Дневник для Стеллы

17. Нынче утром ко мне заезжал Стерн; он добрался сюда водою, и потом мы вместе отправились в Лондон в его лодке. Он рассказал мне, что миссис Эджворт ухитрилась по дороге в Честер выйти замуж, так что, полагаю, ее мало занимали чьи бы то ни было посылки или шкатулочки, кроме ее собственной. Я просил Стерна снабдить меня хотя бы указаниями, где в Честере искать эту посылку, и он обещал завтра это сделать; я напишу тогда Ричардсону, чтобы он проездом вспугнул ее и перебросил по назначению. Она адресована миссис Карри, и вам следует предупредить ее об этом и попросить переслать посылку вам, как только она ее получит. Стерн говорит, что Джемми Ли Лондон чрезвычайно понравился; вот что, я полагаю, заставило его так долго здесь пробыть, а не дело Стерна, которое из-за несчастья, случившегося с мистером Гарли, очень застопорилось. Мы со дня на день ожидаем, что он станет графом Оксфордом и лордом-казначеем. Его патент как раз сейчас проходит через канцелярии, а патент лорда-хранителя печати, говорят, пока еще нет, по крайней мере, так сказал мне на днях его сын, молодой Харкур. Обедал я нынче вдвоем с моим другом Льюисом на его квартире в Уайтхолле. На днях я встретил в Уайтхолле одну знакомую мне даму, которую за все время моего пребывания в Англии ни разу не видел; мы чрезвычайно друг другу обрадовались, и она пригласила меня навестить ее, что я и собираюсь сделать. Это некая миссис Колидж: она проживает в Уайтхолле, поскольку была швеей короля Вильгельма, за что получала триста фунтов в год. Ее отец — фанатик, столяр [513] , был повешен как изменник за участие в заговоре Шафтсбери [514] . Меня познакомила с этой достойной женщиной несколько лет тому назад леди Беркли. Я люблю знакомства, делающие мне честь, и предпочитаю быть в обществе ниже всех; я не из тех, кто за отсутствием компании, не брезгует якшаться с всякой дрянью. Вечером гулял вместе с леди Керри и миссис Пратт в Воксхолле; мы надеялись послушать соловьев, но они уже почти не поют.

513

…фанатик, столяр… — Стивен Колидж (1635—1681); был обвинен в попытке организовать мятеж против короля и казнен в Оксфорде.

514

…в заговоре Шафтсбери. — Шафтсбери Энтони Эшли Купер (1621—1683) содействовал реставрации Стюартов, но выступал против претензий герцога Йорка быть преемником Карла II на престоле и поддерживал права незаконного сына Карла II герцога Монмута; примкнув к заговору, который затем был раскрыт, Шафтсбери бежал в Амстердам, где вскоре умер; не исключено, однако, что все это дело с заговором было сфабриковано католиками.

18. Я тщетно охотился нынче за секретарем, с которым мне нужно было переговорить, и пообедал с полковником Кроу [515] , недавним губернатором Барбадоса, а третьим был ваш приятель Стерн; Кроу очень расположен к Стерну и помогает ему в его деле, которое, судя по всему, пролежит без движения, пока мистер Гарли не станет лордом-казначеем; никакие важные дела в казначействе сейчас не рассматриваются, потому что его назначение ожидается со дня на день. Возвратясь домой, я заглянул к декану Эттербери и расстался с ним лишь во втором часу, так что теперь уже очень поздно.

515

Кроу Митфорд (ум. 1719) — губернатор Барбадоса (1707—1711); был также одно время в Испании, где убеждал каталонцев поддержать притязание на испанский престол эрцгерцога Карла.

19. Знаете ли вы, что в окрестностях нашего городка уже косят и заготовляют сено и, когда проходишь цветущими лугами, вокруг разлито удивительное благоухание. Вот только убирающие сено нимфы — сущие шлюхи; ничего похожего на тех опрятных и славных женщин, каких встречаешь обычно подальше в провинции. С тех пор, как я знаю Лондон, число грязных потаскух в соломенных шляпах возросло здесь неимоверно. До пяти часов я оставался дома и пообедал с деканом Эттербери, а потом отправился водою к мистеру Гарли, у которого должен был собраться субботний клуб с герцогом Шрусбери в придачу. Я шепнул лорду Риверсу, что не люблю, когда в нашем обществе появляются посторонние, а мошенник взял и повторил это вслух, но господин секретарь сказал мне, что герцог написал просьбу о разрешении присутствовать, после чего я изобразил полное удовлетворение, и мы все смеялись. Господин секретарь сказал, что герцог Бакингем не раз говорил с ним обо мне и изъявлял желание познакомиться со мной. Я ответил, что это невозможно, потому что герцог не предпринял необходимых для этого шагов. Тогда герцог Шрусбери заметил, что, как ему кажется, герцог не привык идти навстречу первым. Я ответил, что весьма сожалею, однако при знакомстве всегда ожидаю первого шага от других соответственно их знатности и от герцога более, чем от кого бы то ни было [516] . На что герцог Шрусбери ответил, что он вовсе не имел в виду его знатность, и это было весьма удачно сказано, ибо он имел в виду его гордость, но я-то давно усвоил, что гордых людей не существует. В десять все разошлись, а мы с мистером Гарли просидели вдвоем до полуночи и обсудили множество разных дел, которые мне необходимо было с ним решить, после чего я прогулялся при свете луны до самого Челси, куда добрался около часу ночи. Лорд Риверс умолял меня не ходить так поздно, но у меня нет другого выхода и к тому же нет денег, коих я рисковал бы лишиться.

516

…и от герцога более, чем от кого бы то ни было. — Трудно предположить, чтобы Свифт забыл о том, что когда пятью месяцами ранее он пришел к герцогу Бакингему с визитом, тот его не принял (см. запись от 19 декабря 1710 г.); Свифт всегда питал неприязнь к герцогу, хотя, тем не менее, в № 27 «Экзаминера», видимо, из политических соображений отозвался о нем с похвалой.

20. Судя по тому, что прошлым вечером говорил мне лорд-хранитель печати, он вряд ли станет пэром в скором времени, тогда как патент мистера Гарли на титул графа Оксфорда будет готов в ближайшие три дня. Мы заставили его в этом признаться, чем он был не очень доволен, но потом разговорился. У господина секретаря собралось сегодня слишком большое общество, поэтому я ушел вскоре после обеда. Я никому не позволяю в моем присутствии божиться и сквернословить, а посему, заметив, что я стесняю кое-кого из гостей, предоставил их самим себе. Желаю вам веселой Троицы; расскажите мне, пожалуйста, как вы ее провели; впрочем, вы, наверно, собираетесь в Уэксфорд, и мое письмо, боюсь, придет слишком поздно; оно будет отправлено только в четверг; сделать это раньше мне не удастся — множество всяких дел не позволяет мне пока ответить на ваше. Кстати, куда мне адресовать письма в ваше отсутствие? Съезжаете ли вы со своей квартиры?

21. Нынче утром, добравшись до Лондона, я встретил на Пел-Мел одного ирландского священника, которого рад был видеть, потому что очень его люблю, и с ним маленького нахала тоже из Ирландии, некоего Перри; возможно, вы о нем слыхали; он женат на Нэнни Свифт, дочери моего дяди Адама [517] . Жена отправила его сюда, чтобы он выхлопотал себе место у Лоундса [518] , потому что мой дядя и Лоундс — свояки, а Лоундс здесь важная персона в казначействе; однако, по счастью, я с ним совершенно не знаком; тем не менее, этот Перри выразил надежду, что я похлопочу за него перед Лоундсом, потому что одного моего слова… и прочее; старая погудка. Но я, разумеется, и пальцем не шевельну. Обедал у миссис Ваномри, где держу свою лучшую сутану и парик, чтобы надевать их, когда я прихожу в Лондон и хочу выглядеть франтом.

517

Адам Свифт (1641—1704) — седьмой сын Томаса Свифта из Гудрича, деда писателя; стряпчий, был членом ирландского парламента; от первого брака у него были сын Уильям и дочь Энн, вышедшая замуж за Джеймса Перри; от второго брака — дочь Марта, ухаживавшая за писателем в последние годы его жизни.

518

Лоундс Уильям (1652—1724) — секретарь казначейства, член парламента.

22. Обедал в Сити и, возвращаясь вечером домой, встретил в парке сэра Томаса Мэнсела и Льюиса. Льюис шепнул мне, что патент мистера Гарли на титул графа Оксфорда поступил уже в канцелярию господина секретаря Сент-Джона, так что завтра или послезавтра он будет, я полагаю, провозглашен графом Оксфордом и получит жезл. Возвышению этого человека содействовали перенесенные им гонения, отставки и ножевая рана. Воображаю, какая толчея, сколько поздравлений и поклонов будет во время его lev'ee! И все-таки, если только человеческая природа способна на столь большое постоянство, хотелось бы верить, что он останется таким же, как прежде, хотя, конечно, ему придется соблюдать некоторые правила этикета, необходимые в его новом положении. Уже поздно, сударыни, так что я отправляюсь спать.

23. Утро. Прошлой ночью я засиделся допоздна и потому сегодня поздно проснулся, но я все же отвечу на ваше письмо сейчас, лежа в постели, перед тем как уйти в город, а отправлю его завтра: ведь вы, возможно, не уедете так скоро в Уэксфорд. — Нет, вы не ошиблись в счете: последнее ваше письмо было четырнадцатое, и я уже говорил вам это дважды или трижды; сколько раз вам еще повторять? Чем бы нам помочь бедняжке Стелле? Ради бога, поезжайте в Уэксфорд! Я хочу, чтобы вы гуляли там по три мили в день, только чтобы в конце каждой мили у вас было хорошее пристанище для отдыха. Прогулки принесли мне так много пользы, что я считаю своим долгом предписать их бедной Стелле. Парвисол прислал мне вексель на пятьдесят фунтов, о чем я весьма сожалею, потому что не просил его об этом, а только как-то обмолвился месяца два тому назад; надеюсь, однако, что он все же сумеет выплатить вам сумму, о которой я ему писал. Он никогда раньше не посылал мне никаких денег, кроме векселя на двадцать фунтов полгода тому назад. Вы можете распоряжаться каждым принадлежащим мне в этом мире фартингом, как я сам, и единственное, что меня огорчает, так это то, что я не настолько богат, как надо бы, ради блага МД, клянусь своим спасением. Надеюсь, что перед отъездом в Уэксфорд вы съехали со своей квартиры, хотя это, возможно, и будет связано с некоторыми неудобствами; я еще раз хочу вам пожелать, чтобы вам волей-неволей пришлось бы гулять в деревне до самого Михайлова дня, ей богу. Ладно уж, пусть эти полки хранятся у них, чума на их голову; и все-таки столько денег за четыре недели — сущее вымогательство, поэтому, если миссис Брент не против, то пусть они останутся пока у нее. Премного обязан вашему декану за его любезное предложение ссудить меня деньгами. Достаточно ли этого изъявления благодарности с моей стороны? Сто человек одолжили бы деньги мне или любому другому, если он только не слывет мотом. О, поверьте, я был бы рад очутиться с МД хотя бы в одном королевстве, пусть вы бы и находились в Уэксфорде. Поймите, я удерживаем здесь прихотью капризнейшей судьбы, из сетей которой охотно вырвался бы, если бы только мог без ущерба для своего достоинства и чести. — Возвратиться без какого-либо почетного вознаграждения было бы слишком унизительно, да и я не прочь стать немножко богаче, чем сейчас. Ничего больше не скажу, но прошу вас не тревожиться и ждать, предоставив остальное фортуне; поверьте, главная цель, которой я домогаюсь во всех моих устремлениях, — это благополучие МД. И не будем больше говорить об этом предмете, который наводит на меня уныние и от размышления о котором я охотно отвлекусь. Поверьте, любой смертный из ныне живущих счастливее меня; я не хочу этим сказать, что вовсе несчастлив, но что все мне здесь не по вкусу из-за невозможности жить так, как я бы хотел. Но это лишь мимолетный вздох, не более. Ну, а теперь посмотрим, о чем вы там еще пишете, юные дамы. Чума забери миссис Эджворт и Стерна; но я все же постараюсь как-нибудь разыскать эту злосчастную посылку. Каких еще распоряжений вы ожидаете от меня относительно портрета? Разве вы не вольны поступать с ним так, как если бы он принадлежал вам? Нет, я надеюсь, что Мэнли все же сохранит свою должность, потому что об увольнении сэра Томаса Фрэнкленда ничего не слышно. Не посылайте никаких писем на имя мистера Аддисона, а только на имя Эразмуса Льюиса, эсквайра в канцелярию лорда Дартмута в Уайтхолле. Такой адрес надлежит указывать на наружном конверте. — Бедная дорогая Стелла, вам не следует писать ни при плохом освещении, ни при хорошем, лучше диктуйте Дингли, она хоть и шалунья, но здоровая девочка и может попотеть за двоих. Дружно ли вы живете? Не слишком ли часто ссоритесь? Прошу вас, любите друг друга и поцелуйтесь в ту самую минуту, как Дингли это читает, потому что нынче утром вы поссорились после того, как миссис Маргрет [519] поливала Стелле голову водой: я слышал, как об этом рассказывала маленькая птичка. Ну вот, теперь я ответил на все в вашем письме, на что следовало ответить, и все-таки оборотная сторона листа еще не заполнена. Вечером, возвратясь домой, я еще что-нибудь скажу, а завтра это письмо будет непременно отправлено. Да уходите же, наконец, идите в свои комнаты и дайте Престо встать, как подобает скромному джентльмену, и отправиться в город. Мне кажется, что благодаря постоянным прогулкам лоб у меня потеет теперь меньше, чем прежде, но зато я так загорю, что дамы перестанут меня любить. Ну, идите, да поживее, сударыни, и дайте мне встать. Доброго вам утра. — Вечером. Обедал с Фордом у него на квартире, а вино было моего собственного подвала, из ящика, присланного великим герцогом; оно, правда, начинает прокисать. Говорят, будто у вас в Ирландии бутылка стоит полкроны. Как изволила заметить Стелла, если уж что в Ирландии подорожает, никогда потом не подешевеет, кроме пшеницы, будь она неладна, священникам на разорение. Я получил нынче письмо от архиепископа Дублинского с дальнейшими изъявлениями благодарности за то, что я вступился за него перед мистером Гарли и мистером Сент-Джоном и с длинной историей насчет выборов вашего мэра, из коей я уловил, что он тут замешан и дает тем самым повод для новых о нем кривотолков, но здесь пока об этом ничего не известно. Мои прогулки в Лондон и обратно, да еще с переодеваниями, отнимают у меня так много времени, что я теперь не могу бывать в гостях так часто, как прежде, но что поделаешь? Благодарение богу, с тех пор, как уехал из Лондона, я все время чувствую себя намного лучше; не знаю, сколь долго это продлится, но, во всяком случае, уверен, что это пошло мне на пользу. Я теперь не пошатываюсь, как бывало, а выступаю важно, что твой петух; только раз или два это длилось какую-нибудь минуту, а потом, сам не знаю как, но тотчас прошло и больше не повторялось. А Дингли по-прежнему хорошо разбирает мои письма, ответьте-ка, сударыня? Бедняжке Стелле не следует читать безобразный мелкий почерк Престо. Будьте умницей и берегите свои глазки. Чай для вашей приятельницы Уоллс будет на-днях отправлен в Честер с неким священником Ричардсоном. Мой нижайший поклон ей и добрейшей миссис Стоит, и Кэтрин, и, пожалуйста, гуляйте и сейчас, пока вы еще в Дублине. Я ожидаю, что ваши следующие письма, кроме одного, будут уже из Уэксфорда. Благослови господь драгоценнейших МД.

519

Маргрет — служанка Стеллы.

24. Утро. Господин секретарь прислал своего грума, чтобы пригласить меня сегодня на обед. Господь всемогущий да благословит и сохранит вас обеих навеки и пошлет вам здоровья. Аминь. Прощайте.

Скажите, сударыни, часто ли случается, что я в письме по нескольку раз повторяю одно и то же?

Говорят, что у больших умников короткая память. Справедливо подмечено, хотя и подло.

Письмо XXIV

Челси, 24 мая 1711.

[четверг]

Утро. Впервые в жизни номер моего письма и сегодняшнее число совпали; это добрая примета, детки, значит все сойдется, и мы окажемся вместе. Как, вы все еще имеете наглость писать «Лондон, Англия», потому что я пишу «Дублин, Ирландия»? Или, по-вашему между Лондоном и Дублином нет никакой разницы, бесстыдницы вы эдакие? Я запечатал свое предыдущее письмо и собираюсь отправиться в Лондон. Доброго вам утра, сударыни. — Вечером. Обедал с секретарем, мы сели за стол в шестом часу. Патент мистера Гарли утвержден сегодня утром, отныне он граф Оксфорд, граф Мортимер и лорд Гарли Уигмор-Кастл. Мое письмо было уже запечатано, иначе я непременно рассказал бы вам об этом напоследок; впрочем, вы и так узнаете все из газет. Королева, несмотря на свое к нему расположение, всю эту неделю продержала его жезл у себя в кабинете; полагаю, однако, что самое большее дня через два жезл все же будет ему вручен. Хотя в восемь часов вечера, когда я собрался домой, дождь, начавшийся еще в пять, лил, как из ведра, я, тем не менее, все же пошел и к середине пути дождь утих, так что я добрался домой не слишком промокший: это первая прогулка под дождем, которую я предпринял за месяц своего пребывания здесь. Посидев еще немного у Эттербери, я отправился спать.

25. Утром шел дождь, и я добрался до Лондона водою. Мы с Фордом пообедали у мистера Льюиса, о чем уговорились заранее. Я предупредил Патрика, что собираюсь потом повидать лорда Оксфорда, и велел ему принести мою сутану и парик к мистеру Льюису, и что же вы думаете — я прождал его битый час, а этот мошенник так и не появился, и в конце концов мне пришлось пойти в старой сутане. У лорда Оксфорда я провел два часа, однако не имел возможности поговорить с ним о кое-каких делах, которые у меня были к нему, а посему он пожелал, чтобы я отобедал с ним в воскресенье, и значит, мне придется огорчить секретаря. Милорд подвез меня к кофейне, где я дождался кареты декана Карлайла [520] , чтобы добраться до Челси, потому что после полудня дождь хлестал, не переставая. Декан, правда, сам не приехал, но прислал свою карету, и мне пришлось заплатить кучеру два шиллинга; вот так я добрался домой, а что сталось с Патриком, одному богу ведомо. В конце концов мне придется отправить его в Ирландию, потому что мошенник стал совершенно невыносим. Если бы даже мне пришлось из-за него явиться вовсе без сутаны, он все равно обошелся бы со мной точно так же, хотя бы от этого зависела моя жизнь или возможность занять более высокое положение, а я тем временем шью ему ливрею, которая обойдется мне в четыре фунта; завтра же велю портному приостановить шитье до дальнейших моих распоряжений. Лорд Оксфорд не может пока еще привыкнуть к тому, что его называют «милорд», и когда я говорю ему — «милорд», он в ответ именует меня «доктор Томас Свифт [521] », как обычно делает, когда хочет меня позлить. Он предложил мне через одного человека стать его капелланом, на что я через того же человека передал ему свои извинения, но сегодня мы ни словом на этот счет не обмолвились; я не соглашусь быть капелланом ни у кого на свете. Ну, а теперь мне необходимо заняться делом.

520

…декана Карлайла… — доктора Эттербери.

521

Томас Свифт (ум. 1752) — кузен Свифта, священник, учился одновременно со Свифтом в школе в Килкени и в Тринити-колледже; в 1694—1696 гг. во время отсутствия Свифта Томас, по-видимому, выполнял обязанности капеллана и секретаря сэра Уильяма Темпла в Мур-Парке; ему приписывали авторство «Сказки бочки», что чрезвычайно раздражало Свифта; кроме того, он опубликовал в 1710 г. проповедь, которой предпослал нелепое посвящение Гарли — это обстоятельство и послужило поводом для частых подшучиваний Гарли.

26. Патрик объявился только сегодня утром, да и то я видел его лишь мельком, потому что одевался без него, а когда собрался идти в Лондон, его уж и след простыл. Я тотчас послал за портным и велел отложить шитье ливреи для Патрика впредь до дальнейших моих распоряжений. Ох, случись это в Ирландии, я бы уже десять раз его прогнал, и, конечно, забота не о нем, а о себе заставляет меня так долго его терпеть. А теперь вот сам не знаю, шить этому мошеннику новую ливрею или не стоит. Ну как мне быть? Вот если бы МД были сейчас здесь и у моей постели умоляли за него. Леди Эшбернхем давно уже зазывала меня к себе на обед, и я приберег для этого сегодняшний день, но вышло какое-то недоразумение, и она послала сказать мне, что сидит в неглиже за столом, но будет рада принять меня после обеда, а посему я пообедал у миссис Ваномри и, осердясь, не пошел к ней вовсе. Мое прекрасное флорентийское вино совсем прокисло, будь оно неладно, а я не выпил и половины его. Вечером, когда я возвращался домой, мне встретились в парке сэр Томас Мэнсел и Том Гарли [522] и, как несмышленого щенка, уговорили погулять с ними до девяти, так что я добрался домой только в десять, но вечер был прекрасный, и дорога уже почти высохла после недавнего ливня.

522

Томас Гарли (ум. 1738) — кузен лорда-казначея, занимал должность секретаря казначейства и выполнял в эти годы ряд поручений правительства: так, в 1714 г. он был направлен в Ганновер, чтобы подтвердить решимость английского правительства поддерживать принятый в 1701 г. закон о престолонаследии.