Дневник офицера КГБ

— Все игроки — сотрудники Управления, — с хитрой усмешкой уверял он нас.

Некоторых мы знали, но только некоторых.

Играли из пяти партий. Упирались, как могли. Попотели крепко, потом еще неделю руки от приемов мяча болели, но все равно проиграли с сухим счетом 0:3. Конечно, по мастерству мы афганцам явно уступали, но одну-две партии могли вытянуть. Просто в нашей команде тренеров, особенно среди дембелей, оказалось больше, чем игроков.

За столом взяли реванш. Афганцы быстро хмелеют, а захмелев, начинают откровенничать в отношении друг друга. Нам это на пользу. Афганцев уважали, доверяли им, но лишняя информация не помешает.

Встречей все остались довольны. Договорились о матч-реванше. Провели его через год. Война все-таки.

* * *

Проводив афганцев, поехали с Нуром на почту. Как всегда, Василий вынес нам газеты, письма. Нур пожелал ему хорошей службы и, сказав, что теперь я буду ездить за почтой, ушел по своим делам.

На почте, на удивление, народу было немного. Возможно из-за колонны, возможно из-за готовившейся крупномасштабной войсковой операции.

Пообщался с Василием. Парень хороший, толковый. Сокрушался, что служит на почте.

— Приеду домой, меня родные, друзья спросят: «Как воевал?» А я что? «Героически подшивал газеты да раздавал письма». Нет. Я так не согласен. Буду проситься в ДШБ.

— ДШБ — это серьезно. Только зря себя терзаешь. Что было бы без писем из дома? Представь.

— Без писем — плохо.

— Вот и я о том же. Ты — связь бойцов с родными и близкими. На войне кашевар и почтальон — самые нужные люди. Шашкой махать — дело нехитрое, а вот кашу грамотно заварить и письмо вовремя доставить не каждый сможет. Вот кого в первую очередь нужно медалями награждать!

Василий недоверчиво смотрит на меня:

— Вы это серьезно, товарищ майор?

— Абсолютно. Вспомни песню Марка Бернеса: «Когда приходит почта полевая, солдат теплом далеким обогрет», и далее: «И тост, друзья, с любовью поднимаю я за здоровье почты полевой!» Здорово?

— Здорово! — соглашается Василий.

— Конечно, ДШБ, спецназ, разведка, хирурги, медицинские сестрички, советники на войне тоже нужны, — добавляю с усмешкой.

Василий заулыбался.

— Хорошо говорите, товарищ майор, но мне пора. Не подскажете, который час?

Я посмотрел на часы:

— Почти девять вечера.

— А сколько такие часы стоят?

У меня были обычные пластмассовые часы. На них по-английски было написано, что с часами можно нырять на глубину до двухсот метров. У шефа были такие же, и он решил проверить их — на ночь опустил свои часы в стакан с водой. На следующий день сокрушался.

— Во, дурят народ! Не ходят часы!

— Игорь Митрофанович, вы перевели неверно. Там написано, что часы нужно держать на расстоянии не менее двухсот метров от воды, — шутили мы.

Вообще-то часы были удобные, легкие и время показывали правильно. По нашей зарплате они стоили копейки, в Союзе же шли по восемьдесят рублей. Меня некоторые «интернационалисты» из тех, которые в Афганистане «кровь мешками проливали», спрашивали:

— Ты чего не продашь пару-тройку часов? Двести рублей в карман положишь, за службу кругленькая сумма набежит.

Я отвечал:

— Если бы я хотел заняться торговлей, окончил бы торговый институт.

Меня не понимали. Я объяснять не пытался. Мои принципы — это мои принципы.

— Так сколько стоят? — переспросил Василий.

Снимаю часы и подаю ему:

— Сам посмотри, а то у меня со зрением не очень.

Он долго рассматривает часы, наконец, говорит:

— На них цены нет.

— Нет, говоришь? Когда найдешь, тогда и вернешь.

Василий удивленно смотрит на меня. Для него это целое состояние.

— Бери, бери, не стесняйся. Считай, что это тебе подарок на день рождения, тебе же через три дня двадцать!

— Откуда знаете?

— Работа у нас такая — про всех все знать. Начальство будет донимать, сошлись на меня. Разберемся.

— Спасибо за подарок.

— Носи на здоровье.

Парень был доволен, я тоже. Приятно делать подарки, а хорошим людям — вдвойне приятно.

Василий все-таки добился перевода в ДШБ. Просил меня посодействовать. Через знакомых офицеров в бригаде я поручился за него. Больше с Василием не довелось встретиться, но я знаю, что воевал он честно.

Вот такие ребята служили в Афганистане — подальше от кухни, поближе к передовой. Жаль, что потом не многие нашли себя в мирной жизни, но это не их вина…

Глава 7 Кабул

Как и планировалось, после ноябрьских праздников со Стасом вылетели в Кабул за продуктами. Стас ответственный, я на подхвате.

В Кабуле остановились в гостинице — обычной панельной пятиэтажке. Разместились в одной из комнат «трешки». Кроме нас — еще пять человек. Трое ребят уезжали в Союз по замене, двое — новенькие, один из Сибири, другой из Орла. Полтора месяца назад я был таким же, как они. Все интересно, все жутковато… Всего полтора месяца прошло, а кажется — целая жизнь. Недаром в Афганистане год за три считают.

Предложили новичкам к нам, в Кандагар, но они уже распределились. Завтра улетают: один в Джелалабад, другой в Файзабад. Удачи вам, братишки.

На следующий день отметились в дежурке.

— Ты готов к подвигу? — спрашивает меня Стас.

— Готов, — бодро отвечаю я.

Поездка в Кабул за продуктами действительно была сродни подвигу. Необходимо со всей группы собрать заказы на деньги, продукты, товары, оформить доверенности на их получение. Потом несколько деньков поездить в аэропорт, узнавая, будет ли борт на Кабул. В столице Афгана устроиться в гостиницу, в которой не всегда есть свободные места. Можно остановиться у знакомых, но неудобно стеснять людей.

Далее, получив в кассе деньги, отоварить их в представительском магазине, а на это уходит часа два, если народу немного. Весь этот товар нужно доставить в гостиницу. Потом, со всем этим добром, денька два-три помотаться в аэропорт в надежде «поймать» борт на Кандагар… В общем, хлопотное это дело — поездка за продуктами…

— Всегда готов! — бодро ответил я.

* * *

Нам повезло. В магазине почти никого не было. Отоварились быстро.

Разгрузив в гостинице продукты, сели со Стасом перекусить.