Дневник офисного муравья

– Я понял, – в нос сказал он. Я не в твоем вкусе. Жаль, – запечалился он. Я на тебя запал.

О-о-о, нет!!!

– Но ничё не поделаешь. – Эдик бочком двинулся к выходу из моего закутка. – Пошел я. А насчет программы…

Сейчас скажет: иди ты знаешь куда…

– Звони, если чё.

Великодушно. Даже щедро. Даже где-то что-то в душе шевельнулось: мол, не такой уж он и… Но через секунду прошло. К счастью.

Все эти разборки меня сегодня изрядно утомили. Понедельник-не мой день.

Зато вроде отстала Селезнева. И на том спасибо. А то я, честно сказать, не знала, что мне дальше с ней делать.

23 сентября, среда. Ездила сегодня за своей справкой. Даже нечего рассказать. Купила им тортик. Они сказали: «Ага, спасибо». И все. Как-то у них там невесело. Сказали, что шефа колбасит, потому что-кризис. А когда шефа колбасит, то всем становится хуже некуда. Вот, кстати, дополнительная причина радоваться тому, что я там, где я есть. И название этой причине-кризис. Опыт прошлых кризисов показывает, что корпорации как-то да выдюжат, а вот мелочь… Ладно, пусть Бен оказался и не самым лучшим шефом на свете, зато у меня теперь есть место, где можно пересидеть всю эту катавасию. Разумно стала рассуждать, почти рационалистически. Рада этому? В чем-то да. А в чем-то это меня беспокоит-не стать бы занудой.

Короче, пришла я на работу к двенадцати. А там…

– Да пошли они! – бормотала Мила, бегая по приемной и бесцельно переставляя с места на место разные канцелярские предметы. – Даже и не подумаю! Вот тоже выдумали!

– Чего это она? – спросила я Олега, листающего какой-то журнал.

Он молча пожал плечами и вышел.

– Ур-р-роды! – прорычала Мила, шмякнулась на свой стул и уставилась в окно.

– Что случилось? – осторожно спросила я.

– Хотят, чтоб мы все были как из инкубатора, – мрачно сказала Мила.

– Это как?

– Униформа, – лаконично ответила она и опять замерла, глядя в окно.

Униформа? Что за новости? Не стала больше мучить несчастную девушку, пошла в бухгалтерию за разъяснениями.

Оказалось, что утром прошло собрание. На котором было объявлено, что меняется корпоративная политика в отношении того, что вы тут все, господа, носите. Конечно, униформа-это некоторое Милино преувеличение, но тем не менее… Был объявлен запрет на вольности в одежде. Сказали, что список будет выслан каждому по электронке. За нарушение… нет, не расстрел, просто станут лишать понемножку ЗП. Ставки тоже пришлют. И добавили, что если по утрам у нас будут возникать сомнения, что надеть, то выбор черный-низ-белый-верх станет самым лучшим нашим решением.

– И будет у нас как в похоронной конторе, – хмыкнула О.Д. и уткнулась в свои бумаги.

Я вышла от них в задумчивости. Во всей этой истории явно чувствовалась рука моего драгоценного шефа. С его-то любовью к стукачеству…

Нет, народ, конечно, ходил в чем ни попадя, чем меня изрядно удивлял. Все-таки иностранная корпорация… Я-то лично пока не рисковала. До черно-белого не опускалась, но носила в основном все консервативное. И кстати, прекрасно себя чувствовала. Но тут, когда мое консервативное было обозначено как единственно возможное, я ощутила тревогу. И жгучее желание натянуть на себя что-нибудь бирюзово-оранжевое и, может, даже пройтись по коридору колесом. Это к вопросу о запретных плодах. Оно, может, тебе и на фиг было вчера не нужно, но как только его сегодня запретили, то сразу понимаешь, что теперь и секунды без этого не прожить.

Короче, ур-р-роды.

24 сентября, четверг. Сегодня продолжала думать о нововведениях. А если бы все-таки униформа? Неужели бы стала носить? Но может, все не так страшно? Может, униформа будет симпатичной?

Вывод после обсуждения проблемы с Юлькой: даже если от Кардена, униформа все равно униформа. Суть ее-оболванивание. Выравнивание всех под одну гребенку. Я же слишком дорожу своей индивидуальностью, чтобы с этим мириться.

Зато! Я сегодня! Наконец-то! Задружилась!

Пошла к логистам. Шеф мой пожелал изучить аналитику по вопросу движения товаров, и я отправилась за информацией, существует ли такая аналитика в природе, или придется ее лепить собственными ручками? Аналитика, к счастью, существовала, и даже очень обширная. И вот именно с аналитиком я задружилась.

Только мы с ней заговорили, я моментально поняла: вот оно! Человек на моей волне. А зовут человека Джейн. Вернее, это мой шеф так ее зовет, на самом деле она-Женя. Она сначала встретила меня в штыки, но потом как-то неожиданно подобрела.

– А все думали, что ты подружка Бенито, – вдруг сказала она.

– Кто сказал? – осведомилась я. – Это не так.

– Да вижу, – кивнула Джейн. – Если бы ты была его подружкой, то не бегала бы по офису с безумными глазами, ища, чем бы еще заняться, а сидела бы себе тихонько и кайфовала. Или того еще лучше, вообще бы на работу не ходила. Как он.

– Он же ходит, – сказала я.

– Но не часто же.

Спорить было трудно. Да и к чему? Я ж не в адвокаты к нему нанималась.

Вот с этого все и началось. Потом пошли пообедали. И зацепились языком за книги да кино. И поняли, что нам есть о чем.

А я уж и не чаяла…

Кэт будет ревновать.

28 сентября, понедельник. Сегодня утром шеф спрашивал по поводу своего замечательного предложения стучать. Оказывается, он с нетерпением ждет, когда я наконец-то начну сообщать ему о настроениях в коллективе. И первое, что ему хотелось бы обсудить, – это униформу. Вернее, недовольство по поводу ее введения.

Мы таки получили список. Шедевр управленческой мысли. Запрещены: мини-юбки, шорты, брюки в обтяжку, футболки, майки, одежда с глубоким декольте, при этом глубина максимально возможного декольте указана в см-не глыбже 17 см, обтягивающий трикотаж, джинсовая одежда, шлепанцы, каблуки выше 7 см, спортивная обувь; цвета: красный, желтый, оранжевый; пестрые расцветки (типа цветочек и абстракции), яркий лак на ногтях, колготки и чулки в сеточку и т. д.

Предписано также уличную обувь в помещении непременно менять на офисную и всегда иметь под рукой пиджак. В конце приписка: «Надеемся на ваше понимание». Понимание не проблема, вот с одобрением дела обстояли значительно хуже. Коллектив испытывал противоречивые чувства. Кто впал в грусть, кто, наоборот, кипел от злости. Бен желал иметь перечень кипящих. И надеялся получить его от меня. В глазах его так и светилось: «Иначе зачем же я тебя брал?» Вообще-то я считала, что для того, чтобы работать финансовым помощником. Как видно, представления у нас с ним разнились.

– Э-э, – промямлила я, – не знаю…

– Что не знаешь? – не слезал с меня шеф. – Кто что говорит?

Нет, это-то как раз было мне прекрасно известно. Народ перестал меня стесняться. Поняли, что я опасности не представляю. А вот теперь мне предстояла нелегкая задача объяснить то же самое Бену. В смысле что я не собираюсь представлять опасность для коллектива.

– Нет, но… – продолжала мяться я.

Почему, почему в таких ситуациях я всегда тушуюсь? Наверное, я трусовата. Определенно трусовата. Особенно по части того, чтобы сказать кому-нибудь в лицо все, что я о нем и его идиотских идеях думаю. Все время в моей жизни происходят ситуации, когда это надо сделать, и я вроде бы даже уже почти готова, но наступает момент… и у меня ничего не получается. Два варианта развития событий: либо нужные слова просто не лезут из меня, либо если я их все-таки выдавливаю, к этому моменту уже вся трясусь от волнения и диалог начинает напоминать базар из серии: «А вы!..», «А я!..». В обоих случаях оппонент понимает, что я не противник, и дело заканчивается не в мою пользу. То есть я либо молча удаляюсь, глотая обиду, либо соглашаюсь на все предложенное, опять-таки глотая обиду. Вот такая закавыка.