Дневник москвича (1920–1924). Том 2

В этих же газетах, где красуется речь Ленина, сообщают, как богатеют американские буржуи. Там есть сорок семейств, обладающих каждая 100.000.000 долларов, более сотни имеют каждая 50.000.000, более 300 — каждая 20.000.000, а есть и такие: Джон Рокфеллер обладает состоянием 2,5 млрд. долларов, Асторы, Дюпоны, Гугенгеймы, Вандербильды — по 500.000.000, и т. д.

Пишут еще очень «богато» и о новом Папе, и вообще о завоеваниях католической церкви. Мировое значение и влияние Папы «особенно усилились в последнее время». Усилились, оказывается, потому, что «мировая буржуазия стала искать точку опоры для борьбы с рабочим классом. Учитывая по-своему события, буржуазия принимала повсеместные революционные вспышки как следствие того, что массы вышли из повиновения своим вековым господам. Лучшее средство опять набросить ярмо на массы — это религия. И вот буржуазия, в свое время боровшаяся с духовенством и вышедшая из этой борьбы победительницей, увидела в нем своего союзника в борьбе с пролетариатом.»

(Вот так же и наши умники-кадеты: Распутин, монастырские доходы, заработки митрополитов и т. п., по их словам, несчастья русского народа, а дальше-то оказалось, что русский человек и был «народом» только тогда, когда попов не угнетали, а потом сделался «шайкой».)

Новый Папа насчет «нот», должно быть, ловчее нашего Чичерина. Много ли царствовал, а уж сам Мильеран, проведший во Франции отделение церкви от государства и национализировавший ряд церквей, обращенных в банки, — добивается того, чтобы Папа принял к себе французское представительство, т. е. примирился бы с бунтовавшей раньше лучшей дочерью церкви — прекрасной Францией. И сама Италия лебезит перед Папой, изъявив Ватикану официальное правительственное соболезнование по поводу смерти Папы (предместника нового). По словам А. Стефена (пишущего в «Правде»), католическое духовенство завладело теми позициями, которые были наиболее слабы сами по себе: молодежью и женщинами. И их союзы являются самыми деятельными и сильными союзами духовенства в Италии. У нового Папы, — говорит Стефен, — особые приемы: таинственные и величественные. Например, в день своего помазания вышел на балкон и благословил народ, собравшийся на площади Св. Петра, а эта площадь представляет собой уже не его территорию, а территорию светской власти. И вот это событие толкуется как знак того, что Папа употребит свое могущество для умиротворения всего мира. Стефен так заканчивает свои римские наблюдения: «для нас, рабочих и крестьян Советской России, все это имеет значение постольку, поскольку мы предупреждены о могущественном враге, выступающем против освобождения трудящихся от ига капитализма.»

Американские миллиарды и могущество Папы пока что еще выглядят такой силой, которую не напугают ни приказы Троцкого, ни речи Ленина.

10/23 марта.Правильно говорил В. Гюго: «Весна, когда она поспешит, то непременно даст осечку, и явятся заморозки.» А пожалуй, и не совсем правильно: после отмеченной уже преждевременной весны явились не заморозки, а целые морозы. Сегодня, например (это после прилета жаворонков, на другой день сорока мучеников, весной-то) с утра 15 градусов, да и днем морозно (разве только на солнышке тепловато). Курьез-то еще в том, что опять нападало много снега и создалась очень недурная санная дорога, которой и пользуются вовсю легковые извозчики.

И в «Северолесе» успел уже переехать из комнаты в комнату. Интересно отметить, какой паек выдают там. Например, я получил за февраль месяц 60 ф. белой первосортной муки, 15 ф. песку сахарного, 13 ф. саго, 6 ф. вермишели, 3 ф. свиного топленого сала, 7,5 ф. мясных заграничных консервов, 3 ф. фасоли, 3/8 ф. чаю китайского, 1 ф. махорки, 3 ф. мыла простого и 5 кор. спичек. Не знаю, сколько за все «удержат», но по рыночным ценам того дня это удовольствие можно оценить в 19 млн. Но… до войны такой реестрик потребовал бы затраты не более 15 р. Тогда это значило 0,001 моего месячного заработка. А теперь — больше, чем месячный заработок. Черт знает что за белиберда такая! Вообще нелепости, нелепости без конца. Вот сегодня я получил в число своего жалования 10.105.000 р., из коих один ден. знак пятимиллионный. И думал, что его и менять никто не станет, а между тем с него нисколько не затруднился дать «сдачи» первый же уличный мальчик, продавший мне коробку папирос за 50.000 р. Получивши такие деньги, «досрочно» решил кое-что купить к Пасхе, с хитростной целью запастись «дешевым товаром». Между прочим, задумал купить своему маленькому крестнику комплект деревянных яиц, вкладывающихся одно в другое. И для этого пошел специально к «Мюр-Мерилизу», недавно открытому Мосторгом. Нельзя сказать, что Мюр-Мерилиз возродился в старом объеме и виде, но что-то напоминает его. Самое помещение сохранилось в сравнительном порядке, обстановка тоже, конечно нет такой гибели товаров, разнообразия отделений, но барышень-продавщиц и барышень-покупательниц видимо-невидимо. Духами пахнет так же здорово, как и встарь, но цены — на сотни тысяч и на сотни млн. Когда я пошел в кассу платить свои 180.000 р. за купленную игрушку (стоившую раньше у того же Мюр-Мерилиза полтинник), барышня-кассирша спросила меня, сколько я плачу: 180 млн. или 180 тыс. Мое недоумение она разъяснила мне указанием неясности в чеке, где барышня-продавщица прибавила неразборчиво букву не то «м», не то «т». На это я ответил, что я ведь в розничном магазине, а не в оптовом, дескать, какая же покупка может быть на 180 млн.! Но кассирша горделиво заметила мне, что у них очень много таких вещей, которые в отдельности стоят по нескольку сотен миллионов. Попутно заглянул на панораму Кузнецкого моста. Солнечная сторона наполнена, как встарь, «гуляющей» публикой. Ай да НЭП! Прошел мимо «Ампира» и прочитал на входных дверях обеденную карточку: обед из двух блюд 250.000, из четырех — 750.000… И еще раз: ай да НЭП!

Черный хлеб дошел до ста тысяч, масло сливочное 750.000, ветчина до 1 млн., и т. д. (должно быть, до бесконечности).

Газеты (вроде «Правды») с 15-го марта — 12.000 р., по подписке за месяц (с 1-го апреля) 300.000 без доставки в Москве, с доставкой 375.000 р. А дворнику нашего дома за март «положено» 11.307.000 р. (по всем правилам профессионального союза).

Конференция в Генуе отсрочена до 23 апреля.

17/30 марта.Потеплело. Хотя морозов нет, но зябко; пасмурно, сыро, грязно.

Калоши опять подорожали: в казенных лавках цена объявлена уже 3 млн. за пару, полуоткрытых. Я заметил, что «Главрезина» повышения свои делает одновременно с «Главчаем»: вчера чай «высшего» сорта продавался там 1.500.000 р. ф., а сегодня — 2 млн. р. (просто «чай китайский» вместо 1 млн. сегодня 1.600.000 р.).

Вообще «торговали кирпичом и остались ни при чем», как озаглавливает свою очередную поэзию ядовитый Д. Бедный.

Какое-то, — говорит Д. Бедный, — Сов. учреждение перепродало Бумнавождению, — Бумнавождение — Главперекупке, — Главперекупка — Переуступке, Переуступка — Ухнадбавке, Ухнадбавка — Пустолавке, Пустолавка — Оттипузу, Оттипуз — какому-то союзу, Союз — Местоимению (на торгах по объявлению), Местоимение — Глаголу (с передачей Помголу), но спички попали, однако, к Предлогу, а там сам черт сломит ногу. Под конец у каких-то Кавычек Наркомвнешторг купил… этот самый вагон, Потом сбыл его снова какому-то тресту, и т. д., и т. д. А обыватели от страха визжали: «Спички-то как вздорожали!»

Это точно про меня, — я как раз купил вчера одну коробку спичек за 10.000 р.

Вчера же ходил куда-то к черту на кулички, к портновских дел мастерочку, с письмом к нему от земляка (моего бывшего сослуживца по Цектрану), слезно просить его взять у меня в переделку старый костюм за недорогую цену. И вот этот портной, работающий не на Тверской, а в захолустье, в подвальном этаже, приняв во внимание все то покровительство, которое изобразил на бумаге его земляк, объявил мне, что перелицевать костюм менее как за 25 млн. р. он не может. Что же это: не так давно брались в магазине такую штучку сделать за 10 млн. (впрочем поиски более дешевых портных давали мне потом и более высокие цены — 15 млн., 20 млн.), а теперь 25 млн.! Как-никак, а цена несуразная. Поговорить с ними — начнут докладывать, что хлеб-то уж 110 тыс. р. фунт, но скачки на 5 млн. в цене за труд, вероятно одного человека, 2- или 3-дневный, заставляют с подозрительностью относиться к такому жонглированию миллионами. Просто теперь покупатель или потребитель — человек «испуганный». Если бы у меня эти 25 млн. были в кармане и если бы на другое необходимое у меня тоже чего-нибудь было оставлено, то я, хорошо зная этого господина НЭПа, в первый же момент предоставил все 25 млн. этому французу из Сапожковского уезда, смекая, что если торговаться да думать об этом, то цена-то возрастет еще больше. Сегодня 25, а через неделю хоть от кума его принеси протекционную записку, — он уж заломит 30 или 35 млн. Народ простой, а психологию испуганного советского берендея изучил превосходно. Коли есть такая сумма — торговаться не будет, а коли нет — найдет после и заплатит вдвое. Может быть. Но пока денег нет и мало-помалу мои почтенные одеяния превращаются в рубища, а добродетели в себе все-таки не чувствую, напротив, все больше и больше «озлобляюсь». Вспомнишь банный разговор. Действительно делаемся все «злее». Бани уж 300 тыс., 200 тыс. и 100 тыс.!

В «Правде» помещен такой рисунок: с облаков выглядывает на Москву Тургенев, а там вывески: «Цустоп», «Москимоснова», «Москустпром», «Гехолуц», «Главснабпродарм», «Моссельпром», «Всеколес», «Кта», «Петрораспредхладбаза», «Гум», «Сельпромторг» и т. п. Внизу слова Тургенева: «О великий, могучий и свободный русский язык…» Рисунок Дени.

25 марта открылся 11-й Съезд коммунистической партии. Ленин опять повторил, что «отступление приостановится», опять подразнил партийных работников, что они плохи в промышленности и торговле. А об Генуе высказался полупрезрительно. Там, говорит, трудностей для нас нет. «Мы едем туда не как коммунисты, а как купцы.»

Напечатано правительственное сообщение «0 событиях в г. Шуе, в связи с изъятием церковных ценностей». Будто бы «на верхах духовенства началась явно преступная работа, выражавшаяся в издании противоправительственных воззваний с призывом не сдавать золота, серебра и брильянтов… Заправилы церкви распространяют чудовищные и бессмысленные слухи, будто ценности пойдут не голодающим крестьянам, а на уплату Польше или на расходы Красной Армии и проч.» И вот на этой почве в нескольких местах комиссиям по изъятию ценностей верующие дали отпор. А в Шуе такие события «приняли наиболее бурный характер». 15-го марта на соборную площадь стекается значительная толпа народа, раздаются погромные призывы, толпа постепенно растет. Конную милицию встречают угрозами, камнями, поленьями. С колокольни бьют в набат. Вызывается полурота красноармейцев, а также два автомобиля с пулеметами. И пошла писать Шуя! Четверых убили, десятерых ранили (по «правительственному сообщению»), потом пошли аресты (вероятно, и расстрелы). Сообщение заканчивается такой угрозой «князьям церкви»: «Царская бюрократия, генералитет, дворянство и буржуазия пытались сопротивляться советской власти. Они были сокрушены. Если верхи духовенства становятся на тот же путь, на них, в свою очередь, опустится железная рука советской власти.»

Давно уже в газетах печатаются резолюции об изъятии из церквей ценностей. Их тысячи, этих резолюций, и при всей важности этого предмета что-то щедринское или чеховское в них. Вот, например: «Работники Сущевской пожарной команды, 18-го отделения милиции и арестного дома предлагают советской власти более энергично проводить постановление о изъятии ценностей из храма.»

Вот бы самих этих энергичных пожарных припустить к этой работе. Грабежи по пожарным случаям их, видимо, не удовлетворяют.

Как-никак, а дело «изъятия» идет полным ходом. И голод, и холод, и всякий беспорядок жизни русской — плетутся своей чередой.

В Москве на днях арестованы: Архиепископ Никандр, Епископ Илларион, священники Кедров, Громогласов (Илья Михайлович, недавно посвященный, из профессоров) и др. «князья церкви». Арестовали, как слышно, и патриаршего келейника. Вероятно, для расспросов о «поведении» самого Святейшего. Бедная Православная Церковь!

20 марта/2 апреля, † В Берлине стреляли в Милюкова, а попали… в Набокова. И Набоков погиб. В советских газетах пишут, что выстрел произведен монархистским офицером царской службы, мстившим Милюкову за падение и конец Николая Второго. Может, он и прав, что кадеты свалили в пропасть российское самодержавие.