы еле удерживались на броне. Через пятнадцать минут такой сумасшедшей гонки за танками и БМП влетели, ломая с громким хрустом небольшие деревья, в зелёнку, которая была шириной километра полтора, но пройти сквозь неё и выйти в район сосредоточения не удалось. Деревья так плотно стояли, что даже на технике, по следам танка мы пробивались с большим трудом, поэтому вынуждены были свернуть вправо и вскоре выскочили на асфальтную дорогу. По ней помчались дальше за танками и БМП, напряжённо вглядываясь в зелёнку вправо и влево, которая вплотную подступала к дороге. Заросли внезапно кончилась, и мы выскочили на обширное, открытое пространство. В полутора километров впереди на дороге занимал оборону взвод первого батальона, ещё дальше метров восемьсот у одноэтажных строений (на карте обозначено МТФ) поспешно разворачивались легковые машины и устремлялись обратно к Горагорску. Одна из них уже горела, подбитая из БМП. Остальная часть первого батальона ушла влево, занимая оборону по вершинам холмов, а на самом горизонте, слегка затуманенный дымкой, краснел кирпичными пятиэтажными зданиями Горагорск. Мы тоже свернули на поле и по свежей пахоте проехали метров двести. Машина командира полка остановилась, а мой механик-водитель Абакумов, решив объехать её, резко крутанулся на месте и у нашего ПРП слетела гусеница.

– Абакумов, ты дурак, – Чистяков и я слезли с машины и прошли к корме, разглядывая перекошенную гусеницу, – нельзя же на такой рыхлой земле так резко поворачивать, вот сейчас при резком повороте земля забилась между гусеницей и катком, в результате чего и скинуло её…

– Алексей Юльевич, ты давай занимайся тут, а я к командиру пойду.

Командир полка сидел на верху КШМки, разглядывая карту и сверяя её с местностью. Забравшись к нему на машину, я тоже стал осматриваться. Небольшая долина, полтора на полтора километра. Прямо перед нами, где первый батальон занял оборону у дороги, влево шла гряда невысоких холмов, по вершинам которых и занимали оборону мотострелковые подразделения. Третий батальон заходил по Терскому хребту и занимал оборону слева от первого батальона, тоже по вершинам холмов, но там они были гораздо выше.

– Борис Геннадьевич, командный пункт полка будет размещаться, вон там в долине, - командир рукой показал место и тут же показал его на своей карте, – А ты где расположишь свою артиллерию?

Я уже успел сличить местность с картой и уверенно стал докладывать: – Дивизионы, товарищ полковник, расположу на поле, ниже вершины, чтобы она была между позициями дивизионов и зелёнкой. Между зелёнкой и дивизионами по вершине растяну противотанковую батарею и мотострелковый взвод, приданный дивизионам для охраны, для того чтобы дивизионы прикрыть с той стороны.

Всё это показал командиру на карте и рукой на местности, а после короткого раздумья командир утвердил мой решение.

Из зеленки, на дороге показались машины остальных подразделений и начали сворачивать на поле в нашу сторону, с ними появился и зам. командующего округа генерал-лейтенант Сидякин, который внимательно выслушал решение командира полка по размещению подразделений в районе и утвердил его. Никитин с Сидякиным уехал вперёд, а я остался на поле у ПРП и как только подтянулись артиллерийские дивизионы, ПТБ то их командирам указал районы развёртывания и приказал подразделения подготовить к ведению огня, после чего они убыли в район огневых позиций.

Вскоре подъехал мой салон, из которого выскочили возбуждённые Кравченко и лейтенант Коротких. Перебивая друг друга, рассказали, что недалеко отсюда они наткнулись на разбитый снарядами чеченский дом, а рядом с ним стоит прицеп загруженным имуществом. Предложили его утянуть – пора было обрастать имуществом, да и продуктами не мешало разжиться. После некоторого колебания; всё-таки это подпадает под мародёрство, а с другой стороны нам нужны тазики, для того чтобы постираться и помыться, нужна посуда для приготовления пищи, нужны продукты, чтобы несколько разнообразить пищу как свою, так и своих бойцов. Да и быт свой нужно было понемножку обустраивать. Но больше всего нужен прицеп для перевозки нашего имущества и имущества взвода управления начальника артиллерии.

– Гутник, – отдал распоряжение своему начальнику разведки после некоторого раздумья, – садись в машину и езжай туда. Ты в первую войну имел дело с трофеями, смотри только, чтобы никто ничего не видел. Пока мы первые в полку трофеи берём, так что могут вначале и неправильно понять.

Отправив их, вплотную занялись натягиванием гусеницы, но сколько бы мы не суетились, у нас долго ничего не получалось. Лишь после совета, который дал техник роты связи, мы быстро устранили неисправность и вдоль стоящей колонны начали двигаться в район расположения. Но пока нет нашей машины, решил проехать на огневые позиции дивизионов. Проехал по дамбе, потом по крутому склону спустился в арык и по такому же крутому выезду выскочил на поле. По длинному и пологому склону выехал в район огневых позиций батарей. Здесь шла работа, обычная при занятии огневых позиций. Каждый был занят своим делом и, убедившись, что здесь всё нормально, я поехал обратно. Выскочил к арыку, но переезд через арык уже был забит машинами и я решил проехать по дамбе вдоль арыка, чтобы найти другое место выезда на КП полка, но проехав метров девятьсот и, поняв, что через пятьсот метров мы выедем на передок, решил развернуться и переправиться через арык в прежнем месте. Разворачивая ПРП, положил на броню бинокль, а забрать забыл. Конечно, при движении бинокль был потерян, чем был очень раздосадован – он был у меня ещё с первой войны.

Через некоторое время подъехала наша машина, которая за собой тащила трофейный прицеп. Имуществом также был забит под завязку и салон. Опять, как и в прошлую ночь, быстро стемнело, и под покровом темноты мы начали разгружать прицеп с салоном. Из темноты на свет фонаря к нам вышли майоры Пузренко и Гандау. Оказывается, когда наши грузили и цепляли прицеп туда же приехали и они, и из этого дома загрузили к нам в салон несколько мешков муки, телевизор и некоторые вещи. Начали просить, чтобы на моей машине отвезти эти вещи к ним в палатку за двести метров, а я упёрся, не желая гонять машину. После недолгой перепалки всё-таки уступил. И уже в полной темноте полностью разгрузились и удивились. Добыча оказалась весомой: много варенья – его почти всё отдали солдатам. А это было абрикосовое варенье, потом ещё несколько видов, для нас северных людей, экзотических варений. Себе оставил трёхлитровую банку какого-то совсем необычного варенья со странным вкусом – до жути понравилось. Были ещё продукты, постельное бельё, посуда. Бойцы очень обрадовались мясорубке и паре мешков муки. Все остальные домашние вещи приказал отнести подальше в жидкие посадки кукурузы и выбросить, чтобы никто не видел. Самое главное прицеп: теперь мы на нём построим будку для проживания солдат, и вообще станем мобильными. Только разобрались и порадовались трофеям, как внезапно вспыхнула беспорядочная стрельба в первом батальоне. Мы бросили все дела и стали смотреть на передний край батальона, который проходил в четырёхстах метрах от КП полка. Через пару минут начала работать первая миномётная батарея: ну а это уже серьёзно и надо было идти на ЦБУ (Центр Боевого Управлении). Навстречу мне попался солдат, которого послал за мной командир полка. Его я нашёл у КШМки, где у задней двери Никитин по радиостанции принимал доклад от капитана Шпанагеля.

– Борис Геннадьевич, Шпанагеля атакуют духи. Просит огня полковой артиллерии.

– Понял, товарищ полковник, пусть даёт координаты целей, и мы долбанём туда, а пока пусть более активно использует свою батальонную артиллерию.

Пока суть да дело, мне принесли мою карту и радиостанцию, настроенную на дивизионы. Связался с командиром первого дивизиона: – «Полтава, Я Лесник 53». «Зоопарк» на карту нанесён? (такая кодировка была только у Уральских полков, как в первую войну, так и сейчас).

Семёнов чётко доложил, что кодировка есть и он готов к ведению огня. А к этому времени Шпанагель доложил координаты целей, которыми оказались группа строений МТФ перед батальоном, в восьмистах метрах впереди, откуда вёлся по батальону сильный огонь. Передал по «Зоопарку» координаты цели в первый дивизион и через три минуты услышал доклад командира дивизиона, что он готов к открытию огня. Команду, на открытие огня, должен был дать командир батальона, но мы её не дождались – пехота справилась сама. Стрельба постепенно затихла, установилась тишина и я пошёл спать, так как в час ночи заступал на дежурство на ЦБУ.

Ночь прошла спокойно. В палатке под ЦБУ света ещё не было, да и мебель не занесли, поэтому радиостанцию поставил на улицу и службу до пяти утра тоже нёс на улице. Было сыро, туманно и неуютно.

Утром, когда рассвело, вернулся к кунгу и был неприятно удивлён тем, что увидел недалеко на поле раскиданные домашние вещи с прицепа, которые мы думали, что спрятали надёжно в кукурузе, но они были равномерно разбросаны вокруг нашей стоянки. Пришлось срочно поднимать бойцов и всё это барахло тащить дальше и закапывать в землю, чтобы никто их не увидел. Но чуть позже в ту сторону, где были закопаны вещи, завернувшись в бушлат прошёл в туалет замполит полка подполковник Быстров, а возвращаясь обратно, ехидно спросил меня: – Что это у тебя, Борис Геннадьевич, рядом самолёт с домашними вещами разбился? – Ну что ж, оба понимающе посмеялись и пришлось тазик из трофеев ему дать постираться.

До обеда сходил в первую миномётную батарею и остался доволен тем, как они расположились. Командир батареи показал, куда они стреляли ночью. Проверил ещё несколько вопросов и вернулся к себе, где мои офицеры, низко склонившись над столом, работали с моей картой. Не успел включиться в работу над документами, как меня срочно вызвал к себе командир полка: в районе высоты, отм. 522,1 отмечено движение боевиков. Это был район ответственности третьего батальона, поэтому цель, под номером 12, дал второму дивизиону, а через несколько минут поступил доклад с огневой позиции – Готово.