Дневник графомана

Об экипаже все как-то умолкло. Идет расследование, и спецам из комиссии нужно время, чтобы сочинить правдоподобную версию таким образом, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

А шуму и вони на форумах по этому поводу предостаточно. Сколько же там всякого мусора обретается. Нет, надо потихоньку уходить оттуда. Может, года через два обо мне и вообще забудут.

23.09.

Большой фронт работ на даче. И то, и это… и все не терпит отлагательства.

Но все эти оправдания – только оттяжка от творческой писательской работы. Я чувствую, что потенция моя иссякает, и инстинктивно выискиваю вовне любую причину, лишь бы не садиться за стол и не начинать писать. Вот, оказывается, и все, на что я был способен. Ну, механически наберу текст дневников.

Раз я весь настроился не вспоминать о летной работе, не бередить душу, где ж взяться воспоминаниям.

Раз я не вижу практической пользы для молодых от своего творчества, только вред и обман, то откуда же взяться вдохновению.

А подтверждать свою значимость в околоавиационном мире, надувать щеки… зачем?

Но это и не повод впадать в депрессию. Спасибо творческому началу за то, что оно не дало мне опуститься на пенсии. Не надо только мнить себя великим и ужасным авиационным пейсателем современности, и все встанет на свои места. Уйти в тень, сократить контакты, и переписка постепенно увянет. Согласиться с мнением молодежи о том, что дедушка уважаем, но пора ему и на покой. Без амбиций.

А амбиций и так уже нет. Стремиться можно, только когда есть стимул и видна перспектива. А так – достаточно для меня и простого созерцания жизни.

27.09.

Сокерин выложил на Прозе очередную честную, с цифрами, статью, полную боли за судьбу авиации, и мне дал ссылку в письме.

Он с грустью пишет: в авиации коллапс, что в военной, что в гражданской, самолеты начнут падать в ближайшее время...

Да они и так падают, как листья с деревьев, причем, во всем мире. Аэрофобы взвыли: «как жить?»

А как вы хотели? Ждите, пока рынок все наладит. А пока тряситесь.

Надо бы продолжить «Мемуар» воспоминаниями о полетах на Ил-14. Несмотря на то, что я этой машине посвятил достаточно страниц в «Ездовом псе», кое-что еще в памяти осталось. А там разгонюсь, да продолжу и про Ил-18.

Но для этого мне нужно одиночество и полное безделье на даче, поэтому надо там к зиме с работами закругляться.

В принципе, пишу я достаточно увлекательно, и, даже если без чистых фактов, а вокруг да около, сохраняю именно атмосферу полета. Но, повторяю, для этого надо в одиночестве попытаться окунуть память в ту обстановку, сорокалетней давности.

30.09.

Есть такая категория нестареющих мужчин, сохраняющих ум, энергию и жизненную силу даже в очень зрелом возрасте, на которых я смотрю с уважением, до пиетета. К их числу можно отнести и Феликса Георгиевича Кондакова. Вот прислал он мне новую свою книгу «Мысли и мюсли». И правда, мюсли: кашка из микро-затесей, как у Астафьева. Но умный мужик, даром что летчик. Пролистал я ее, и уже предвкушаю наслаждение от чистого русского языка и чистых, ярких мыслей.

Попутно он в письме передал высказывания в адрес моих опусов своей подруги, зав. отделом рукописей и архива Русского музея, надо полагать, интеллигентной дамы преклонных лет и блестящего классического образования. Книги ей «более чем понравились», хотя полностью художественными литературными произведениями она их считать не может из-за «обилия в них профессионализма, жесткого стиля, отсутствия диалогов и образов».

Отдельно по повести: она ей понравилась; даже вроде бы причислила ее к художественным произведениям, но отметила те же недостатки, что и в Ездовом псе: не прописаны образы, нет диалогов и т.п. Как будто нет современной литературы без тех образов и без диалогов… которые я ненавижу.

Ну, делая скидку на их возраст и старые, классические понятия о художественности, могу польстить себя тем, что «старшее поколение» мои опусы приняло. Да что там – они считают выход в свет моих книг «замечательным явлением». Уря. Но и считать оценку этой отдаленной Нины Андреевны истиной в последней инстанции было бы наивным.

Хвалу и клевету приемли равнодушно. Знай себе цену. Молчи.

Тут председатель родительского комитета одной новочеркасской школы просит меня прислать фото с автографом для школьного музея. Они, видите ли, собирают материалы о «ярких представителях современной литературы», хотят сохранить и приумножить читающее поколение. Я вежливо поблагодарил за столь высокую оценку, насчет бумажного фото не обнадежил, но отправил ему несколько фотографий в электронном виде и еще бандеролью книгу с подписью. Он счастлив.

Я же засел за шестую часть дневников. С великим трудом и болью не пускаю сюда политику, но… я ее в дверь, а она лезет во все щели. Но хоть стронул с места. Теперь есть заделье.

Октябрь

8.10.

МАК выложил отчет о катастрофе Ан-24 в Игарке: ну, ничего нового они не сказали. Человеческий фактор, банальнейший. И дискуссия на авиа ру угасла. Говорить не о чем.

Народ ждет результатов расследования польского борта; обещали в октябре.

В Ижме начали было восстановление самолета, да наверху засомневались, стоит ли рисковать с перелетом… короче, слесари удалились: чего зря дюраль клепать. А фильм по первому каналу журналюги состряпали и показали. Ну, жуют все то же: пилоты молодцы, а о бортинженере тишина.

9.10.

Медведев присвоил капитанам Ту-154, посадившим самолет в Ижме звания Героев РФ. Остальных членов экипажа и бортпроводников наградил орденом Мужества.

Что характерно: в Указе люди награждены орденом Мужества по алфавитному списку, и фамилии бортинженера со штурманом как-то затерялись в списке бортпроводников.

Я так и не увидел в многочисленных телеинтервью фигуры бортинженера. Вообще его не показывают. Два капитана и штурман фигурируют везде. Штурман еще слово проронил где-то, а бортинженера как бы вообще нет. Но – наградили.

Понятно, что помпезное награждение – это пиар. Мол, вот какой у нас хороший президент: очень высоко ценит настоящее мужество и профессионализм.