Дневник любовницы мафии
Шрифт:
— Сядь, впереди поворот, — сказал Алекс. Он улыбнулся мне. А я в ответ — ему. И сразу пожалела о своей уступке. В тот миг я поняла, что как бы там ни было, жизнь моя изменится до неузнаваемости.
Глава 2
Алекс прятал меня ото всех, кроме трех человек. Это были Дима, Коля и Коршун. Дима меня прекрасно знал, даже лучше, чем хотелось бы, а вот с остальными пришлось познакомиться. Начнем с простого. Коля был адвокатом. И, насколько я поняла, Алекс переманил его от Константина, так как тот был в курсе дел конкурента. Иными словами, он оказался по целому ряду причин исключительно ценным кадром. Собственно, за этим нас и познакомили — чтобы я могла задать интуресующие меня вопросы и получить информацию из первых рук. Однако, это не
Коля был просто эталоном приятной наружности. Не роковой красавчик на манер Алекса, не симпатичный доктор со взглядом патологоанатома. Просто парень, которому хочется верить. Каштановые волосы, серые серьезные глаза, весьма улыбчивый и мягкий в обращении. А еще я отчего-то подумала, что у него даже штрафов за превышение скорости быть не может. Почему и как он связался с подобными людьми?
Как-то раз мы с Колей оказались в комнатке, откуда велось наблюдение за квартирой нашего общего босса. Алекс разговаривал с гостем, я его не знала, и мне было на него наплевать. Коля же, напротив, с живейшим интересом наблюдал за происходящим, но тогда-то я и не сдержалась, любопытство взыграло. А как человек вежливый, товарищ по каморке отказать в беседе мне не смог.
— Почему ты ушел от Константина? — спросила я, отрывая Колю от созерцания монитора. — И как ты сделал это?
Он вздохнул. У меня создалось впечатление, что он к этому разговору готовился, но надеялся, что таковой не состоится.
— У меня был договор. — Он вдруг словно состарился… хотя, надо признать, Коля всегда выглядел на удивление усталым. — По которому я не мог передавать информацию о делах Константина, а в случае ухода обязан был заплатить неустойку. Очень крупную неустойку, — я нахмурилась. — Нет, не подумай, я сам настаивал на подобных условиях. Это как гарантия хоть какой-то безопасности.
— Но откуда у тебя такие деньги?
— Ниоткуда, — грустно улыбнулся он. — Зато у Алекса и Сергея Елисеевых они нашлись.
— Но зачем ты им понадобился? — теперь я повернулась к нему всем корпусом.
— Потому что я хороший юрист. Считай, они меня перекупили. Они неплохо выигрывают уже на том, что защищать интересы Константина я больше не буду.
Нет, я решительно не понимала.
— А тебе какая выгода?
Коля поморщился, но ответил:
— Константин Граданский очень умен. Но в обращении с некоторыми людьми весьма непрактичен. Именно это меня и не устраивало. У Константина очень четко выстроенная структура людей, которые с ним работают, своеобразная очередная башня. И приходится десятилетиями ждать пока его милость снизойдет на тебя. А Алекс… импульсивнее. Может, из-за возраста, может, просто характер у него такой, но с ним мне проще. Если ты ему сумеешь понравиться или доказать собственную полезность, твои проблемы он решит. И отец ему слова поперек не скажет. Это короткий путь наверх. Так вот там я работал на износ, но был никем без права слова и гарантий. А здесь нет.
Я натянуто улыбнулась. У меня не было контракта. И вообще ничего, что могло бы заинтересовать хоть кого-то. Из числа моих достоинств было только одно: лицо, которое принадлежало, как оказалось, не только мне… Это не обнадеживало. А тем временем Алекса на экране уже не было. Дверь открылась через пять секунд.
— Ты в офис, а ты, — он указал на меня, — со мной.
И приехали мы в тир, то есть переходим от простой части к… просто невыносимой.
— Коршун, — приветствовал мужчину как закадычного друга Алекс. Но меня этот «закадычный друг» просто шокировал. У него был безобразный шрам на все лицо. Коршуну было явно за сорок, седина уже прорезала волосы. Однако одет он был в одежду истинного гангстера, даже круглые черные очки на лбу. — Знакомься, это Карина Орлова, — сказал Алекс. Коршун проигнорировал то, что меня ему представили и продолжил говорить о делах. Они обсуждали что-то мне непонятное и неинтересное, а пойми я — пугающее. За время диалога мужчин я успела рассмотреть тир. Весьма неприглядное серое помещение, об отделке
вообще не было речи, тут не это главное, а того самого было много: пистолеты, винтовки, автоматы. Я даже испугалась, раньше оружие я видела только по телевизору…— Нужен пистолет, — оторвал меня от размышлений голос Алекса. М-м-мне, вытаращилась на него я. А если не мне, то зачем тут я? Сомнения развеялись мигом.
— Она ребенок женского пола, зачем ей пистолет? И вообще он понадобится только тебе, — я видела, как изменился в лице Алекс. А Коршун понял, что ляпнул что-то не то. Я догадалась, что творится что-то, о чем мне знать не положено. Что что-то недоговаривали.
— Коршун, выдай ей пистолет! — таким тоном произнес Алекс, что я похолодела. — Двадцать второй калибр.
— Мне не нужен пистолет! — истерически воскликнула я. — Я не возьму его в руки!
— Делай, что я сказал, — заявил Алекс Коршуну. — Мы на минуту.
Алекс вывел меня за дверь и прижал к стене. Я заметила, что он очень зол, только вот на что?
— Ты должна слушать меня! Я не желаю тебе зла, я хочу, чтобы ты была защищена. Тебя никто не знает, даже мои люди могут тебе причинить вред. А это меньшее, что я могу сделать для твоей защиты и меньшее, что ты можешь сделать для того, чтобы себя обезопасить. Пожалуйста, я очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Я только сдавленно сглотнула и ничего не ответила.
Коршун выложил передо мной пистолет. Я спрятала руки за спину, будто только что меня застукали за крайне неподобающим занятием.
— Итак, — начал Коршун и легким движением пальца открыл барабан. — Сюда вставляются пули. Если непонятно, Алекс покажет. Я не нянька. Это пуля. Травматическая, — я не сдержала облегченный вздох, и Коршун воспользовался моментом: — на первое время. Закрываешь. Это предохранитель, его убирать только перед выстрелом. А в твоем случае желательно не убирать вообще, — хмыкнул он. — Стрелять нажатием на курок. Примерно так, — и не целясь выстрелил. Я обернулась. В десятку попал. Ну еще бы. — Но раз так ты никогда не сможешь, лучше целься. И не в окружающих, пожалуйста. Пистолет надо чистить, чтобы не ржавел, иначе стрелять он не будет.
— Я поняла.
— Поняла она, — передразнил меня Коршун. — Тогда бери и стреляй. Желательно попасть по мишени. Хотя… эти стены, пожалуй, уже все повидали.
Я дрожащими руками взяла пистолет, встала наизготовку и выстрелила в мишень. Попала по самому краю.
— Да ты умничка, гляди-ка, никого не убила. Приедешь завтра сюда и будешь стрелять пока у Алекса не закончатся деньги на патроны, — улыбнулся язвительно Коршун. — Ведь на самом деле террористов не существует, все это женщины с оружием, которые попытались отмахиваться им от маньяков.
Почему-то мне захотелось ударить Коршуна новоприобретением со всей дури. Заметив улыбку Алекса, я не сдержалась. И только мы покинули тир, заявила:
— Мне надо прогуляться, одной.
— Да не злись ты, Коршун вовсе не плохой, — крикнул мне вдогонку Алекс. Но я надела наушники и не услышала остальное им сказанное. Я засунула руки глубоко в карманы и, опустив голову, прячась за черными очками, ушла от него, ни разу не обернувшись.
Случилось в минувшие дни еще одно событие: вернулась тренер. И начались жесточайшие тренировки, ведь необходимо наверстать упущенное. Она была невероятно красивой, высокой, очень строгой женщиной. Для тренера идеальна: гоняла меня нещадно, пока каждая мышца не заболит. И в этот раз, на свою голову, я ухитрилась прийти точно к началу тренировки. Подобное отношение ее злило, и тренер приступила сразу. Таким образом, уже на третьей минуте я потянула мышцу и готова была выть от боли.
— Сама виновата, — под конец сказала мне тренер. Я бесформенной кучей лежала на гимнатическом ковре, не в состоянии пошевелиться. Обхватив руками колени, я размышляла о несправедливости жизни. Кто виноват, что я попала в пробку?! Теперь меня ждут муки завтра, послезавтра и так далее пока не пройдет спина. Причем даже спать будет больно!
После тренировки был душ. Было уже одиннадцать вечера. Я, кривясь, рваными движениями вытерла волосы и бросила полотенце в сумку. Каждое движение причиняло боль. И сушить их не было времени, нужно было торопиться. От метро до дома далеко, вот бы поймать последний автобус…